Проснулся он через какое-то время в своей комнате. Разумеется, рядом сидел Гаротон.

- О, Шарн! Очнулся наконец! Я заколебался тебя ждать. Часа три тут сижу, бл***, даром, что делать больше нечего.

Мысленно вспомнив и перебрав все события последних дней, Кейранд перевел взгляд на левую руку. Она выглядела совершенно здоровой. Портил привычный вид только шрам, но он служил лишь элементом декора. Достаточно осмелившись, мальчик поработал рукой – напряг её, согнул в локте, выпрямил. Он не почувствовал никакой боли. Определенно, конечность была абсолютно здорова.

Кейранд переглянулся с Гаротоном. Он увидел в его взгляде ту же мысль, что вертелась в голове у него самого: «невероятно!».

- Шрам классный, - прокомментировал действо Ретар, - Блин, эти ведьмы реально пи***тые! Только вот, с временем она нас… Мягко скажем, обманула.

- С временем? А сколько меня там держали?

- Где-то около часа.

Шарн удивленно посмотрел на друга.

- Не может быть! Я не мог пролежать там столько времени! Не час, никак!

- Кейранд, я взгляда с часов не сводил, пока тебя ждал. Тебя держали столько времени, сколько я и сказал. Ну, плюс-минус пять минут.

- Но… Я не мог, я с ума бы сошел столько терпеть эту боль…

- Хочешь сказать, они там еще что-то делали с тобой? – напрягся Гаротон.

- Конечно. После операции меня отрубили, я не знаю, что Диодена могла делать со мной дальше…

Но тут они услышали шаги и скоро дверь открылась. Вошла та самая ведьма, которую они обсуждали.

- А, Кейранд, ты проснулся, - улыбнулась она, - Как раз вовремя. За вами уже приехали.

За нею вошли стрелки Заран и Дират. Они шокировано уставились на шрам мальчика, на месте которого меньше недели назад была огромная зияющая рана.

Началась суета, ни времени, ни возможности задать Диодене вопрос насчет ритуала не было. В итоге, оба успокоили себя мыслями, что на вид Кейранд жив и здоров – и это главное.

Машина подвезла их прямо к штабу Мертворожденных. Искренне поблагодарив своих спасителей, мальчики вышли из салона и направились к старому зданию. Теперь им предстояли долгие объяснения с братьями по банде, обоюдные упреки, облегчение, что всё закончилось хорошо и возврат к старой нищенской жизни.