Ледяной коготь: тайны прошлого

"Почитая предков своих, империю можно построить; презрев их, можно все что было погубить"

"Сильные духом крепче стены…" Джоомарт Баконбаев, известный поэт середины XX века

                                              Глава I

Прошло сто лет после того, как был предотвращен судный день, приготовленный богами народам Единоземья. Людей того времени осталось совсем немного, да и книг тогда писалось не так много, хотя тот период характеризовали Эпохой Возрождения культуры Объединенных королевств. По этой причине, о подвиге объединенной эскадры и уж тем более о битве на Кельтерийских равнинах все уже давно забыли. Гораздо больше в то время всех волновал праздник Трех Богов, выпавший в этот раз на сорок пятое число зимнего периода. 

  Естественно, во всех без исключения городах готовились обширные мероприятия, посвященные столь важному для всех событию, и у каждого народа все происходило по разному. Но всех объединяло то, что по случаю выпавшего снега (а его тогда выпало очень много) были организованы зимние соревнования по различным видам спорта. То были: лыжный заезд на сто километров, бег со снежными препятствиями, взятие снежной крепости и многие другие. Проходили они в Эльдорасе—городе, простоявшем на земле вот уже четыреста с лишним лет. Не зря все называли его "городом сотни эпох": с этим тут не поспоришь. Традиционно, запись участников происходила на главной площади города, где вот уже на протяжении сотен лет собирались все народы мира, чтобы вместе либо возрадоваться общей победе, либо оплакать невернувшихся с какой-либо миссии. Именно на ней были установлены три памятника, посвященные трем великим людям, прославившим Союз Объединенных королевств: Эзраэлю Кельтерийскому, Гилрою Эльдорасскому и конечно же Кулиэлю, прозванному в честь его победы над Фобосом, бога страха, "Непоколебимым". У их постаментов лежали множество цветов, не гнивших ни зимой, ни осенью, так как они были выращены в самих садах Лориэля, столицы государства эльфов. 

   В то время как одни собирались набить шишки и синяки в столь сложных состязаниях, другие, менее отважные и активные, проводили время в трактирах, прячась от трескучего мороза и распивая теплый чай или бодрящий тогон. В одном из таких трактиров, именуемом "Плящущий гном", сидели двое юношей, эльф и человек , на вид около 20-ти лет, грустно смотря в окно, которое было покрыто причудливым зимним узором, напоминавшим работу искусного мастера, нежели случайность природы. Человек  в очередной раз поднеся кружку к губам и отпив немного, поставил ее на стол и грустно вздохнул.

—Ну нельзя же так убиваться, Мируэль,—сказал эльф. Затем он провел по лбу рукой, вздохнул и сказал:

—Послушай, мне действительно жаль, что твоего отца не стало так рано. Ну пойми ты, я не виноват, что так вышло—я не мог вылечить его болезнь, никто не смог...

—Никто?!—злобно переспросил Мируэль.—А как же Хранитель Добра? Где он был? А? Где он был, когда моего отца не стало? 

—Погоди, ты все неправильно понимаешь. Он очень хороший человек...хм...дракон. Благодаря ему мы вот уже сто лет живем в мире и будем жить дальше. Тебе не стоит его винить.

—Я сам решаю, кого мне винить, а кого нет!—оскалился Мируэль, злобно посмотря на собеседника.—О нем значит все помнят, а о моем отце и деде никто и не пикнет, а меня шпыняют и говорят, что я слабак и все мои предки были слабаками! 

—Не надо так категорично, Мируэль! То, что говорили тебе дети, с которыми ты учился в школе ровным счетом ничего не значит. Они и сейчас дети, просто стали выше, вот и все. Пойми, ты...

—Эй, дохлик!—сказал кто-то. Мируэль обернулся. Перед ним стоял его однополчанин (да, Мируэль, как и все члены его династии, делал себе военную карьеру), скверный и ужасно противный тип, с которым было не то что неприятно, но и страшно общаться. Наверное поэтому в полку все обходили его стороной.

—Чего надо, Хеншур?—спросил Мируэль, злобно посмотря на недруга. 

—Я слышал тебя не приняли в соревнования... С чего бы это? Хм... Дай угадаю—может быть из-за твоей хилости?—сказал Хенбур и громко рассмеялся. 

—Были бы мы сейчас не здесь, я бы...

—Что?—прервал его Хеншур.—Что бы ты мне сделал? Побил? Ха-ха! Не смеши меня! Все знают, что ты самый слабый у нас в отряде.

—А вот и нет!—гневно воскликнул Мируэль, приблизившись лицом к лицу со своим оппонентом.

—Докажешь обратное?

—Будь уверен, докажу!—огрызнулся Мируэль, выйдя из-за стола. Затем, он направился к выходу. Резко открыв дверь, он остановился.

—Элендил!—позвал он своего друга.—Ты идешь?

—Да, да, конечно,—ответил эльф, немного замявшись, тем самым вызвав громкий смех у Хеншура:

—Глядите! Ха-ха! И этот за ним увязался! Вот потеха! 

Выйдя из трактира, Мируэль направился к восточной стене города. Быстро идя по улице, он не заметил, как что-то дотронулось до его правого плеча. Обернувшись, он увидел Элендила, который, по-видимому, хотел ему что-то сказать.

—Я тебя слушаю,—сказал Мируэль, пронзая своего друга непоколебимым взглядом.

—Куда ты идешь?—спросил Элендил с явным волнением.—Зачем? Если это из-за них, то я тебе скажу, что они и выпитой кружки не стоят. 

—Я иду к Ротодору,—спокойно, с решимостью в голосе ответил Мируэль. Затем он спокойно продолжил свой путь. Элендил, явно не ожидавший такого поворота событий, пустился за ним вдогонку.

—Ты серьезно?—спросил он с явной дрожью в голосе.—Друг, скажи мне, что ты шутишь. Прошу тебя!

—Нет, я говорю на полном серьезе,—отрезал Мируэль.

—Но...Но, ты же знаешь, что это за место! Оттуда не возвращаются! 

—Ты можешь не идти,—сказал Мируэль, приостановившись.—Я пойду туда один.

С этими словами, он пошел дальше. Этим решением он поставил Элендила в тупик. Он знал, что это было за место. Эта гора имела дурную славу: на протяжении десяти лет там сгинуло около тысячи таких смельчаков, как Мируэль, отправившихся покорить ее и доказать, что они являются властелинами этого мира. Однако, каждый раз природа доказывала обратное. Элендилу совсем не хотелось туда идти, но вспомнив слова отца Мируэля: "Позаботься о нем: у него никого нет, кроме тебя", он, не долго думая, побежал вслед за ним. 

—Подожди!—донёсся его голос до ушей Мируэля. Тот остановился и обернулся. К тому моменту Элендил уже настиг своего приятеля и сразу же сказал:

—Я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой. И я сдержу его слово.

—А, вот оно что,—немного хамским тоном сказал Мируэль.—То есть ты пошел со мной только ради того, чтобы понянькаться?! Ну уж нет, спасибо конечно, но такого мне не нужно.

—Нет, нет, ты все не так понял! Я просто не хочу потерять такого друга, как ты. В конце концов, имею я право на дружбу с тобой или нет?

Наступила минутная пауза. 

—Ладно,—сказал Мируэль, улыбнувшись,—пошли. Нам нужно успеть до темноты, иначе дорогу домой не найдем. 

—Вот в этом ты действительно прав, хе-хе,—сказал Элендил.—Молодец!—затем задумавшись тихо сказал.—Хорошо, если бы вообще нашли.

—Ты идешь?—окликнул его Мируэль.

—Да, да!—ответил Элендил.—Иду!

С этими словами он побежал вперед и через несколько минут догнал его. Затем они вместе направились по заснеженной дороге, которая вела к северному выходу из города. По дороге они встречали различных людей, которые сломя голову бежали на главную площадь, чтобы поскорее окунуться в это безмятежное и радостное настроение предстоящего праздника: кто бежал с подарками, кто с семьями, кто с праздничными украшениями. Вот быстро перебирая своими маленькими ногами, едва не зацепляя ими свои длинные бороды бегут гномы, держа в руках фейерверки; вот тяжелой поступью бегут орки, одетые в шубы, сотканные из шерсти беорна—самой теплой, из которой можно было сделать зимнюю одежду, тащя за собой сани, в которых лежат дорогие украшения и уникальные, никем еще не опробованные напитки, сваренные самими Дорутарскими шаманами, истинными мастерами своего дела; вслед за ними, легко и осторожно ступая идут эльфы, с только что поспелыми в Лориэльских садах фруктами. Элендил, будучи большим лакомкой, первым делом протянул руку к заветному плоду, но игривый жест эльфийки и ее тонкая, безмятежная улыбка словно остановили его. Мируэль, смотря на то, как его друг таращился на эльфийку, толкнул его в плечо и сказал:

—Пошли, ловелас! У тебя еще есть около сотни лет, чтобы наглядеться, а у меня, чтобы завоевать уважение, не так много.

—Ой, ой, ой, больно надо! Я и красивее найду!—сказал Элендил, все-таки обернувшись еще один раз посмотреть на нее. Но не увидев ее, с досадой утер нос.

   Наконец, двое приятелей покинули охваченный пламенем праздника город и  устремились навстречу испытанию, которое им приготовила загадочная гора.

                                                        Глава II

Время уже близилось у полудню, когда наши герои уже достаточно далеко отошли от Эльдораса и уже взбирались на одно из предгорий Ротодора. Сопротивляясь метели и холодному ветру, бившему в их покрытые легким инеем лица, Элендил и Мируэль медленно шли к вершине горы. Проваливаясь и застревая в сугробах, то и дело вытаскивая друг друга из сугробов, они  медленно, со скоростью улитки, приближались к вершине горы. Казалось, что они может быть и дойдут до этой недосягаемой точки, но каждый раз, когда они приближались на метр к горе, она становилась все дальше и дальше от них. Спустя час наши герои так выбились из сил, что дойдя до скалы, выступавшей из метрового слоя снега, они от бессилия легли на пушистый снег.

