Утро. Сельский сетевой район. Рабочий люд толкается по коридорам и комнатам, в ожидании разнарядки. В красном уголке стоит легкий гул утренних разговоров. Сегодня пятница. Последний день рабочий недели. Народ в предверии выходных приятно оживлен, улыбчив, настроен дружелюбно. Я пошел в диспетчерскую. Просто поздороваться с Власычем. В коридоре на меня наскочил, пробегавший по коридору, мастер нашей бригады Генадий Прокопьевич. Он развернулся на месте и торопливо повлёк меня за собой. «Сейчас идешь домой. Переодеваешься в чистое» - заговорил он на ходу, подталкивая меня к комнате мастеров . «Ты знал , Гальцева Александра Васильевича ? В курсе , что сегодня у него похороны? То есть его похороны», - спросил меня мастер , открывая дверь своего кабинета и жестом приглашая войти внутрь . Я не определённо пожал плечами и зашел в кабинет. Гальцев жил на соседней улице. Приходилось видеть. Лично знаком не был. «Это наш бывший работник», - продолжил мастер, - « Контора наша, все похоронные услуги оплатила. Но видишь ли, работал он здесь давненько и никто, кроме Кольки Володина , толком его и не помнит. Так вот, что порешили ! Провожать его в последний путь, от нашей организации, будут два человека - Володин и ты.» «Я?! А почему я ?», - невольно вырвалось у меня. Он отмахнулся от моих слов , как от надоедливой мухи : « Вопрос, решенный, и обжалованию не подлежит. Некого больше! А что ты так растревожился? Не на фронт же тебя посылаем, Родину защищать! Приглядишь за Колькой, чтобы пил поменьше. Последние, прощальные слова у могилы ему подскажешь.»,- он сделал паузу, припоминая, чего упустил и вспомнив, добавил: « Венки заберёшь в гараже . Один от профсоюза , второй от коллектива. Ваша задача! Дождаться похоронной процессии, которая следует по улице Советской, мимо нашего гаража, в 11 часов дня. Влиться в неё. Ну и далее , всё как положенно. Кольку найдешь дома. Кстати у него собака ночью помёрла. Отравил кто-то. Так, что, Николай не в духе . Разговорами и вопросами, его не утомляй. Пусть молчит. Я думаю, так даже лучше».
Николая я нашел во дворе, расчищающим дорожки от позавчерашнего снега. Осторожно открыл калитку и зашел во двор. Привычный, приветственный лай пса Бульки - отсутствовал . Мы молча пожали друг - другу руки и Николай ,как ни в чём не бывало, продолжил уборку снега . Я осмотрелся по сторонам. В полуосвещенном дворе - пусто. Возле конуры валялась длинная цепь и остатки собачьей еды. Собаки не было . Николай молча , сосредоточенно, продолжал работать. Было очевидно, что к разговорам он сейчас не расположен, и в сочувствиях не нуждается . В собаке своей он души не чаял. Пёс Булька был добродушной дворнягой, но большой любитель погавкать по делу и без дела. Пройти мимо Колькиного дома и остаться не замеченным псом Булькой, было практически не возможно. Он всегда был начеку. Случайных прохожих сопровождал длинным , упоительным лаем, продолжительностью в хорошую песню. Наверное, в этом была его радость, его смысл, его возможность высказаться и быть услышенным, и по – другому, он не мог. Многим это не нравилось. Из-за чего, наверное, и поплатился жизнью. Я не стал ждать ,когда он закончит уборку снега. Громко откашлялся и отчётливо произнёс: « Гальцева хоронят в 11 часов . В 10-30 нужно быть в гараже.» Колька поставил лопату и спокойно ответил: «Понятно! Всё понятно!» Я повернулся и пошел на выход. «Постой!», - услышал я в след: «Сто грамм за помин души примешь?» « Нет! Ранновато ещё! Да и ты поостерёгся бы с утра начинать», - как можно дружелюбней ответил я. «Хорошо! Пусть будет так!» , - сказал он утвердительно и добавил: « Ты на меня не сердись. Собаку я свою захоронил. Не человек конечно , но тоже жалко.» Я сочуственно помолчал и сказал : «Хорошая была собака! А ты Николай всёравно, пока не пей!» и пошел домой.
