В одном посёлке, неподалеку от областного центра, жили два родственника Фёдор Семёныч и Пал Василич, сильно ненавидящие друг друга. Пал Василич доводился Фёдору  Семёнычу шурином, а Фёдор Семёныч женатый на старшей сестре Пал Василича, стало быть, доводился Пал Василичу зятем. Пал Василич был много моложе Фёдора Семёныча, а потому возможно и его действия против Фёдора Семёныча были гораздо активнее. Пал Василич писал много всяких заявлений, доносов, и кляуз на Фёдора Семёныча, и, по поводу его активного  строительства, и, по поводу различных, нужных в хозяйстве приобретений. В результате, Фёдор Семёныч подвергался всяким проверкам, штрафам и дознаниям.

Фёдор Семёныч почему-то не прибегал к подобным методам борьбы с Пал Василичем, то ли был сильно занят хозяйством, то ли считал это слишком, низким для себя, хотя очень ненавидел Пал Василича.

Пал Василич и Фёдор  Семёныч работали в областном центре. С некоторых пор Пал Василич стал часто замечать старую женщину с их посёлка тётю Машу, в областном центре торгующую пирожками. Иногда он и сам покупал у неё пирожки. Однажды, купив у неё пару пирожков, он спросил её: «Тетя Маша, ты сама, что ли печёшь такие вкусные пирожки и продаешь их»? «Да нет, - отвечает, немного смутившись, тётя Маша, подумавшая, что всё же можно довериться Пал Василичу - скажу тебе Паш, по-свойски, по секрету. Моя дочка Аня работает в тресте столовых, там они как-то это всё делают, а я вот продаю». «А… а…» - произнёс Пал Василич, ещё более нахваливая купленные у тёти Маши пирожки.

Через некоторое время Пал Василич устно донёс администрации треста столовых о том, что узнал от тети Маши. Я, как честный принципиальный советский человек, не могу быть спокойным и терпеть поступки чуждые нашей советской морали. И не могу оставить без внимания творящиеся безобразия, порочащие и подрывающие принципы нашего любезного государства.

Начальство треста столовых успокоило дошедшего чуть не до истерии праведности Пал Васильевича, заверив его в том, что этот факт непременно будет проверен и будут приняты соответствующие меры. После чего последовала проверка, и дочка тёти Маши Аня была уволена по статье «хищение социалистической собственности» с большим денежным штрафом. Что, видимо, принесло Пал Васильевичу глубокое моральное удовлетворение. Что это? Души прекрасные порывы?

Прошло какое-то время, Пал Василич снова встречает тётю Машу, желает ей доброго здоровья и спрашивает её: «Чего это тётя Маша тебя не видно с пирожками? Иной раз так хочется купить и съесть пирожка, а тебя всё нет и нет». Тётя Маша сокрушенно, опять по-свойски поведала ему своё горе, историю с пирожками и рассказала какое теперь несчастье у её дочки, то, что она нигде не может устроиться на работу с такими документами, какие ей выдал при увольнении трест столовых. Пал Василич, не жалея слов сострадания, начал успокаивать тётю Машу и говорит ей: «Тётя Маша не хотел я тебя расстраивать, говорить об этом, но я знаю, кто причинил вам зло, кто донёс на твою дочку». Тётя Маша, обомлев, спросила: «Это правда, Паш то, что ты знаешь»? «Да! Я знаю, и скажу, кто это, только ты тётя Маша не выдавай меня» - подтвердил и попросил не выдавать себя Пал Василич. Хорошо, хорошо Паш, никому мы не скажем о тебе, что это ты нам назвал того негодяя. И кто же он, этот негодяй? - с нетерпением спрашивает его тётя Маша, желая поскорее услышать имя негодяя. «Тот негодяй, который донёс на твою дочку, это Федор Семёныч» - Сказал Пал Василич тёте Маше, заручившись её обещанием не выдавать его. Лицо тёти Маши стало ещё более удивлённым и злым, она прошептала: «Федька, какой негодяй». Чтобы ещё больше укрепить уверенность тёти Маши в представленной Пал Василичем клевете, он спросил у тёти Маши: «Он покупал у тебя пирожки»? «Да» - подтвердила тётя Маша. «Что говорил»? - спрашивает далее Пал Василич. «Да ничего не говорил, купит, молча, и уйдет» - отвечает на заданный Пал Василичем вопрос тётя Маша. «А… а…» - протянул Пал Василич и продолжил: «А до меня дошёл слух о том, что он, как бы невзначай говорил, что ворованными пирогами торгуют». Тётя Маша, покраснев, ещё более разозлилась и окончательно уверовала в злодейство Фёдора Семёныча.

Долгие годы Фёдор Семёныч не мог понять, почему эта старушка перестала отвечать ему на его приветствия и как-то сторонится его. Однажды Фёдор Семёныч не выдержал и спросил её о том, почему это она с ним не здоровается и какое зло на него держит. Она в гневе всё ему высказала, то, какой он негодяй. Фёдор Семёныч сразу всё понял чьих «рук» и ума это дело и подумал, что подлость людская бывает безгранична.

Вероятно в этом, Пал Василич находил себе утеху: от горечи несбывшихся надежд, и амбиций, как совесть грызущих его, заменившие так же, как и у многих других, собой её, эту самую совесть, за её ненадобностью и не востребованностью  в царствии лжи и фальши, растлевающих эти несчастные души.