—Все,—сказал Элендил убитым голосом,—я так больше не могу! Этот холод меня убивает! Мируэль, друг, я конечно все понимаю: уважение, гордыня и все такое, но нельзя же идти на смерть из-за простой неусмеренной гордыни! Давай посмотрим на ситуацию объективно: мы замерзли, устали, выбились из сил, а прошли только два километра из семидесяти! Признай, это невозможно!

—Все возможно!—огрызнулся Мируэль.—Если не веришь в меня, можешь идти назад! Но я тебе обещаю—я дойду до ее вершины! 

С этими словами он пошел дальше. Элендил, в замешательстве смотря то на спину его друга, то вниз, решил пойти вперед. Спустя двадцать минут непрерывного восхождения, наши герои выбились из сил настолько, что едва могли идти дальше. К счастью, неподалеку был небольшой выступ, куда наши герои незамедлительно отправились. Спустя пять километров, этих ужасно трудных, изнуряющих, высасывающих все силы километров, наши герои достигли выступа. Заползя на него, Мируэль и Элендил обессиленные легли на него. Отдышавшись и придя в себя, Мируэль первым делом спросил:

—Элендил, как думаешь, мы сможем взобраться на эту гору?

—Конечно сможем,—пробормотал он,—только в другой, божественной жизни. Но сейчас... Самое большее, что мы смогли бы сделать—это дойти до того камня.

Он указал на выпирающий из снега черный камень, находившийся в пяти метрах от них. 

—О Зевс!—пробормотал Мируэль.—Элендил, на кой сквиг мы сюда пошли, а? Мы могли бы сейчас сидеть дома, пить теплый чай из Лориэльских лесов, есть вкусные пирожные из кондитерской Хешдора...

—Нет, только не говори мне об этом сейчас! Хорошо? Мы застряли на самом заснеженном предгорье Ротодора, замерзшие, измотанные! А все из-за какого-то спора, в который ты ввязался! Ох, Мируэль... Надо было тебе крендель в рот засунуть!

—Мда,—простонал Мируэль,—я действительно дурак. Ну что ж—если все уже кончено, можно делать, все что захотим!

—Ты чего?—с явным подозрением спросил Элендил.—Какая новая идея пришла в твою горячую голову?

Мируэль не ответил. Вместо этого он начал орать, как резанный во все горло:

—Как я рад, что я ввязался в это! Я никчемный дурак и неудачник! Ха-ха! Элендил, что же ты? Причитай и ругай меня, ты ведь это любишь делать? А? Давай, что же ты? Не бойся, я тебе ничего не сделаю! Пусть весь мир знает о том, что я балбес и придурок!

—Что ты делаешь, дурень! Помолчи! Ради святого Зевса, умолкни! Мы же в горах!

Но сколько не причитал Мируэля Элендил, его друг не умолкал. Только громкий хруст, раздавшийся по горам, заставил Мируэля замолчать. Наступила гробовая тишина. Затем еще более сильный грохот разорвал горную тишину.

—Элендил,—испуганно шепотом спросил его друг,—что это было?

—Похоже, мы здорово влипли, приятель!

Раздался еще один грохот и взору друзей представилась ужасающая картина:  на них с горы мчалось огромное белое облако, которое сметало все на своем пути и приближалось к ним все ближе и ближе. 

—Лавина!—испуганно завопил Мируэль.—Быстрее, деру! 

В этот момент наши герои понеслись вниз по склону так быстро, как они еще никогда не бегали. Беда была еще в том, что вокруг не было ни одного места, где они могли бы спрятаться от надвигающейся опасности. Как они ни старались, они не отдалялись от лавины ни на один шаг, напротив, она становилась все ближе и ближе к ним с каждой секундой. Когда оба осознали безнадежность своего положения, Мируэль сказал:

—Знаешь, я ведь не всегда говорил тебе всю правду. Я лгал тебе!

—В чем?—с удивлением переспросил Элендил.

—Помнишь я сказал, что не нашел твой отцовский нож?

—Да

—Так вот... Я его потерял.

—Что?!—упаднически спросил Элендил.—Ты серьезно? Нет, нет! Это же был подарок! О Афина! За что?!

—Прости, прости меня,—сказал Мируэль.—Я не хотел.

Обернувшись назад, он с ужасом заметил, что лавина вот вот настигнет их. Чтобы не видеть свою кончину, он закрыл глаза и теперь бежал на ощупь. Он уже был готов быть погребенным, и вот что-то тяжелое повалило его на землю, и затем последовал сильный толчок, от которого все кости в его скелете затряслись, словно орк на морозе. Он слышал крик ужаса Элендила. Сильно зажмурив глаза, он приготовился к худшему... 

  Очнулся он от странного холода, который прерывисто обжигал его лицо. Сморщившись от недовольства, он притокрыл глаза. В ту же секунду он пожалел, что сделал это, так как перед ним была драконья морда. От испуга он завопил и прижался к стенке скалы. От его крика проснулся Элендил и, увидев знакомую морду, улыбнулся и сказал:

—А-а-а, это ты! Ха-ха, как я рад тебя тебя видеть! 

Затем он кинулся к дракону и обнял его. В этот момент Мируэль, оправившись от испуга, смог получше разглядеть незнакомца: ростом он был выше человеческого примерно на две головы, стоял он на двух мощных задних лапах, причем достаточно уверенно, что свидетельствовало о его сходном передвижении с человеком; из его спины, которая была покрыта мощным костяным панцирем, выходили два крыла, которые были сложены, но даже тогда было заметно, что они были достаточно большими по площади; его брюхо, выкрашенное в тускло белый цвет, от низа шеи до начала хвоста состояло из ровно отделенных друг от друга полосами скругленных прямоугольников;  его широкие передние лапы(которые как таковыми не являлись, скорее их можно было бы назвать руками из-за сходных функций), от плечевого сустава до кисти были усеяны множеством мелких чешуек, а на концах фаланг пальцев  находились острые, как эльфийский меч, когти; на его мощной шее голова держалась ровно и непоколебимо, так что свернуть ее ни у кого бы не получилось; несмотря на грозный вид морды хищника, с двумя рядами острых, как бритва зубов, его взгляд был достаточно добродушным, и синие, словно океан, рептильи глаза спокойно, без всякой ненависти смотрели на эльфа. Этот взгляд, не похожий ни на один, которые видел раньше Мируэль, немного его успокоил и тогда, собравшись с духом, он сказал:

—Эмм, можно спросить? Элендил, кто это такой?

Элендил повернулся к своему другу. Улыбнувшись, он сказал:

—Ах да! Совсем забыл вас представить. Мируэль—Хранитель Добра, Хранитель Добра—Мируэль. Познакомьтесь!

—Так это правда!—с неописуемым восторгом сказал Мируэль.—То, о чем рассказывал мой отец, было правдой! Ты существуешь!

—Да, друг мой,—спокойно сказал дракон, подойдя к Мируэлю.—Я действительно существую. У меня есть один небольшой вопрос к вам обоим: зачем вы сунулись в горы в сезон лавин? И зачем было так громко кричать?В горах это может быть опасно.

—Понимаешь,—сказал Элендил.—У меня тут один шибко сентиментальный попался—покричать любит.

С этими словами он недовольно посмотрел на Мируэля. Тот стыдливо отвел взгляд в сторону.

—Да уж,—сказал дракон.—Главное, что все целы. А вы зачем на Ротодор полезли?

—Поспорил с одним типом,—виновато сказал Мируэль.—Он сказал, что я никчемный слабак и ни на что не способен. Сказал, что все мои предки были не лучше. Вот я и...

—Эх ты, тетеря,—с доброй усмешкой сказал дракон.—Да будет тебе известно, что твои предки: дед, отец, спасали мир и сделали для этого мира больше, чем эти хвастуны из бараков. 

—Элендил, это правда?

—Еще бы это не было правдой,—сказал Элендил.—Хранитель Добра не даст соврать. 

—Так значит мои предки были героями?

—Именно так!—сказал дракон.—Так что впредь, когда будешь говорить с кем-то, помни чей ты потомок! Понял? 

—Но они ведь сильнее меня,—с досадой сказал Мируэль.—Я не смогу доказать обратное. 

—Запомни, Мируэль,—сказал дракон, присев на одном уровне с глазами собеседника.—Тот факт, как сложен ты сам, меркнет перед тем, насколько крепко сложен твой дух. И один из факторов крепкости твоего духа состоит в том, насколько ты знаешь и почитаешь предков своих и историю народа твоего. 

—И зачем это делать—это же все прошедшее, а мы живем сейчас, этим днем? 

—Пойми одну очень важную вещь, друг: только делая выводы из прошлого можно построить счастливое будущее,—сказал дракон и заметил, что Мируэль уставшим взглядом смотрит на него.—Ладно, не буду больше читать нравоучения. Вы, наверное, замерзли, домой хотите?

—Да,—дрожащим от холода голосом ответил Элендил.

—Ну что ж, хорошо,—сказал дракон, присев на корточки и расправив крылья.—Садитесь—довезу.

—Ого!—воскликнул Мируэль, словно пятилетний ребенок.—Ты и вправду нас прокатишь? 

—А от чего ж нет-то?—ухмыльнулся дракон.—Да и по вашим глазам видно, что вы устали. Залезайте!

Оба пожав плечами, кинулись к дракону. Усевшись между крыльями, они приготовились к полету. Дракон, повернув голову к ним, спросил:

—Держитесь?

—Да,—ответил Мируэль, сосредоточившись на предстоящем полете. Элендил молча кивнул головой. 