Володин считался корифеем нашей сетевой компании. Это был крепкий, выносливый мужик старой закалки. При возрасте чуть за 50 , он ни в чём не уступал молодым. В работе был черезвычайно ловок, вынослив и смекалист. В 10-30 я зашел в гараж. Николая я заметил не сразу. Он стоял в тёмном углу гаража и сосредоточенно изучал надписи на венках. Я не стал его отвлекать. Прошел в токарку , потому что там было окно на улицу, в полстены . Сел на диван и стал терпеливо ждать. До 11 часов Николай здесь так и не появился , предпочитая тёмное одиночество длинных гаражей . В начале двенадцатого потянулась похоронная процессия. Мы взяли венки и осторожно пристроились в хвосте этой церемонии. Гроб несли на полотенцах через плечо, четверо здоровых, молодых парня. Следом шла машина с венками и памятником. За ней народ , довольно многочисленный, позади народа тащился автобус , да за ним ещё несколько легковушек. Какая честь, какой размах, подумал я, оглядывая эту церемонию! Все - в чёрном . Заплаканные лица . Скорбь и драматизм в каждом движении. Я взглянул на Николая . Николай шел погруженный в самого себя, и выглядел под стать этой церемонии. Я осторожно снял с его руки венок .Он повернул ко мне недоумевающее лицо и от него пахнуло спиртным. Ясно , уже принявши, подумал я, и шепотом объяснил ему , что отнесу их в кузов машины,туда, где им и положенно быть. Венки я передал молодой девушке на открытой машине и решил, на всякий случай, посмотреть на покойника. А вдруг , что не так! Покойником оказалась… женщина! Ещё не старая, лет пятидесяти. Я открывал и закрывал глаза, но женщина так и оставалась женщиной. Процессия остановилась. Понятно. Дальше гроб поедет на машине. Раздумывать было некогда и я подбежал к открытой машине . В кузове уже находились несколько мужчин и женщин. Я поймал взглядом, лицо знакомой мне девушки и обратился к ней, нет скорее, запричитал: « Девушка, дорогая ! Верните мне мои венки, которые я вам, только что передал!» «Что?Что?»,- закричала она,- « Я вас не слышу!» В кузове суетился народ. Её толкали, не давали стоять на одном месте. Я забрался в кузов. Всё объяснил ей ещё раз. «Молодой человек . что вы мне голову морочите?», - сказала она. Я собрал в кулак последние остатки моей выдержки и проговорил, как можно спокойней: « Вы знаете, мне уже, совсем не до шуток. Вы вот сейчас, возьмёте и уедите , а мы останемся без венков и Гальцев тоже.» Её лицо вдруг просветлело при упоминании фамилии Гальцев и она затораторила быстро, быстро. « Ой , я совсем забыла. Мы с Гальцевыми выездами поменялись . Они теперь в 12 часов из дома выезжать будут». А тем временем в кузов медленно и осторожно затаскивали гроб, и мне пришлось выпрыгивать из машины. « Да где ж я вам теперь венки ваши найду?», - закричала мне женщина ,- «Вот возьмите пока, какой с краю! На кладбище поменяемся». И подала мне венок. Я сказал : «Спасибо! Век не забуду вашей доброты» и побежал разыскивать Николая.
Народ по проще - садился в автобус, по солидней - рассаживался по машинам. Возле автобуса я и застал Николая. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать , я опередил его. «Николай !»,- выпалил я и добавил, как можно тише , - «Похороны не наши! Потихоньку уходим». После моих слов он растеренно притих, и начал испуганно оглядываться по сторонам. Мы отошли от автобуса. «Так?!» ,- произнёс он и замолчал, обдумывая ситуацию. Затем переспросил: « А покойник?» «И покойник, не наш.»,- ответил я . «А чей?», - спросил он удивлённо. « Костенко Лидия Ивановна.», - ответил я. «Понятно !..Слыхивали про такую. Она по торговой части шла. То-то я смотрю люди какие-то не те . Богато всё, не по нашему. Наших попроще хоронят.»,- сказал он . Пошли в обратную сторону. Николай, как будь-то, стал выходить из полусонного состояния. Обратил внимание на отсутствие второго венка. « Наши венки уехали к Лидии Ивановне на могилку», - сказал я, - « А этот, я вырвал с боем. » «А что там за надписи?», - поинтересовался Колька. Остановились , расправили ленточки, прочитали: «Дорогой, горячо любимой……. от трудового коллектива.» «От трудового коллектива - это нам подходит»,- сказал Николай,- « А остальные слова надо будет так завернуть , чтобы ни один…. не разобрал. Сейчас придём в гараж – займись этим». Дошли до гаража. Оставалось 15 минут до 12 часов. Я стал переплетать ленточки , а Колька помчался домой перекусить. Вернулся через 5 минут. Зашли в токарку . Я встал у окна и стал смотреть в заиндевевшие белые окна. « У вас