К месту воинской службы на быстром поезде ехали призывники. Нет. Не так.

Длинный состав шибко скакал по терпеливым рельсам, в уютных вагонах находились скучные пассажиры. Только в одном вагоне чёртова дюжина молодых парней ехала навеселе. Неизвестность их ожидала. Тоска их сопровождала. Из рюкзаков были вынуты черноглазые бутылки с вином, а затем запечатанные бутылки,  у которых были ясные и прозрачные мордочки, с более крепким напитком.

Скоростной поезд через двое суток остановился на какой-то станции, и пятнадцать человек, включая двух помятых лейтенантов, сошли на перрон. Угрюмый солдатик, пытавшийся изобразить на своём круглом лице мерзкую улыбку, встретил их и показал взмахом руки, где их ожидала серая развалюха под названием "Зил".

В воинскую часть прибыли к девяти часам вечера. Из приземистой казармы вышел коротышка с сержантскими погонами, о чём-то поговорил с двумя лейтенантами, которые явно хотели побыстрей отправиться в офицерскую гостиницу, умыться с дороги, пожрать и завалиться спать. Когда два охламона с погонами свалили, не по-детски ухмылявшийся сержант скомандовал:

- Построиться в шеренгу!

Парни, державшие в руках свои гражданские шмотки, переглянулись. Ни один из них не знал, что такое шеренга и как в неё построиться. Среди них был Максим Копытин, из Самарской губернии, который в своей деревеньке много рассказов слышал про армейских дедов, про неуставные отношения и про всякое разное, с чем встречались его словоохотливые друзья, уже отслужившие свой срок.

Максим недоверчиво посмотрел на щуплого сержанта и сказал:

- Сержант? - Увидев, что самоуверенный недоросль вопросительно воззрился, добавил, -  а кто ты такой?

Хлопчик, который был похож на беспризорника, на которого кое-как  надели солдатскую форму  и пришили погоны с тремя полосками, недовольно глянул на Максима и сказал:

- Солдат, как фамилия?

- Сержант, как твоя фамилия? - сказал упрямый парень.

- Ты чего, не понимал, куда попал? - На морде сержанта появилась злая усмешка.

- А что такое, я тебя спросил, как твоя фамилия, ответь, в чём проблема.

- Ладно, парни, я - сержант Маргарян, ваш командир. Из этого дня началася ваша служба в войсках. Сейчас все в казармы, там получите обмундирование у ефрейтора Махмудова.

Весь вечер Максим Копытин присматривался к смуглолицым людям, облачённым в одежду цвета песка, смешанного с болотной крошкой. Он и не думал, что сержант Маргарян, этот высокомерный шкет, затаил на него злость. Люди по своей природе - тупые, мстительные и угрюмые, говорил Максиму, бывало, его дядя, брат его отца. И дядя Иван, естественным путём познавший это, был прав.

Побродив по улице возле серой казармы и поглазев на окрестности, ещё более серые, угрюмые, хорошего ничего не сулившие, Максим зашёл в это вытянутое здание, которое, если смотреть с высоты, смахивало на лежавший на земле большой кирпич.

Он увидел двоих новобранцев, прибывших вместе с ним, старательно чистивших чужие сапоги, ещё одного салагу, понурого рекрута, сидевшего в углу и пришивавшего белую тряпку к воротнику чужой куртки. И он смутился. Зашевелившаяся в нём совесть, шибко активизировалась, прижала к стене тихую жалость и сказала ему, что всё, что он слышал у себя в деревеньке про армейские порядки, оказалось не пустыми сказками.

Между тем Маргарян пригласил к себе в каптёрку нескольких старослужащих, и предложил им проучить Копытина, ибо тот, как выразился старший, "полохо начинал".

За полчаса до отбоя к Максиму подошёл какой-то азиат и отозвал его в сторону. Макс неохотно отошёл с этим солдатиком, отслужившим уже полгода, который, указав на ведро с грязной водой, сказал новичку, чтобы он взял в руки его, пошёл и сменил в нём воду. Макс посмотрел на наглую харю этого идиота и сказал, что если ему надо, он может пойти и сменить в ведре воду. Чумазый собеседник сказал:

- Ты не понимал?

- Я не понимал, - сказал Максим.

- Куда ты попал, ты не понимал? - не унимался узбек (или это был киргиз? таджик? туркмен?).

- Отвяжись, охламон. Если тебе надо, пойди и отнеси это ведро.

Киргиз (туркмен?...) протянул руку и толкнул Максима.

- Ты чего? - Спросил Максим.

- Иди! - Сказал узбек.

- Ладно, я пошёл, -  Максим повернулся, чтобы уйти.

- Куда пошёл? - завопил киргиз.

- Пойду к себе.

- Отнеси ведро!

- Отвяжись, баран упрямый.

Киргиз двумя руками толкнул Максима. Тот отлетел к стене, затем резво махнул рукой, и ладонью ударил соперника в челюсть.

На шум пришёл младший сержант Жунгуров. Что произошло, спросил он. Рядовой Жаранбаев сказал что-то по-киргизски. Жунгуров ответил по-казахски. Макс повернулся и ушёл. Он догадался, что житуха у него здесь будет светлая, отношения с солдатами будут тёплыми. Он стал вспоминать все приёмы рукопашного боя, которые показывал ему отец, стараясь сделать из сына настоящего мужика.