—Тогда полетели!—сказал дракон и медленно поднялся в воздух, поднимая крылья то вверх, то вниз. Он взлетал такой скоростью, что его "пассажиры" еле могли удержаться на его пластинчатом панцире. Почувствовав, что ветер толкает его назад, Мируэль прижался всем телом к спине дракона, чтобы снизить сопротивление воздуха. Элендил же, не успев этого сделать, что есть силы держался за пластины его панциря и громко кричал от страха сорваться. По прошествии времени, когда дракон достиг края облаков, он выровнялся и продолжил полет равномерно, неспеша делая взмахи крыльями. Когда наши герои оправились от шока, они наконец могли осознать то, что с ними происходило. Это было самое великолепное зрелище, которое когда-либо видел Мируэль: они летели прямо над пушистыми лазурными облаками, лишь едва касаясь облачного ковра; солнце тускло освещало облачную перину, придавая ей поражающий воображение красно-розовый оттенок; маленькие кудрявые тучки принимали самые разные формы, некоторые казались ему сказочными зверями, доселе не открытые еще человеком. Видя все это, он чувствовал себя словно в детской сказке: такой прекрасной, такой яркой, такой беззаботной. Увидя изумленное выражение лица Мируэля, дракон сказал:

—Такое же лицо было у твоего отца, когда он в первый раз поднялся в небо. Прекрасный был момент!

—Да, он мне об этом рассказывал,—сказал Мируэль, восхищенно оглядываясь по сторонам.—Правда он говорил, что там было невозможно дышать, поэтому он летел с какой-то гномовской штукой, с помощью которой он мог там находится.

—Это верно,—сказал дракон.—Тогда мы летели значительно выше. Я не стал подниматься выше этой поверхности: не хотелось бы вас обоих ловить потом, уж извините. Может как-нибудь потом, когда глубоныр будет... Вам нравится?

—Да, очень,—сказал Элендил.—Я ведь тогда не успел, может даже не хотел. Но теперь я не буду жалеть, что не прокатился. Спасибо тебе!

—Да не за что,—сказал дракон, с явной гордостью и радостью за свою инициативу. Затем, посмотрев на солнце и заметив, что оно сменяется кроваво-красным цветом, сказал:

—Уже вечереет—нам пора обратно: праздник начнется без нас.

—Ты прав,—сказал Мируэль.—Мы ведь еще парад не посмотрели! 

—Тогда снижаемся,—сказал дракон и медленно направился к земле. Пронзив облака, он направился к уже знакомому читателю предгорью Ротодора. Сложив крылья перед самой землей, дракон, выставив опорные лапы вперед, проскользил по снегу, словно на коньках, и остановился в нескольких метрах от предгорья. Дождавшись пока дракон остановится, Мируэль и Элендил спрыгнули на пушистый снег, который тут же захрустел под их ногами. Посмотрев на охваченный пламенем праздника Эльдорас, Элендил сказал:

—Если мы хотим успеть на кульминацию, мы должны поторапливаться!

—А что будет в конце?—спросил дракон.

—Насколько мне известно, будет невероятных размеров фейерверк с множеством разноцветных искр,—сказал Элендил.—Его гномы приготовили.

—Откуда тебе все это известно?—с явным подозрением поинтересовался Мируэль.

—Спать надо меньше,—съехидничал Элендил.—Сегодня, когда я шел на рынок, чтобы купить фруктов, мне Понрамир, этот... как его... торговец, в которого ты все время мясо покупаешь, сказал, что вечером будет фейерверк, кажется с последним лучом солнца начнут запускать. Мы еще можем успеть, если поторопимся. 

—Сколько идти до города?—спросил дракон.

—Примерно минут пятнадцать,—сказал Мируэль.—Идем?

—Да, конечно!—сказал Элендил.—Полетим?

—Я не думаю, что это будет хорошей идеей,—сказал дракон.—Люди меня не видели около сотни лет. Они явно будут шокированы, увидев меня, да и детей не хотелось бы пугать: пойдемте-ка лучше пешком. 

—Хорошо, тогда пошли,—сказал Мируэль и быстро пошел по направлению к городу. Дракон, приняв человеческое обличие, пошел за ним вместе с Элендилом. Спустившись по предгорью и миновав Эльдораские холмы, они вышли к крепостной стене. Дозорные, заметив наших героев, направили на них луки и приказали остановиться. Через минуту на башню караульного помещения вышел начальник охраны, которого хорошо знали как Элендил, так и Мируэль. Звали его Панамир. Посмотрев на наших героев, он строгим голосом спросил:

—Кто вы и зачем пришли?

—Мы жители этого города,—сказал Мируэль.—Мы просто вышли прогуляться ненадолго, но сошла лавина, поэтому мы задержались.

—Зачем вам было выходить из города?—подозрительно спросил Панамир.—Все с самого утра готовились к празднику и никуда не выходили. 

—Панамир, это я, Мируэль. Открой ворота.

—Да тебя с Элендилом я уже давно приметил, а вот кто тот—не знаю,—сказал Панамир, показав копьем на дракона.

—Это наш знакомый,—сказал Элендил.—Он нам прислал птицу с письмом, что едет из Штормграда и попросил нас его встретить. По пути его сани застряли и он послал нам еще одну птицу с просьбой помочь ему. Ну мы и вытащили его сани, а когда доехали до холмов попросили кучера уехать, сказав, что сами дойдем. Вот мы и задержались. 

—Что ж, хорошо,—сказал Панамир.—Ну и хлопот вы себе наделали перед праздником! Ну что могу сказать: удачи в послепраздничное время!

—Спасибо!—сказал Мируэль.—И тебе хорошо провести время!

—Да уж,—сокрушенно сказал Панамир.—Мне еще двое суток на стене торчать! Эх, а так к семье хочется...

—Как я тебя понимаю!—сказал Мируэль.—Откроешь ворота?

—Да, конечно,—сказал Панамир и потянул за рычаг. Тяжелые металлические ворота со скрежетом начали медленно открываться. Через минуту наши герои уже были в городе, быстро идя по усыпанной снегом главной улице.

    Повсюду были слышны восторженные крики, взрывы фейерверков и множество других звуков, подчеркивавших всю прелесть этого праздника. Вот сани, в которых сидит юный сержант королевской гвардии, яро подгоняя тройку коней, и девушка, укутанная заботливой матерью в несколько слоев пуховой одежды, звонко и безмятежно смеющаяся и кричащая от восхищения. Но вот, еще одно мгновение, и сани скрываются за поворотом на улицу, но еще остаются слышны восторженные крики обоих; вот по скользкой каменной плитке идет семья: молодая мать, радостно смотрящая на ее маленького карапуза, пытающегося то и дело вырваться из крепких рук отца, сам отец, такой же молодой, как и мать, строго, но любя смотрящий на своего будущего наследника, который то и дело пытается поймать ртом белые хлопья снега. На другой стороне улицы идет пожилая пара, которая, неспешно и важно ступая на просевший снег, взирает на магически украшенный город, медленно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, причем делая это забавно, синхронно, точно двое солдат на плацу. Всех их, настолько разных, объединял этот волшебный и неповторимый дух праздника, прошедшего в тот день в каждый дом и в каждый уголок этого мира.

   Подойдя к полюбившемуся трактиру, наши герои, теперь уже с пополнением, остановились на его пороге.

—Ну что,—спросил Мируэль,—давайте отметим наше чудесное спасение и выпьем за здоровье нашего Хранителя Добра? Элендил, ты не против?

—Да я то нет, само собой,—ответил Элендил,—а вот наш чешуйчатый друг, боюсь,  не сможет  разделить с нами удовольствие…

—Это почему это?—спросил Мируэль, удивленно посмотрев на дракона.

—У меня индивидуальная непереносимость алкоголя,—сказал дракон.—Если выпью стакан, даже маленькую ложечку—отброшу лапы. Мне жаль...

—Да,—протяжно произнес Мируэль.—Ну что ж, если так, то...

—Не волнуйся,—сказал дракон.—Я просто возьму графин воды. 

—Отлично!—сказал Мируэль.—Пойдемте!

Завершив диалог, друзья вошли в трактир. Усевшись за свободный столик, они позвали разносчика. 

—Нам двоим по кружке эля,—сказал Мируэль, указав на себя и Элендила.—А ему…

—Мне отбивную, два мясных супа, желательно остудите, и графин холодной воды,—сказал дракон, безмятежным взглядом посмотрев на разносчика. Тот, с подозрением посмотрев на дракона, пожал плечами и направился к стойке. Мируэль с недоумением посмотрел на дракона, подняв правую бровь. Затем посмотрев на Элендила, развёл руками. Тот, усмехнувшись, сказал:

—Не беспокойся—он не лопнет. Он же хищник, забыл?

—Ах да,—сказал Мируэль, закивав головой.—Точно.

Через некоторое время нашим героям все-таки принесли обещанные заказы. Взяв кружки, Мируэль и Элендил посмотрели друг на друга. 

—Ну что, друг, счастливого праздника?—спросил Мируэль, добро посмотрев на сокружника. 

—Да, несомненно,—ответил Элендил.

Затем оба ударили кружки и приготовились выплестнуть любимый напиток на свои глотки, как вдруг раздался грохот и что-то ярок-горящее упало рядом с трактиром, разбив главное окно. Ударная волна была настолько сильной, что она опрокинула столики, которые стояли рядом. Затем пламя перекинулось на стену и начало быстро распространяться по всей стене трактира. В этот момент упали еще несколько шаров, но уже на мостовую и окрестные здания, частично разрушив их. В трактире началась паника и люди, побросав все, выбежали наружу. Последними выбежали наши герои. То, что они увидели, было похоже на конец света: повсюду горели дома, на мостовых лежали трупы, раздавленные или сгоревшие от камней, люди в панике носились из стороны в сторону, крича и вопя от ужаса. Вот еще один камень попадает в соседний дом и в ту же секунду он рушится, создавая большой костер. Еще секунда и  Мируэль замечает огромный камень, несущийся прямо на них. В тот же момент он чувствует, как что-то его толкает и закрывает. Через секунду—звук удара и скрипа отломанных досок. Затем он видит дракона, который убирает крылья и говорит:

—Надо скорее идти к казармам—там вам дадут оружие и броню. 