сегодня вид - как у заговорщиков! Венки - ваши там стояли? Кого хороните?»,- поинтересовался токарь Валера, ловко управляясь с двумя работами одновременно. « Может, помнишь Сашку Гальцева из бригады Веснина? Вот его и хороним.»,- ответил Николоай . « Постой. Это худой и длинный , лет семь тому назад у нас работал?», - спросил Валера. «Нет. Худого и длинного мы в прошлом году захоронили», - грустно заметил Колька, - « А этот - невысокий и плотный. Тихий, не заметный такой , малопьющий. Не припоминаешь? На праздниках бывало, выпьет стопочку, посидит для приличия 5 минут и домой. Будь-то у него там, мёдом намазанно». « Нет, не припомню. Тут за десять лет столько народу поменялась и низких, и высоких, всяких хватало. Разве всех упомнишь? А тем более из мало пьющих. Значит, бывал здесь редко. Мои посетители, знаешь какие - праздношатающийся , подвыпивший народ…. Увижу –узнаю, а так не припомню». Вышли на улицу. Время перевалило за двенадцать. Процессии не было. « Смотри, как память людская устроена.»,- сказал Николай, - « Крикливых и пустых помним . Тихих, скромных забываем. А ведь работал не хуже других. Передовиком не был, но работу свою делал справно»
В самом конце улицы, из-за поворота , показалась машина с длинной вахтовой будкой. Она вырулила на средину дороги и неторопливо покачиваясь, покатилась в нашу сторону . Дорога была бугристой и скользкой. Машина шла медленно , неуверенно, и у гаража остановилась, словно устала, и решила передохнуть. Водитель из кабины помахал нам рукой, и мы подошли к машине. Я открыл дверцу будки, заглянул внутрь. На этот раз, это были « наши похороны». Все провожающие, гроб , памятник, всё уместилось в одной будке. Мы уселись и машина тронулась по широкой, сельской улице, унося в последний путь , тело тихого, незаметного человека. В будке находилось, не более десяти человек. Жена с дочерью, три женщины за сорок и четыре мужика неопределённого, среднего возраста. На лицах провожающих застыло выражение непроницаемой, окаменевшей скорби. Мне даже показалось , что они совершенно не обратили внимание на появление двух новых пассажиров. Через 10 минут мы выехали на окраину села. В окошечке мелькнула полоска леса, при появлении которой, у меня невольно вздрагивало и сжималось сердце. Этот кусочек леса, расположенный в чистом поле, опоясанный ручьями и стареньким забором, скрывал от людских, проезжих глаз – кресты, могилы , надгробия и являлся последним пристанищем, усопших жителей нашего села. Подъехали с главного входа. Машины на кладбище не заходили. Было оно довольно стареньким и тесным , разъездные дороги отсутствовали. Хоронили на нём ещё с позапрошлого века, а в те далёкие, незапамятные времена , в проездах видимо, не очень нуждались. К машине подошли четыре человека , вероятно копальщики из похоронной команды. Четверо не молодых, жилистых мужика с сумрачными, обветренными лицами. Они без суеты выгрузили гроб. Взяли его на полотенца и не торопливыми, мелкими шагами, двинулись на кладбище. Мы зашагали за ними. У самого входа, меня остановила молодая девушка, с «одинадцатичасовой» похоронной процесии, и протянула венки . « Это ваши»,- сказала она мне. «Извините, что так получилось»,- ответил я. Мы обменялись венками и пошли следом за процессией. «Вы уже захоронили женщину?», - спрсил я. « Да, да», - ответила она, думая о чем-то своём, и продолжила: «Сейчас произнесут пощальные речи. Выпьют, поговорят и разъедутся. Я ведь не знала эту женщину. Меня так, для массовки взяли. Она работала раньше у нас. А вы знаете, незнакомых людей хоронить проще. Сердце не ноет и драматизма в голове поменьше. Как-то по филосовски ко всему относишься, и смерть уже кажется, естественным завершением жизни»,- помолчав, продолжила,- « Я ведь не местная, никого толком не знала и здесь подружилась с однй бабушкой. Ходила к ней в гости, помогала в огроде, чай пили вместе. Одинокая она была, добрая и… умерла. Я так плакала, плакала. Неделю не могла успокоиться, словно родного человека потеряла», - опять задумалась, и сказала, - « Вы знаете, я наверно ленточку из венка выплету и на какую-нибудь одинокую могилку пристрою. Там у них венков и так хватает. Ни кто и не заметит. Ну, до свиданья вам!»,- сказала она на прощание, помахав мне рукой, и осторожно ступая, пошла по заснеженной тропинке кладбища. Я крикнул ей в след: « Спасибо вам, за венки! А как вас зовут, добрый человек? Какое имя у вас?». « А вам зачем? Люба!», - ответила она и зашагала дальше.
|
Подробнее...