Он увидел ее возле булочной читающей афишу кинотеатров – были такие – с руками за спиной, в них пакет. Сергей опоздал – задержался на тренировке. Кажется, она не замечала его, а может, сделала вид, что не замечает. Скорее всего, сделала вид. Она вообще умела делать вид. Сергей подошел и стал рядом. - Вы пришли? – спросила Наташа, не отрывая взгляда от афиши. - Вот, пришел. Как договаривались. - Не прошло и полгода. - Какие полгода?.. - Перестаньте, - она повернулась к Сергею лицом, - мы не договаривались. Это я вам сказала, чтобы вы ждали меня около булочной. Я пришла, а вас нет. Если бы не афиша, я бы уже ушла. Руки ее все еще находились за спиной – она была похожа на учительницу, отчитывающую ученика. - Была тренировка, нас немного задержали. Нелепо получилось... - Не-ле-по, - передразнила Наташа Сергея. - Выбросьте это слово из своего лексикона, оно вам не идет. И перестаньте оправдываться – мужчине это не к лицу. – Она взяла его под руку. – Так, и куда вы меня поведете? - Куда я вас поведу? – спросил Сергей в свою очередь. Для него все было вновь, никто не учил его ухаживать за девушками. Он стоял, пытаясь сладить с ситуацией. В кармане не было ни гроша, и впервые это почувствовалось остро, реально и необратимо. Видимо, все это отразилось на его лице, так как в следующую же секунду Наташа хихикнула, и Сергей впервые увидел ямочки на ее щеках. Глаза ее вдруг сделались добрыми: - Пойдемте ко мне. Я вас с мамой познакомлю. Вы интересный экземпляр. - Я не экземпляр, - попытался опротестовать это заявление Сергей. - Экземпляр. Еще какой экземпляр. Держите сумку, - она протянула ему свой пакет, и Сергей заглянул в него – там были какие-то учебники, общие тетради и еще что-то, он не успел рассмотреть – Наташа положила свою руку в бежевой шерстяной перчатке на его запястья: - Это неприлично. - Простите, - пробормотал Сергей и попытался подстроить свой шаг под нее. Она снова тоненько хихикнула. *** Ее мама, невысокая пожилая женщина (ей тогда было около сорока), поздоровалась с Сергеем довольно холодно, что он вряд ли тогда почувствовал, смерила его выразительным взглядом и удалилась в свою комнату прямо по коридору, покачивая крутыми бедрами, слишком крутыми для ее невысокого роста. Дверь за ней закрылась, но затем приоткрылась, и в проеме Сергей увидел лицо бородатого мужчины. Их взгляды встретились. В глазах Сергея было «здрасьте», в глазах мужчины – сочувствие. Наташа обитала в комнате направо. Налево жила соседка Тамара, ей было двадцать пять лет, и Наташа называла ее не иначе, как старая дева. - С Борей поздоровался? - спросила Наташа, закрывая дверь на защелку, когда они с Сергеем зашли в комнату. - С каким Борей? – Сергей поискал глазами вокруг. - С маминым мужем, Борей. - У тебя отчим? У меня тоже. - Он мне не отчим. Боря – мамин сожитель. Ну, муж, так сказать. - Но ведь это же одно и то же, - попытался возразить Сергей. - Нисколько. Отчим – это тот, кто заменяет отца. А у меня есть отец, живой, и мы с ним общаемся. - Он меня очень любит, - добавила она через короткую паузу. – Вот вам стул. Садитесь, сейчас будем пить чай. Сергей сел на детский стульчик к детскому же столику, который впоследствии оказался журнальным. На столике лежала толстая, широких форматов книжка, полистав которую, Сергей не увидел текста – одни лишь рисунки. - Это Битструп, - сказала Наташа, вернувшись в комнату, откуда уходила за чаем. - А-а-а.. – протянул Сергей. Хотя ему это имя ни о чем не говорило. - Это художник, известный карикатурист, - добавила Наташа, догадавшись, что Сергей ни бум-бум не смыслит в искусстве. Наташа поставила жиденький чай в тонюсеньких граненых чашках на блюдцах и две розеточки с малиновым вареньем. Все это она принесла на черном подносе, разрисованном яркими цветами. - Это хохлома, - сказала она, когда Сергей чуть дольше задержал взгляд на подносе, - настоящая. - Красиво, - сказал Сергей только потому, что нужно было что-то говорить, и попытался подцепить чашку с чаем за тоненькую ручечку. - А ты непредсказуем, - сказала Наташа задумчиво. – Я думаю, нам пора перейти на ты. - Это плохо? – спросил Сергей, чувствуя, что освоился. - Это проблематично. По логике вещей, ты должен был сделать вот так – и она, беря чашку, оттопырила мизинец. - А почему я должен был так сделать? – Сергей натурально не понимал, куда она клонит. - Потому что практически все люди... Как бы это сказать?.. Не совсем воспитанные... Ну, ты понимаешь?.. - Понимаю, - ответил Сергей и почувствовал себя таким маленьким , ничтожным человечишкой, что у него сильно застучало в висках и в следующую секунду ему стало все безразлично. Он посмотрел прямо перед собой на дверь, на которой был приколот календарь за тысяча девятьсот семьдесят шестой год, на свои крупные неуклюжие руки, брюки в мерзкую полоску... «Идиот, - подумал Сергей, - какого черта ты приперся сюда?» И вдруг в голове вспыхнуло: «Лажа! Какая же лажа!». Так музыканты называют фальшиво сыгранные фразы. По всем правилам Сергею подобало встать и попрощаться – это было бы как в кино, - но он совершенно не владел ситуацией. Он лишь отделался потом в ладонях и досадой от чувства безразличия к собственной персоне. - Что же мы так сидим? Может, пойдем, погуляем? – Наташа всплеснула руками. Напряжение ослабло. - Сережа, я не права. Идем, поможешь мне одеться. Когда они оказались в коридоре, Наташа шепнула ему: - Надо учиться ухаживать за девушками. Это было сказано без прямого обращения, и потому не показалось Сергею обидным. Он снял с вешалки ее черное пальто с красной подкладкой, одел вначале левую ее руку, затем правую. Наташа повернулась к нему лицом, приподняла округлый подбородок так, что глаза ее закрылись как у куклы, и Сергею показалось что она сейчас скажет: «Ма-ма». - Готово, - сказал Сергей и начал одеваться, благодаря судьбу за то, что было темно, и не было видно кривых швов на его самопальной дубленке.
|
Подробнее...