—Что произошло?—спросил Элендил, вытирая кровь со лба.

—Не знаю, но похоже на нас кто-то напал, причем этот кто-то явно хорошо подготовленный: знали когда это нужно делать. А теперь не время для разговоров—шевелитесь!

  По пути к казармам, которые находились в восточной части города, наши герои несколько раз были свидетелями жутких последствий обстрела города: под завалами зданий лежали трупы людей, так и не успевших вовремя выбежать из своих домов; горели склады, дома, храмы—казалось весь город был охвачен пламенем; по улицам бежали обезумевшие от страха люди, пытаясь найти хоть какое-нибудь убежище; к горящим домам подбегал народ и как мог заливал водой дома, чтобы хоть как-то остановить огонь. Все это напоминали апокалипсис, который так обещали боги, страшный сон, но все это было наяву. Наконец, повернув за угол одного из разрушенных домов, наши герои увидели вдалеке деревянный форт, из которого выбегали вооруженные солдаты. 

—Скорее, нам туда!—сказал Мируэль, рванув вперед. Как только наши герои подошли к стене, раздался взрыв ,и за стеной поднялся в небо огненный столб. Проскочив между воротами, наши герои направились к оперативному штабу, который можно было узнать по знамени на его верхушке. Ворвавшись в него, Мируэль без формальностей спросил:

—Где у вас оружие?

Ему никто не ответил—в штабе было пусто. Видимо все уже были на стене, чтобы командовать обороной города. Приметив стойку с оружием, Мируэль кинулся к ней, быстро схватив меч, шлем и шит, украшенный красивым узором, напоминавшим сидящего на троне Зевса. 

—Элендил, тебе что-нибудь нужно?

—Передай мне те два меча,—сказал он, указав на два клинка, лежавших около стойки с оружием. Ловко подкинув их, Мируэль из своих рук передал их эльфу. 

—Быстрее,—сказал дракон, оглядываясь назад,—времени нет! Мы должны идти к караульному помещению! 

—Ты себе что-нибудь возьмешь?—спросил Элендил, надевая шлем.

—Это бесполезно—я все равно не умею обращаться с оружием.

—Чем же ты будешь биться?

Ухмыльнувшись, дракон показал свои острые когти на правой передней лапе:

—А это мне по-твоему на что?

Улыбнувшись, Мируэль посмотрел в сторону городской стены. Оттуда доносились лязг мечей и крики сражавшихся. 

—Времени нет—нужно бежать к стене!—сказал Элендил.

—Зачем бежать?—спросил дракон.—Можно долететь! Запрыгивайте!

Как только Мируэль и Элендил оказались на спине дракона, он взмыл в небо и направился к городской стене, где, как и 190 лет назад, происходило самое ожесточенное сражение за Эльдорас. Сверху город представлял собой жуткое зрелище: охваченный пламенем многочисленных пожаров, он напоминал скорее Тартар, нежели цветущий город: на улицах лежали мертвые люди, раздавленные обломками зданий или сгоревшие от пожаров, вызванными ядрами катапульт; некогда цветущие сады и парки на глазах у наших героев сгорали в алом пламени огня, пожирающем последние прелести природы этого места; вот они пролетают их любимый трактир, который теперь напоминает лишь жалкую заброшенную лачугу, обугленную и тлеющую  от прошедшего пожара. Миновав большую часть города, наши герои, наконец, подлетели к стене. Там творилось настоящее безумие, несравнимое даже с Судным днем: солдаты, усталые и раненые, сбивали лестницы со стен, которых с каждым разом становилось все больше и больше; ядра от вражеских катапульт ударялись в каменные стены непокоримого города, отламывая зубцы и оставляя бреши в стенах; ворота, которые каждый раз сотрясались от ударов тарана, держали несколько десятков бойцов, которые, превозмогая боль и усталость, упирались ногами в землю, чтобы удержать эти два громадных куска королевского дерева. Элендил, смотря на стену, с ужасом прошептал:

—Похоже, война началась.

—Да,—сказал дракон,—а я ведь думал, что еще в мире поживем. 

Затем, выдохнув, сказал:

—Нам нужно взобраться на стену и дать им бой! Мируэль, помоги воинам держать ворота—если они прорвутся, нам не избежать гибели. Элендил, мы с тобой полезем на стену и будем сбивать лестницы и сбрасывать со стены этих гадов, кем бы они ни были. Защитим этот город, как защищали его в те страшные времена! Вперед!

С этими словами он полетел на стену. Элендил, посмотрев на Мируэля, как-будто в последний раз, сказал:

—Сражайся храбро, как твои отец и дед! Пусть удача будет с тобой! Да сохранит тебя Зевс!

С этими словами он ринулся по лестнице на стену.

—Ты только береги себя,—только и успел сказать Мируэль. Грустно посмотрев вслед своему товарищу, он ринулся к воротам.

                                                Глава III

Пылающий город освещал непроглядную тьму той морозной зимней ночи. На каждой улице, в каждом доме люди тушили пожары, не потухавшие ни на минуту из-за постоянного обстрела вражескими войсками. Весь город напоминал один большой костер, который поддерживался все новыми и новыми дровами в виде домов и других построек. Горели склады, лавки, трактиры, даже храм Зевса, который был практически целиком сделан из камня, полыхал, словно спичечный коробок. На стенах не утихала жестокая резня, в которой каждую минуту гибли сотни защитников и нападавших. Кровь реками лилась с защитных зубцов и самих стен, окрашивая только что выпавший снег в ярко красный цвет. Повсюду лежали убитые и раненые, слышались стоны изувеченных и хрипы умирающих. За несколько часов Эльдорас из праздничного города превратился в безжизненные руины. 

  У ворот все еще сохранялась напряженная обстановка: тараны во всю колотили в дубовые двери, обитые железными листами, сотрясая их все сильнее с каждой минутой. Мируэль держал ворота вместе с остальными солдатами, которые напрягая каждый мускул своих изнуренных тел, подпирали их, стараясь продержаться как можно дольше. 

—Напирайте на ворота!—кричал он, буквально вгрызаясь руками в деревянные ворота.—Если они пробьют хоть одну маленькую брешь, город падет! Стойте насмерть, воины Эльдораса, чтобы ни один враг не пробился через эти ворота! Ни один!

С этими словами он с еще большей силой навалился на дубовые двери. Стрелы со стороны противника летели черными тучами, стаями вонзаясь в многострадальную Эльдорасскую землю и в тела ее храбрых защитников. Каждую минуту на холодный снег падали безжизненные тела воинов, души которых так жадно собирала смерть своим черным серпом с колосьев их короткой жизни. 

  На самой стене защитники уже стояли не на каменных плитах, в на человеческих телах, как врагов, так и друзей. Элендил, делая переменные взмахи и удары своими клинками, отправлял на тот свет каждого, кто осмелился бы приблизиться к нему. Вот с лестницы спрыгивает ошалелый воин, с безумными глазами, готовый изрешетить любого, кто встанет у него на пути. В руках у него огромный топор, который без труда, словно нож мясника, разрубает трех воинов пополам. Эльф, не растерявшись, подбегает к нему и вонзает один меч в шею, другой в лоб, и со всей силы выдергивает голову из тела. Пошатнувшись, безжизненное туловище падает вниз со стены. Но тут же с лестниц спрыгивает еще больше воинов, человек десять и Элендил снова принимается за дело. Вонзая меч в очередного врага, он с ужасом замечает, что к стене движется нечто огромное, нечто пробирающее до самых костей: огромная коробка, установленная лафет, опирающийся на два громадных деревянных колеса, медленно приближалась к городу. Вся площадь этой коробки была разделена на множество мелких квадратов, в каждом из которых находилось по несколько странных круглых объектов, величиной с арбуз. По бокам ее были установлены площадки, на каждой из которых стояло около десяти человек. Увидев, что там началась суета, он закричал:

—Мируэль! Что это за штука?

—Какая?—уточнил Мируэль, вонзая клинок в очередного врага. В это время на стену приземлился дракон, впечатав очередного вражеского воина в каменную стену.

—Вы тоже это видели?—спросил он, вглядываясь вдаль. 

—Зевс милосердный!—воскликнул Мируэль, наконец посмотрев на странное орудие.—Я никогда раньше такого не видел.

—Дело дрянь!—сказал дракон. Затем он закричал:

—Всем быстро со стены! Быстрее!

Услышав это, некоторые начали быстро спускаться вниз. Другие, не расслышав, продолжали сражаться. В это время на площадке странного агрегата, капитан артиллерийского отряда отдал приказ: "Принести факел!", затем, обратившись к стоящему с посохом старику в бордовом балахоне , который знаком читателю, как Тейнорус, сказал:

—Все готово к запуску, ваше Беспощадство!

Тот, со злобной улыбкой посмотрев на охваченный вдалеке пламенем город, сказал:

—Во второй раз вам нас не одолеть! Беги к фитилю и жди моей команды!

Кивнув в ответ, солдат побежал к назначенному месту. В это время Тейнорус, который стоял на площадке вместе с Быстросмертом, братом убитого Хранителем Добра Смертозуба, сказал:

—Вот видишь, Быстросмерт, как все быстро закончилось?

—Да,—с явной досадой ответил тот.—Жаль, что я не успел отомстить за брата...

—Поверь мне, Быстросмерт, смерть твоего брата отомщена в полной мере! 

—Но я...—в этот момент голос Тейноруса прервал Быстросмерта.—Огонь!

