4. Первая любовь.
Представитель из вышестоящей организации Николай Михайлович приехал к нам всего-то  на три дня. Что мне понравилось, водку он не пил. Самое трудное в работе прораба – это участвовать в угощении вышестоящего начальства, когда приходится пить или делать вид, что пьёшь и пьёшь много. Николай Михайлович мог выпить за вечер полстакана слабого красного вина, что соответствовало и моим нормам потребления спиртного. Во все вечера пребывания его на участке мы пили чай и кофе. 
В один из вечеров этот немолодой уже (за пятьдесят) мужчина рассказал мне о своей первой любви, хотя, скорее, второй или третьей, он и сам не мог определиться с терминами. Это, смотря что, называть любовью, а что влюблённостью или увлечением. Как часто бывает в юности, Николай Михайлович влюбился в одну из соседок, довольно красивую, стройную, с красивой талией, примесью восточной красоты, что у нас в Сибири не такая уж редкость, и далеко не глупую. Его избранницу звали Валентина, она не питала к нему никаких чувств, немного играла с ним, дразнила, но не более того. Даже до свиданий и походов в кино дело не дошло. Но этого хватило для глубокого чувства к придуманному им образу. В его памяти до сих пор остались все мелкие подробности встречи одного нового года в компании старших школьников, когда он с Валентиной долго танцевал, они много разговаривали. Юноша был долго под впечатлением от этого вечера, а девушка потом вела себя так, будто никакого вечера не было. После окончания школы они оба уехали из села учиться в разных вузах. 
Николай Михайлович рассказывал, что в институте он дружил с девушками, но первую любовь забыть не мог, наверное, потому, что не попадалось ему та, которая сразила бы его наповал почти с первого взгляда. А может быть, они просто проигрывали идеализированному образу Валентины. Однажды при встрече с ней он предложил более серьёзные отношения, но она сказала, что он шутит. Получалось как у Пушкина: «Я не люблю тебя, герой». Он на неё не обижался. Потом они очень долго не встречались. Образ Валентины оставался в памяти Николая Михайловича далёким и светлым пятном из его юности, о ней почти всегда было приятно вспоминать. Образ, не столько реальный, сколько придуманный, как это часто бывает после детства, мы приписываем предмету своего обожания те качества, о которых не подозревает ни он сам, ни его близкое окружение, далёкое от идеализации образа. Он никогда не обижался на то, что она отказала ему в более серьёзных отношениях,  думал, что она имеет на это право. Вскоре понял, что для него брак с ней был бы не самым лучшим вариантом. Если один человек очень долго добивается другого, а этот другой решает, сделать снисхождение или нет, они далеко не равноценны друг для друга. Один всадник, другой лошадь. Один сверхценность, а до другого всего лишь снизошли. Николай Михайлович утвердился в мысли, что судьба всех расставляет (и раскладывает по кроватям) очень мудро. 
Но почему судьба устраивает нам иногда незапланированные встречи с далёким и почти забытым прошлым? Этим летом, будучи уже дважды женат и однажды разведён, Николай Михайлович покупал продукты на рынке. Около соседнего прилавка с фруктами ругались две женщины. Скандалили сильно, без малейшего желания прекратить и постепенно погасить скандал. «Так ругаться могут только женщины из села, где все знают друг друга», - подумал Николай Михайлович, - они прекрасно понимают, что завтра об этом скандале будет знать половина села. Поэтому каждая хочет завершить этот поединок непременно словесным нокаутом. А эти хоть и живут в городе, но свои сельские привычки сохранили». 
До драки дело не дошло. Обругав в последний раз продавщицу, покупательница повернулась и пошла в сторону Николая Михайловича. Первое, что бросилось в глаза – это глубокое декольте и пышная грудь. Взгляд скользнул выше, на лицо и глаза. Лицо показалось ему знакомым. «Валентина?» - мысль ударила как молния. Да, это была она. Женщина прошла, даже не взглянув на стоящего мужчину. Это было едва ли не самое сильное разочарование в жизни Николая Михайловича. Ни увядающая внешность, ни морщинки около глаз и губ, ни пробивающаяся сквозь краску седина у корней волос – ничто так не поразило нашего героя. Вульгарность! Она была во всём: в общении с продавщицей, в глубоком декольте и в мини-юбке немолодой уже женщины, в распущенных волосах. И недобрый взгляд. Женщина должна чаще улыбаться, тогда у неё развиваются соответствующие мимические мышцы, и с возрастом, она превращается в добрую бабушку, если же женщина больше сердится, носит угрюмую маску уныния, у неё работают совсем другие мимические мышцы, и время превращает её в сварливую старуху, привыкшую быть всегда недовольной, в настоящую ведьму. И никакие мини-юбки и умопомрачительные декольте не сделают её привлекательной, насколько это вообще возможно в зрелом возрасте. Ведь мужчинам нравятся женщины репродуктивного возраста, всё остальное – исключение из законов природы. С возрастом людей связывают уважение, привычки, доброта и благодарность. 
Вульгарность – это слово ещё долго висело в сознании Николая Михайловича, когда женщина уже села на пассажирское сиденье стоящей у ворот рынка зелёной иномарки и уехала, сильно жестикулируя, видимо, что-то рассказывала водителю, наверное, мужу. 
Вскипятили ещё чайник. Заварили. Мы пили чай с клубничным вареньем и каждый вспоминал о своей юности. Я вдруг понял, что не хочу даже случайных встреч ни с одной из своих бывших. Время не обязано было сделать их мудрее или добрее, что, в общем-то, одно и то же. Зачем же разочароваться ещё раз?