Ночью он проснулся от шелестящего звука и увидел, что возле его кровати кто-то нагло копается в его вещах. Он взял твёрдую подушку и бросил её в неопределённый силуэт. Силуэт покачнулся и чуть не упал. Потом к Максиму подошли двое и сказали, что его ожидают снаружи.

- Давай быстрей, - боязливо шептали ему посланники. Максим надел штаны и сапоги и пришёл в умывальную в сопровождении Жаранбаева и Тулебекова. Здесь вольно стояли и зевали Маргарян, Жунгуров, Зурбин и Маркелов. Потом подошёл Арефьев, командир дежурной группы. Максим посмотрел на этих обормотов и спросил, что им надо от него. Маргарян сказал:

- Тулебеков, объясни ему.

Тулебеков, блестя круглой рожей и пуговицами куртки, подошёл и двинул рукой, целясь в глаз Максима. Но Максим, вспомнивший все приёмчики, которые показывал отец, отбил руку Тулебекова, и ударил его ногой в бочину. Тулебеков застонал и отошёл в сторону.

- Эй, Копытин, не барзей, - сказал Маргарян.

- Коротышка, что тебе надо от меня? - Едва сдерживаясь, спросил Максим.

К нему приблизился дежурный Арефьев и поучительно промолвил- Тебе, брат, тут ещё долго служить.

- И что?

- Да ничего. Тяжело тебе будет.

- Ага. Вам всем будет тяжело, если полезете ко мне. - Макс схватил стоявшую в углу швабру и махнул ею перед носом Арефьева.

Маргарян недовольно сказал:

- Пусть идёт.

На утренней пробежке Максим посмотрел на лица тех, которые прибыли вместе с ним. И решил, что с ними надо переговорить на серьёзную тему, о том, что делать и кто виноват. Долгая пробежка его не беспокоила. Незадолго до того, как оправиться на службу, он приобрёл выносливость, могучую дыхалку, бронзу мускулов и свежесть кожи, - всё то, что проповедовал некий горлопан в начале двадцатого века и затем его пресловутые последователи, из числа эрудированных атлетов и образованных здоровяков.

Прошла неделя. Максим сошёлся с Камориным, из Самары, отслужившим год, к нему присоединились Храмцов, Синцов и Терняев, из Вологды.

Маргарян, который вскоре собирался отправиться домой, получил старшего сержанта. Его не покидало желание отомстить Копытину, оно в нём росло в ширину, а то, что безвыходно растёт, причиняет вред, и  у Маргаряна даже заболели почки, и он несколько дней валялся в военном госпитале.

Прошло полгода, Копытин, успевший надавать оплеух Жаранбаеву, Тулебекову, которые стали обходить его стороной, сдружился с Жунгуровым и Арефьевым, которые поняли, что им этого молодца не одолеть никак и лучше быть с ним в добрых отношениях.

И вот настал день. Маргарян ,Зурбин, Маркелов и Суханов, надевши новые шинели, обувши новые сапоги, предварительно вручную обточенные и поглаженные, сели в "Зил", и под одобрительные возгласы подхалимов и трусов, собравшихся, чтобы проводить четверых обормотов, от которых пользы для части было меньше, чем от козла молока, помчались в сторону далёкого города, железнодорожного вокзала, чтобы разъехаться по домам. Им предстояло трястись по колдобинам и ухабам степной дороги километров восемьдесят. Но это было ничто в сравнении со свободой. Они сидели в кузове. В кабине, рядом с рядовым Режиным, управлявшим надёжной развалюхой с безотказным мотором, осмотренным дотошным мотористом и его чумазым другом, разборчивым автослесарем, сидел старший лейтенант Ольгин. Они доехали до узкой развилки, дорога направо вела к водяной скважине, откуда местный водовоз привозил свежую воду для кухни. И  беспристрастная колымага с подтянутой трансмиссией остановилась. Дембеля недоумевали, что случилось. Минут через пять на дороге, ведущей к скважине, появился собственно "газик", тащивший на железной спине цистерну с водой. Обрадованные дембеля оживились, дескать, сейчас отведаем водицы родной, свежайшей и отправимся в путь. "Газик" подъехал и притормозил. Из кабины появился Копытин, следом Калинин, а потом с водительского сиденья слез Егоров. Копытин крикнул испуганным дембелям, чтобы они спустились на землю. Они без особого желания сделали это. Три молодца подошли к четверым, чтобы горячо попрощаться с ними. Старший лейтенант Ольгин в это время делал вид, что внимательно читает какие-то важные документы, его ушные отверстия были заняты чем-то, что было похоже на круглые белые камешки, из которых жутко звучал хард-рок.

Начиная с Маргаряна, тощего старшего сержанта, синеглазого коротышки, каждый получил хороший удар под дых, добрую оплеуху и звучный подзатыльник. Потом рядовой Копытин скомандовал: "По машинам!" Четверо сержантов, получившие полный расчёт,  торопливо залезли в кузов, и "Зил", престарелый драндулет, преодолевший техническое обслуживание, набирая скорость, помчался в глубину степи.