Еще секунда и тысячи горящих игл осветили ночное небо, с жутким, раздирающим слух звуком, вырвались из коробки и стаей полетели в сторону Эльдораса. Через мгновение бессчетное количество взрывов и огненных вспышек потрясли Эльдорас. В тот момент казалось, будто преисподняя разверзлась под городом, и тот растворился в адском пламени Тартара. 

—Вот и все,—удовлетворенно  сказал Тейнорус, озирая пылающую твердыню.—Теперь можем уходить. Трубите отход!

В этот момент раздался звук горна и огромная масса войск двинулась в обход города, чтобы продолжить свой кровавый поход по землям Объединенных королевств...

...Мируэль проснулся от криков и стонов, раздиравших ночную тишину. Попытавшись встать, он почувствовал, что что-то в ноге мешает ему встать. То, что он увидел, посмотрев на ногу, заставило его закричать от ужаса: нога в области коленного сустава была проколота деревянными колом, отлетевшим от осадной лестницы; голень и стопа безжизненно болтались на коже и кусках мышц, перебитых осколком ядра катапульты. Боли он не чувствовал, но понял, что дело серьезное. Осознав, что не сможет встать, Мируэль, отталкиваясь руками от земли, стараясь не шевелить ногой, медленно двигался подальше от стены. Глазами он рыскал в поисках Элендила или дракона, но их нигде не было видно. Вместо их он видел солдат, мертвых, раненых с жуткими увечьями: у некоторых были оторваны обе ноги, из которых на землю маленькими струйками лилась кровь; некоторые, пытаясь трясущимися руками запихнуть обратно вывалившиеся внутренности, судорожно тряслись от потери крови; были те, которым повезло больше: они целые и невредимые ходили вокруг и оглядывались по сторонам своими шокированными и испуганными глазами. Мируэль, осмотревшись, приметил палку, которую он не замедлил взять. Оперевшись на нее, он медленно поднялся и осторожно, волоча за собой перебитую ногу, заковылял по главной улице. 

  Она, честно сказать, представляла собой удручающее зрелище:некогда цветущая и пестреющая красками теперь она напоминала лишь неухоженное кладбище. Повсюду валялись разбросанные вещи, осколки от стекол, на мостовой зияли большие вмятины от снарядов катапульт и еще больше от разрывов снарядов нового оружия врага. Как только он прошел несколько метров, что-то вдруг схватило его за ногу. Испуганно закричав, Мируэль отпрянул от неожиданности. Посмотрев вниз, он увидел Элендила, который корчился от боли и громко стонал. Засияв от счастья, Мируэль кинулся к своему другу:

—Элендил! Хвала Зевсу—ты жив!

—Пока что да,—проговорил сквозь зубы эльф.—Я не могу отодвинуть этот проклятый камень—поможешь?

Тут Мируэль заметил большой булыжник, который зажал Элендила между стеной и завалом камней. 

—Да, конечно,—сказал он и ринулся толкать булыжник. Несмотря на все его усилия, он не сдвинулся с места.

—Постой,—прошептал Элендил.—Так мы ничего не сделаем. Эх... 

—Что делать?—испуганно спросил Мируэль.

—Надо кого-нибудь позвать на помощь. Ты видишь кого-нибудь?

—Нет, но я могу...

—Не надо никуда бегать,—раздался голос позади него. Мируэль обернулся и увидел дракона, уставшими глазами смотревшего на него. По левой стороне его морды текла струйка крови, которая постепенно застывала; по всему телу были видны порезы, оставшиеся, видимо, от осколков и битвы с гаргульями; на зубах были видны следы запекшийся крови, а из ноздрей понемногу капала кровь, падая на каменную мостовую; в левой задней лапе зияла дыра от осколка, которая почти запеклась и затянулась.

—Я рад видеть тебя живым,—радостно сказал Мируэль.

—Я тоже рад видеть вас обоих,—улыбнувшись сказал дракон. Затем, посмотрев на Элендила, сказал:

—Надо его вытащить, причем как можно скорее и организованно уходить из города, пока они не устроили новую атаку. 

—Хорошо,—сказал Мируэль.—Давай сделаем так: ты приподнимаешь камень, а я в это время вытащу Элендила.

—Хорошая идея,—сказал дракон и подошел к камню, схватив его снизу лапами.—Готов?

—Да,—сказал Мируэль, взяв эльфа за обе руки.—Готов, Элендил?

Тот, напрягшись, сквозь зубы ответил:

—Готов.

—Тогда на счет три: раз...

Дракон с ожиданием смотрел на Мируэля, приготовившись в любой момент приподнять многокилограммовую плиту. 

—Два...

Элендил тяжело дышал и в ожидании невыносимой боли стиснул зубы. На несколько секунд взгляды дракона и Мируэля сошлись, как вдруг Мируэль сказал:

—Три!

Напрягшись и собрав все свои силы, оба подняли плиту и откинули её в сторону. Посмотрев на ногу Элендила, Мируэля чуть не вырвало: она представляла собой развороченную, разорванную до самой кости куртяпку, безжизненно болтающуюся на двух сухожилиях, чудом оставшихся нетронутыми; кровь просто застыла и образовала затор в артерии, которая тоже была перебита куском камня. Оправившись от шока, он с дрожью в голосе спросил эльфа:

—Элендил, ты…чувствуешь… боль?

—Нет,—совершенно спокойно ответил эльф, как ни в чем не бывало.—Там настолько все плохо?

Сглотнув комок в горле, застрявший после увиденного, Мируэль прошептал:

—Это просто... ужасно! Элендил, мне жаль, но похоже ты останешься без ноги.

—Что?!—переспросил тот, удивленно выпучив глаза.—Нет, нет! Как же я буду сражаться?

—Мне жаль, но похоже ее придется отрезать...

—Ничего подобного!—возмутился дракон, кинувшись к Элендилу.— Для чего тогда я здесь?

С этими словами он поднес лапу к ноге, и что-то яркое и ослепляющее начало исходить из нее. С удивлением посмотрев на дракона, он спросил:

—Что ты делаешь?

—Спасаю ему жизнь,—пробормотал дракон, прикрыв глаза.—Смотри.

Мируэль переметнул взгляд на ногу и не поверил своим глазам: в ярком луче света он увидел, что нога Элендила чудесным образом заживала и возвращалась на прежнее место: кости собирались по кусочкам и срастались воедино, словно детский конструктор; сухожилия снова соединялись нитями и волокнами, образуя единую мышцу; затем, после того, как мышцы срослись, начала заживляться  кожа, которую, казалось, уже не сошьет ни один эльфийский врач. Наконец, свет пропал и перед изумленным Мируэлем лежала целая нога без единой царапины или синяка. Приоткрыв глаза, Элендил усталым голосом спросил:

—Что случилось? Почему вокруг все горит?

—Отдохни,приятель,—сказал дракон.—У тебя был трудный день.

Сказав это, он увидел, как глаза эльфа постепенно закрылись, и уже через мгновение Элендил лежал на его крепких лапах, мирно посапывая. С умилением посмотрев на него, дракон сказал:

—Ему нужен отдых—он его заслужил. 

—И что теперь?—спросил Мируэль.

—Теперь мы должны попасть в королевский дворец и продумать план действий вместе с королями. В любом случае город нужно оставить, как бы он ни был нам дорог.

Мируэль грустно потупил взгляд в обоженную землю. Эльдорас всегда был для него чем-то большим, чем просто местом жительства. Это город, который он любил больше всего на свете, и никакой другой не сравнился бы с ним. Даже если бы ему предложили жить в раю, он бы ни за что не променял бы Эльдорас на это блаженное место. Уйти из него было бы все равно, что оторвать у Мируэля частичку его собственной души. Увидев грусть на лице Мируэля, дракон, осторожно положив Элендила на землю, легко дотронулся до его плеча. 

—Послушай... Мируэль... Я понимаю, как тебе тяжело... Но пойми—в нашей жизни рано или поздно приходится чем-то жертвовать, будь оно маленьким или большим. Это бывает очень трудно сделать, но в конце концов ты приобретаешь нечто большее, намного больше того, что ты имел. И сейчас сделать этот шаг необходимо.

—Неужели опять война? Опять эта бесконечная резня? Лишения, отчаяние, смятение? За что нам все это? 

—Знаешь, я тоже много раз озадачивался этим вопросом и очень долго не мог найти ответ. Но с прошествием многих лет я понял, что все то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не физически, нет... Духовно. А это, поверь мне, гораздо важнее.

Увидев то, как Мируэль внимательно, с неугасаемой надеждой смотрит на него своими честными глазами, дракон улыбнулся и сказал:

—Не бойся—все будет хорошо,—затем, сделав короткую паузу и похлопав Мируэля по плечу, сказал.—А теперь вставай, нам еще предстоит совет. 

—Поскорее бы все это кончилось,—тихо сказал Мируэль, смотря в покрытое дымом вечернее небо.

—Не бойся,—сказал дракон, посмотрев на ночное небо.—Скоро все опять вернется на прежние места. Слышишь? Мируэль?

Но ответа он не услышал. Вместо этого было слышно мирное храпение, которое немного успокаивало дракона и давало ему уверенность в том, что еще не все потеряно. Подняв голову, его глазам предстало великолепной красоты ночное небо, которое было усеяно тысячами маленьких звезд, тускло мерцающими в непроглядной тьме и мраке разрушенного Эльдораса, которому одному из первых не посчастливилось принять на себя удар могучего и сильного противника, который вернулся спустя стольких лет, чтобы отомстить за свою первую неудачу.

                                                     Глава IV 

Мируэль проснулся от яркого света, бившего ему в глаза. Оглядевшись, он понял, что находится в просторной комнате с множеством окон, через которые пробивался яркий свет утреннего солнца, разбудивший его от крепкого сна. Тяжело вздохнув, он привстал с кровати и провел рукой по горячему, мокрому лбу. 

