Граф Самсонов возвращался домой с лечения виноградом на юге Италии через Венецию. Его пригласил побывать в своём палаццо французский друг Сен Жорж. Граф был уездным предводителем дворянства, а на Средиземное море его погнала подагра, да и поиск новых впечатлений, застоявшись в тоске уездного круга. В руках у него было саквояж с дорогими для сердца вещицами и бумажными деньгами, да большая дорожная сумка. Сам в чёрном: широкополая шляпа «боливар», длиннополый кафтан с отложным воротником и панталоны в тон шляпе, заправленные в башмаки с пряжкой. Указав адрес на ломанном итальянском языке, граф устроился поодаль от гондольера. Первое впечатление графа – это неприятные запахи во время отлива при его продвижении по каналам. Гондольер оказался общительным парнем и всю «дорогу» рассказывал Самсонову о достопримечательностях Венеции. Встречал Самсонова французский приятель на широких ступенях своего палаццо, сходящих на узкий тротуар. Сен Жорж встретил друга скромной закуской с обильным количеством розового вина. К концу ужина граф, икая, слушал истории хозяина о женщинах, весьма нескромного содержания. Но, оказывается, этот разговор был лишь прелюдией к интригующей ночи. Почему приглашены были три молоденьких итальянки, Самсонов понял лишь тогда, когда Сен Жорж ретировался в свои покои с высокой жгучей брюнеткой, а две девушки, оставшиеся за столом, взяли графа за руки и повели в гостевую комнату.

   Самсонов был искушён в вопросах любви не только с дворянским сословием, но и с дворовыми девками, но интим втроём ему был незнаком, как и ощущения последующие. Главное, что он не мог сосредоточиться на какой-нибудь одной девушке, да и рассеяться было сложно, поэтому окрепнуть он никак не мог. Полегче ему стало, когда Лиза властно жестом указала Графу целовать ноги от большого пальца до промежности. Минут через двадцать это же повторила Асунта. Вот тут-то он и возбудился, что мило использовали девушки, положив его на спину. Разрядившись, граф уснул. Ему снились сказочные сны, при этом сознание слегка работало.

   Пробудившись, Самсонов увидел Асунту на себе, ласкавшую его уши. Щекотно. Но магия Асунты опять подействовала, а девушки предложили другую игру: ты господин, ты и приказываешь. Граф растерялся. Асунта это вскоре поняла и взяла на себя опять роль госпожи, что привело Самсонова в восторг. К полудню граф еле двигался, но сил хватило выйти на крыльцо палаццо глотнуть свежего воздуха. Но запах, запах!

   К следующим ночным играм Самсонов отказался от услуг Лизы, чтобы, в этот раз, стать, попеременно, «господином» Асунты и её «рабом». К утру граф понял, что более сладкой любви он ещё не ощущал, хотя три года назад в Париже он зарок дал себе: лучше маркизы Веспасиан нет, и не будет. Последующие приключения его лишь в этом убеждали.

   Через неделю Самсонов уже был в Афинах в сопровождении Асунты. Пораскинув мозгами, он понял, что нечего спешить с представлением Асунты тётушке. Обута, одета его новая невеста была так, что афинская знать на них оглядывалась. Для этого графу не раз пришлось заглядывать в нагрудный кошель с золотом. Прибыл Самсонов в родовое поместье с невестой через четыре месяца. Теперь не Асунта, а Ася, говорящая неплохо на русском языке.