—Где я?—устало спросил сам себя Мируэль, сонными глазами посмотрев на пол. Он был украшен нефритовой фреской, ярко переливавшейся на тусклом солнечном свете, проходившим через узкие решетки окон маленького помещения. Фреска составляла пестрое изображение, которое изображало стремительную атаку колесниц на решающем этапе сражения на Кельтерийских равнинах: стремительно продвигаясь клином, они крушили врагов, в ужасе убегавших с поля боя; во главе клина была колесница короля, в которой правитель, подняв свой ярко-сверкающий меч, готовился нанести решающий удар по побежденному врагу. На заднем плане был различим Лориэльский лес, на опушке которого ликовала толпа воинов, среди которых были различимы големы, могучие каменные существа, некогда войско Хенгерда, которых в те далекие времена его отец вместе с Хранителем Добра освободили от проклятия, так долго висевшего над их отважными душами. Фреска была настолько впечатляющей, что Мируэль, засмотревшись на нее, не заметил, как в дверь постучали. 

—Мируэль, ты спишь?—глухо раздался из-за двери голос Элендила. 

—Нет, нет, Элендил, заходи!—сказал Мируэль, быстро сев на кровать, которая в тот же миг заскрипела своим деревянными каркасом. Войдя в комнату, Элендил подошел к своему другу, который протирал еще не отошедшие ото сна глаза.

—Как ты?—спросил эльф, присев на покрытую белоснежной периной кровать. 

—Вроде ничего,—устало сказал Мируэль.—Как твоя нога?

—На удивление в полном порядке,—ответил Элендил, проведя по еще вчера искалеченной ноге.—Кто бы мог подумать: тот, кто по определению убивает, исцеляет! Чудеса… Я вот все думаю, может мы иногда не так смотрим на вещи? 

—Возможно,—вдумчиво сказал Мируэль,—очень даже возможно… 

—Что произошло пока я спал?

—Сразу же после битвы, буквально после того, как вражеское войско ушло, собрали совет. Сидели долго, да и, наверное, до сих пор там сидят, обсуждают что-то.

—А что с драконом? Он цел? 

—Да, он в полном здравии. Он сейчас на совете. Спорит с правителями объединенных королевств о том, чтобы предотвратить ответный поход.

—"Ответный поход"?—переспросил Мируэль с явным недопониманием. От интереса он даже приподнялся с кровати.—Что это?

—В общем, после атаки на Эльдорас наши разведчики уловили след вражеского войска, которое почему-то отошло от города, насколько я помню, на северо-восток. Тогда, подумав, что войско отступило от невозможности сражаться дальше, король решил отправиться в погоню, чтобы нагнать врага и дать ему решающее сражение на реке Эльдотур. 

В этот момент Мируэль, как внук военного, побледнел, осознав возможные последствия этого решения, с дрожью в голосе спросил:

—Они уже ушли?

—Я не…—только и успел сказать Элендил, как вдруг дверь в комнату резко распахнул дракон. Его крылья не пролезали через двери, поэтому он остался на пороге. С перепуганными глазами он смотрел на сидевших в комнате.

—Что случилось?—перепуганно спросил Мируэль, вскочив с кровати, словно ужаленный.

—У нас большие проблемы: большая часть объединенного войска направилась к Эльдотуру. Они  скрылись за холмом двадцать минут назад. Я пытался их остановить, но они упрямо хотели реванша. О Зевс, мы по уши влипли!

—Мы должны их догнать!—сказал Мируэль, одевая рубаху и хватая доспехи.

—Пешком мы не успеем!—воскликнул Элендил, смотря в окно.—Только долетим!

—Это можно устроить,—сказал дракон, подбежав к двери.—Скорее, мы должны выйти на открытое пространство. На стену, за мной, живо!

С этими словами он выбежал из комнаты. За ним, выбежали Элендил и Мируэль, на ходу одевавший на себя доспехи. Через минуту, все уже были на площадке, где размещался зимний сад, в котором король так любил проводить время, с восторгом смотря на цветущие бутоны красных маков и, специально-выращенных для его величества желтых тюльпанов, которые не увядали ни осенью, ни зимой. Однако в этот раз цветы встречали троих отважных увядшими бутонами, которые понуро склонились под тяжестью злого рока, который чувствовался во всех клетках наших героев. Дракон, наклонясь вперед, скомандовал:

—Запрыгивайте на спину, быстро!

Кивнув головой, Мируэль и Элендил почти одновременно запрыгнули на спину дракона, после чего, сделав несколько взмахов крыльями, он оторвался от земли и полетел на северо-запад, где, извиваясь широкими притоками и руслами, протекала могучая и необузданная, словно сама природа, река Эльдотур, которая являлась условной границей между королевством людей и полными загадок Неизведанными Пустошами…

…Элендил, сощурив глаза от бившего в лицо холодного ветра, всматривался вперед, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь след огромной по численности королевской армии. То же самое делали дракон и Мируэль, смотря по сторонам и рыская в поисках хоть какого-то скопления войск. Но ни следов, ни потухших кострищ, которые предположительно могли оставить за собой король с его армией, не было. Это весьма озадачивало наших героев, так как по всем законам здравого смысла такая армия никак не могла ни остановиться на привал, пусть даже самый короткий.

—Как-то всё это подозрительно,—сказал Элендил.—Такое скопление людей и лошадей никак не могло пройти безо всяких следов. Это абсурд!

—Видимо, они очень спешили,—сказал Мируэль.—Времени на привал им просто не оставалось.—затем, обратившись к дракону, спросил его.—Далеко мы уже от города?

—Прилично,—сказал дракон, осматриваясь по сторонам.—Где-то около десяти километров. Странно, что по-прежнему ничего…

—Может они куда-то свернули?—спросил Элендил. В ответ он услышал тишину.—Эй, вы меня слышите: может, говорю, они не туда свернули?

—Боюсь, что они как раз шли по намеченному пути,—тревожно сказал дракон, будто увидев что-то очень страшное. Его зрачки сделались больше и взгляд уставился прямо на землю.

—Что там такое?—испуганно спросил Мируэль.—Битва, мясорубка, королю нужна помощь?

—Нет, Мируэль,— шепотом сказал дракон,—боюсь, что помощь им уже не понадобится.

С этими словами он вышел из облачного тумана и перед глазами эльфа и человека предстала пробивающая до самых кончиков костей: огромное поле, размером с две Кельтерийские равнины было усеяно мертвыми телами воинов, животных и горевшими обозами, которые тускло сверкали на выжженной огнем войны земле; мощнейшие камне и стрелометательные оружия, гномовские пушки, грохот которых повергал в ужас врагов на протяжении нескольких сотен лет, лежали на разбитых лафетах с утыканными стрелами артиллеристами на них; колесницы, которые без пощады вдавливали в земную плоть Кельтерийских равнин врагов рода человеческого, визгливо стонали обломанными колесами, которые еще докручивали свои последние обороты в предсмертных, мучительных стонах; знамена армий, некогда гордо веявших над головами храбрых воинов, теперь лежали изорванные и обуглившиеся на сырой земле, втоптанные в сырую землю беспощадным врагом, пропитанной кровью павших в этой жуткой бойне—некогда огромная мощь, которая могла разбить любую из существовавших на протяжении двухсот лет армий, теперь лежала холодным слоем на грязной перине своей гробницы. 

—Всего двадцать минут…—сокрушенно прошептал дракон, схватившись обеими лапами за голову.—Как же так, как же…

В тот момент даже его наполненный, буквально набухший от знаний истории мозг не мог вспомнить какую-либо катастрофу, масштабы которой превышали бы эту: огромное войско, являвшееся самой крепкой их опорой, погибло, самый светлый луч надежды их спасения потух в непроглядной тьме отчаяния и страха. От тяжелого потрясения дракон  упал на колени и сокрушенно посмотрел на поле боя. Мируэль, оторвав взгляд от жуткого зрелища, дрожащей рукой снял с себя сверкающий шлем и прижал его к груди. Затем, на секунду зажмурив глаза, он прошептал:

—Кто же теперь Эльдорас защищать будет? Женщины, старики и дети?—внезапно он повысил тон и начал впадать в истерику. Недавние события сильно сказались на его психическом состоянии.—Зевс милосердный, неужели все пропало? Все пропало! Мы обречены! Мы должны раскаяться!—он упал на покрытую белоснежным снегом землю и начал разбрасывать комья снега в разные стороны и громко кричать.—Конец близок! Конец бли…

—Эй, Эй! Мируэль!—окликнул его дракон и, ринувшись к нему, схватил Мируэля за плечи и посмотрел ему в глаза. Из них ручьем лились слезы, медленно спускаясь по порозовевшим от мороза щекам. Его взгляд был полон отчаяния и страха.—Послушай, друг. Я знаю, как тебе тяжело. Все эти потери, боль, страдания, горечь—все это сильно ранит каждого из нас. Но не смей, слышишь, ни при каких обстоятельствах, даже когда все уже будет кончено, не смей терять надежду, понял? Не смей! Посмотри,—он указал на что-то справа от них. Повернув голову в ту сторону, Мируэль сказал:

—Я ничего не вижу, кроме трупов, снега и крови. Только месиво…

—Приглядись еще немного,—сказал дракон, добрым взглядом окинув Мируэля. Не поняв, о чем идет речь, Мируэль все же внимательно присмотрелся к месту, куда показывал дракон. И вот, внезапно, его взору представился подснежник, произраставший из-под толстого слоя снега. С безразличием посмотрев на него, он сказал:

—И что в этом такого? Я такие сто раз видел! Они всегда зимой растут.

—Дело не в этом,—сказал дракон.—Посмотри, что вокруг него: топоры, выжженная земля, кровь, трупы—одно несчастье. И вот он: единственный лучик надежды в эту пору хаоса и безнадежности. Ты никогда не должен терять веру в хорошее, даже тогда, когда ее уже нет. Когда-то мы чуть не потеряли ее, но все же нашли и одолели зло. Теперь же оно снова вернулось, и мы должны еще раз спасти этот мир: чтобы снова цвели эти подснежники, чтобы наши дети и дети их детей жили в мире и не знали невзгод, чтобы каждый год праздновался праздник Трех Богов и чтобы слава наших великих предков не была забыта!

—Но как мы это сделаем?—спросил Мируэль.—У нас же нет армии, нет сил, нет ничего!

—Всегда есть какой-то выход, даже когда, кажется, ничего не поможет,—сказал дракон, посмотрев на заходящее солнце, которое окрасилось в желто-красный цвет.— Мы должны попасть в эльфийскую библиотеку, чтобы узнать, как победить зло в этот раз. 

—С этим я помогу,—сказал Элендил.—Нам нужно лететь в Лориэль, потому что именно там находится самая большая библиотека мира. Я там частый гость, так что нас примут, как родных. Тем более в такой трудный час.

—Эльдорас остался совсем без защиты,—сказал дракон.—Нужно кого-то оставить для того, чтобы организовать оборону: мало ли что может случиться.

—Ты прав,—сказал Элендил. Затем, немного подумав, вдруг обратился к Мируэлю:

—Друг, я знаю, ты сможешь.

—Я?!—воскликнул Мируэль.—Нет, нет, нет… Кто угодно, но только не я! Ты помнишь военную школу? Я там был худшим учеником по обороне городов! Помнишь, как я поставил пороховые бочки рядом с воротами макета? Меня после этого выгнали из класса! 

—Послушай, я вообще эти уроки прогуливал: я сдал этот экзамен только потому что я списал из пергамента Лютедора. А ты, хоть и сдал этот экзамен на единицу, но что-то учил, поэтому кому, как ни тебе руководить обороной?

Мируэль, нахмурившись, потупил взгляд в землю.

—Мируэль, приятель, тебе пора уже адекватно оценивать собственные силы, вспомни, кто ты такой: твой отец, дед—все они были героями! Ты можешь, нет, ты обязан защитить город в этот раз! С твоими навыками Эльдорас сможет простоять еще немного дольше. Дай нам шанс, дай всем шанс! Чтобы тот самый цветок еще цвел долго, пока будем живы мы. Пожалуйста!—с этими словами он схватил Мируэля за плечи, чем немного смутил его. Увидев слезы, наворачивающиеся  на его глазах, неподдельные слезы мольбы о помощи, Мируэль, встрепенувшись, сказал:

—Хорошо, я помогу защитить Эльдорас.

В этот момент пасть дракона расплылась в счастливой зубастой улыбке. Затем, вздохнув полной грудью, он тихо сказал:

—Спасибо. Я не сомневался в тебе. Ты еще как достоин занять достойное место в этой истории, как и Элендил.

Посмотрев на Элендила, он увидел, как тот замялся и отвел взгляд в сторону. Дракон, улыбнувшись, сказал:

—Что ж, верные мои спутники и товарищи, пришло время нам расстаться. Возможно, что маловероятно, мы не встретимся более на этом свете, но я верю, что нас не сотрут из летописей истории Единоземья. Перед тем, как мы разойдемся, я хотел бы спросить у вас: вы сделали то, что хотели больше всего в жизни?

—Эй, Эй!—воскликнул Элендил.—Не надо, мы еще поживем и покажем им, где беорны зимуют! 

Реплика Элендила заставила всех рассмеяться. Затем наступила тишина. Каждый смотрел друг на друга молча и понимал все, что хотел сказать ему собеседник в своих мыслях. Затем, после минутной паузы, дракон сказал:

—Что ж, пора прощаться,—положив руку Мируэлю на плечо, он тяжело сказал.—Я обещал твоему отцу, что буду оберегать тебя, так как ты—самое дорогое, что у него было. Поэтому, я хочу, чтобы ты дал мне обещание…

—Обещаю,—понимающе сказал Мируэль. В этот момент, услышав ответ, дракон улыбнулся и, похлопав его по плечу, отвернулся и скомандовал.—Запрыгивай, Элендил! 

Эльф быстро запрыгнул на спину дракона и, в последний раз окинув взглядом своего друга, кивнул головой в знак. Мируэль кивнул в ответ. В ту же секунду дракон взмыл в голубое полотно дневного неба, усеянного белоснежными, кудрявыми облаками, медленно плывущими по небесному морю. Достигнув поднебесья, дракон развернулся и полетел в сторону Лориэля, который был скрыт густыми кронами деревьев вечно-зеленого леса, росшего на покрытых густой, длинной травой, заснеженных Кельтерийских равнинах. 

 Мируэль, проводив взглядом улетающего в оранжевый диск солнца дракона с Элендилом на спине, на мгновение потупил взгляд в землю. В этот момент, он почувствовал что-то холодное, оседавшее на его шее. Подняв голову, он увидел падающие хлопья снега, оседавшие на его непокрытой голове  и мягким, тонким слоем ложившиеся на его плечи. Что-то волшебное и необычное было в этом снеге, необычное. Он был не жгучий, нет, наоборот—согревающий, словно пламя костра или камина, в который только что подложили дров. Уж не знаменовал он скорые перемены? Этого, к сожалению, а может и к счастью, Мируэль не знал и знать не хотел. Он просто хотел дать дракону с Элендилом еще один шанс, еще немного времени, как дали это время ему его отец и дед, чья история и слава находилась под угрозой исчезновения. 

  Поняв, что он последняя надежда истории его великих предков, Мируэль, расправив плечи, гордо пошел по тонкому снегу, который звонко похрустывал под его ногами, оставляя, возможно, последние следы своего существования.

                                                   Глава V

—Послушай,—крикнул Элендил дракону, прищуривая глаза от холодного ветра, бившего ему в лицо,—нам нужно отдохнуть, сделать привал. Уж очень я устал, спать хочу!

—И это говорит мне эльф, пролетевший на моей спине почти два часа,—ухмыльнулся дракон.—Ладно, так уж и быть: держись!

  С этими словами он плавно вошел в пике и, прорезав белую перину облаков, устремился к земле. На дворе стояла темная ночь, освященная ярким блеском луны и ковром из звезд, застрявших в темной густой массе ночного неба. Оба путника решили обосноваться на поляне между двумя рощами, ближе к левой, чтобы недалеко ходить было за едой и дровами. Элендил, расстелив на земле свой плащ, спросил дракона: 

—Что будем делать?

—В первую очередь мы должны разжечь костер, чтобы согреть тебя и приготовить тебе еду.

—Ну костер разжечь это не проблема,—гордо сказал Элендил, достав из кармана красный прозрачный камень, напоминавший алмаз.

—Что это?—спросил дракон с любопытством смотря на странный предмет.

—Купил на рынке у одного продавца,—со знанием дела сказал эльф.—Если его потереть, он вспыхнет и поможет нам зажечь костер. Нужен только сухой тростник. Ну и что-нибудь съестное, естественно.

—За еду отвечаю я,—сказал дракон, показав свои острые когти на правой лапе.—Пойду поохочусь. А ты сходи за дровами и разожги костер, а то замерзнешь—ночи нынче суровые.

—Хорошо,—сказал Элендил и, развернувшись, направился в сторону леса. 

…Тусклый свет пламени костра освещал пустынную равнину на опушке леса. Где-то в высоких кустах дикой малины, росшей в изобилии в этих местах, слышался стрекот цикад, перераставший в незатейливую, спокойную мелодию. Элендил, накинув на себя плащ, поднес руки к согревающему пламени костра и довольно приподнял уголки потрескавшихся на морозе губ. Его очень волновал вопрос о том, сколько еще будет продолжаться этот кошмар, который ему удалось пережить несколько дней назад—неделю, месяц, год? Проиграют они или выиграют? Если выиграют, то сколько крови еще понадобится пролить? Озадаченный этими вопросами, он взял палку и начал ворошить угли в костре, чтобы немного отвлечься от ненужных мыслей, набивавших его голову. Он оглянулся по сторонам. Рядом не было никого, ни одной живой души не бродило в этих местах. Вздохнув от скуки, эльф подумал про себя: "Мне бы  сейчас поспать… Эх! Кстати, а где дракоша? Что-то его долго нет! Видимо добычи нет. Уф, а есть то как хочется!"—с этими мыслями он невольно облизнулся. 

   Внезапно он услышал топот копыт, доносившийся слева от него, который приближался к нему всё ближе и ближе. Любопытный с рождения, Элендил ну никак не мог не посмотреть, что там было. Привстав с земли, он пригляделся: вдали можно было различать всадников на разного цвета лошадях, которые были одеты в разноцветную, пеструю одежду; на их головах были надеты меховые шапки, с которых свисали странные блестящие предметы. Больше Элендил ничего разглядеть не мог. Почуя неладное, он схватил клинки и стал ждать всадников.

"Похоже мне сегодня не суждено будет сытно поесть",—подумал Элендил и приготовился к схватке, вытащив из-за спины два острых клинка.

 Через минуту двадцать пять всадников уже были рядом и кружили вокруг него, словно коршуны над беззащитным кроликом. Теперь нашему герою предоставилась возможность разглядеть их поближе: все были одеты в разноцветные кафтаны с меховыми воротниками и подолами, опоясанные ремнями с золотыми бляшками; их мешковатые шаровары были расписаны замысловатым узором, который был выполнен из золотого Ротмирского шелка, который было очень тяжело достать даже самому королю; меховые шапки были сшиты из дорогого Лориэльского беорна, который очень высоко ценился среди народов Единоземья; в руках у них были острые сабли, рукоятки которых были покрыты золотом и драгоценными камнями, ярко блестевшими от света яркого пламени костра.  

   Один из них, по-видимому предводитель банды, спешился и приказал остальным остановить лошадей.

—Так, так, так—кто это тут у нас?—с любопытством и превосходством задал себе риторический вопрос разбойник.—Один, да еще и с добром: глядите какой кафтан, доспехи! Прямо клад какой-то!—в этот момент остальные разбойники захохотали, обнажив свои клинки.

—Если при близитесь ко мне хотя-бы на шаг, я с вас шкуру спущу!—со страха воскликнул Элендил. Он сам не поверил собственной храбрости. В ответ последовал раскатистый хохот всех без исключения. За этими словами, вместо ожидаемых испуганных воплей, последовал еще больший хохот. Затем атаман разбойников, мастерски покрутив в руке саблю, сказал:

—Ты заставил нас хорошо посмеяться, скажу честно, длинноухий! За это мы тебя убьем быстро—просто голову отрубим!—за его словами опять последовал раскатистый хохот.—Все, хватит, надоела эта трепля—нам еще на рынок ехать! Кончайте с ним, ребята!

 Спешившись, банда разбойников начала приближаться к Элендилу, злобно посмеиваясь и вертя сабли с ножами в руках.  Храбрый эльф оказался в  незавидном положении—всех бандитов ему было не перебить просто физически. В любой момент эта заснеженная равнина могла стать его последним пристанищем, а у разбойников эта ночь могла стать еще одной из сотен удачных. 

"Ну что, братишка, порубим их напоследок?—шепотом спросил Элендил, обращаясь мысленно к самому себе.

  Элендил, покрепче схватив свои клинки, приготовился быть покрошенным на мелкие кусочки. Круг все больше сужался с каждой секундой. И вот, наконец, когда атаман, занеся саблю над головой отважного эльфа, спросил: "Последнее слово?", его ушам послышался чей-то голос позади:

—Порубить хочешь, дровосек?

Атаман обернулся, и в ту же секунду чей-то кулак нанес удар ему прямо в челюсть. Удар был такой силы, что он слетел со своего коня и рухнул в снег, схватившись за голову и бешено водя глазами из стороны в сторону. К счастью окруженного это был знакомый когтистый кулак дракона, который вовремя подоспел на выручку к своему приятелю. Разбойники, явно удивленные появлению столь неожиданного гостя, на минуту опешили от такой дерзости, но тут же накинулись на дракона. Тот, в свою очередь, рвал в клочья каждого, кто посмел бы к нему приблизиться. 

     Вот, один безумный разбойник с двумя клинками в руках издает истошный вопль и бросается на дракона, но получает когтистой пятерней прямо в грудную клетку. В предсмертных муках он хватается за лапу дракона, пытаясь вытащить ее, но в этот момент его откидывают в сторону остальных разбойников, чем сбивают двух из них с ног. Внезапно, острый слух нашего героя улавливает бешеный крик одного из разбойников, пытающегося напасть на него со спины. Ловким ударом задней лапы полоумный отлетает на несколько метров назад и падает на землю, сделав несколько кувырков назад. Затем он краем глаза замечает предводителя, яростно несущегося на него на бурой лошади, издавая воинственный вопль. 

    Занеся шашмир над его покрытой ультрамариновым цветом головой, атаман намеревался навсегда покончить с ненавистным ему страшным чудовищем. В тот момент чей-то острый клинок нанес удар в передние ноги его лошади, и атаман в ту же секунду перелетел голову подкосившейся лошади и рухнул на землю, упав на спину. Обернувшись, дракон увидел Мируэля, который держал в руке окровавленный меч. Одобрительно кивнув головой, дракон продолжил драться с кровожадными бандитами. 

    В конце концов, двенадцать из двадцати пяти всадников в панике бросились бежать. С гибелью атамана они потеряли всякое желание сражаться и уже пришпоривали лошадей что есть силы, уходя далеко на восток. Дождавшись, пока всадники скроются за ближайшим холмом, наши герои выдохнули и, усталые после ожесточенной стычки, присели на мягкий, пушистый снег. 

—Ты не ранен?—спросил дракон,  вытерев еще незапекшуюся кровь со своих когтей на правой лапе.

—Вроде как нет,—спокойно ответил Элендил, устало выдохнув.—Если бы не ты, моя голова бы болталась сейчас на седле какого-нибудь из этих варваров. 

—Что верно, то верно,—сказал дракон, осматривая убитых ими врагов. Порывшись в вещах атамана, он нашел странный предмет, который напоминал по форме плащ. Этот плащ был отлит из золота (ну, или хотя-бы был позолочен); на нем красовались различные узоры и знаки, которые напоминали те, которые дракон видел в Штормграде и на знаменах вражеской армии, осаждавшей Эльдорас сто девяносто лет назад. Осознав, кем был их противник, он с явно выражавшейся тяжестью произнес: "Не может быть!" и медленно выпрямился во весь рост.

—Что случилось?—с тревогой спросил Элендил.

—Враг, с которым твой дед яростно сражался на протяжении нескольких месяцев, который опустошил почти четверть земель твоего родного королевства вернулся и хочет взять реванш. Эти разбойники были подкуплены им, и теперь они шастают здесь день и ночь, чтобы убить каждого, кто бы ни встретился им на пути. 

—Нам повезло—мы выжили,—сказал Элендил.—До Лориэля полмили: долетим мы до туда быстро. Но, судя по всему, пробраться в город нам будет непросто: если даже здесь шастают банды врага, то тогда сколько их там в Лориэле? Просто так пройти не получится.

—В любом случае он наша последняя надежда, точнее его библиотека,—сказал дракон.—Если мы не узнаем, что нам делать…Боюсь, что в таком случае Мируэлю ничто не поможет.

—Тогда нам нужно каким-нибудь образом проникнуть в Лориэль незамеченными,—сказал дракон, постукивая кончик своей морды. Он всегда так делал, когда думал о чем-то. Внезапно его веки при поднялись и зрачки в его рептильих глазах сузились, как это обычно бывает, когда в голову приходит идея.—У меня есть одна мыслишка…

…Около тропы в Лориэльский лес, где обычно проезжали телеги купцов, стоял гарнизон одной из армий Тейноруса, поставленный здесь для охраны этого места. Трое охранников перетаптывались с ноги на ногу, пытаясь согреться. Стояла глубокая ночь, поэтому было достаточно холодно, поэтому оба были укутаны с ног до головы. Один из них, разводя руками из стороны в сторону и подпрыгивая на одном месте, словно каучуковый мячик, с дрожью в голосе обратился к своему напарнику:

—П-п-послушай, М-м-мелетур,—он дрожал, как осиновый лист.—М-м-может пойдем п-п-погреемся, а? А то м-м-мы сов-в-с-с-сем в лед-д-дырки превратимся. Зевс милосердный, как же холодно! 

—Нам сказали стоять, мы стоим!—раздраженно ответил Мелетур, перетаптываясь с ноги на ногу, держа в руках копье. —Парамир, ты же знаешь что будет, если мы нарушим приказ!

—Эх, да ты прав,—сокрушенно согласился его напарник, посмотрев в непроглядную тьму.—Темно, хоть глаз выколи!

—Сплюнь ты!—воскликнул Мелетур.—Нам еще сдохнуть на посту не хватало!

—Сдохнуть, сдохнуть! Ме-ме, ме-ме,—передразнил своего напарника Парамир, скорчив непонятную рожу.—А вот мне обещал какой-то дадька, что налоги платить не буду, если на его сторону перейду. Как видишь не плачу!

—Ага, не платишь,—сказал Мелетур.—Потому что денег нет! 

В этот момент он расхохотался так, что эхо раз неслось по всей равнине. Парамир, разозлившись, наорал на своего приятеля, обещая выпустить тому все потроха. Мелетур, в свою очередь, начал орать в ответ и между ними началась перепалка, переросшая в раздачу тумаков. Так, наверное, они бы и мутузили друг друга, если бы чей-то ласковый голос не прервал их:

—Эй, рыцари!—раздался нежный женский голос (по крайней мере ласковым он казался только им). Обернувшись, оба увидели фигуру, по очертаниям напоминавшую прекрасную девушку, которая своим длинным подолом ворошила снег, заставляя белые хлопья снега кружиться в сказочном хороводе. Тень от ее наряда падала прямо на лес, оставляя большую черную тень на кронах Лориельских ясеней. Как только переодетый Элендил , то и дело пряча свои длинные уши под паранджой, вышел из темноты, солдаты сразу же кинулись прямо к нему, чтобы впасть в нескончаемый сеанс любви с сией "прекрасной" особой.

—Послушай, красотка!—сказал один из них, подмигнув эльфу.—Может пойдем ко мне в шатер и посмотрим на ночные звезды? У меня как раз есть длинная подзорная труба…—он медленно приближался к Элендилу. Тот был в растерянности: он не мог протянуть еще дольше, потому что знал, как только они снимут с него "платье", будет поздно. И вот, когда его глаза кружились в бешеном хороводе растерянности, он на секунду уловил высокую фигуру дракона, которая медленно возвышалась над одурманенными  прелестью импровизированной "фрау" Удар лапами по буйным головам доблестных воинов Тейноруса сделал свое дело, и вот гордость армии тирана и злого гения уже лежит, распластавшись, перед ногами Элендила. 

—Отлично сработано!—сказал дракон.—Красотка…—это слово он сказал уже давившись от смеха, закрывая лапой пасть.

—Очень смешно!—обиженно сказал Элендил, но потом сам стал давиться от смеха.—Ладно, признаю, это было весело!

—Ладно,—прошептал дракон,—снимай свои наряды и пойдем: наша главная цель библиотека. Помнишь?

—Конечно,—ответил Элендил, направляясь вглубь леса.—Надеюсь, что библиотекаря еще не прикончили.

Дракон, тяжело вздохнув, подумал: "Гораздо важнее, чтобы Мируэль продержался. Зевс милосердный, когда же это кончится!" и торопливо пошел следом за эльфом. 

…А тем временем, далеко за последней опушкой Лориэльского леса кипела ожесточенная битва, в мясорубку которой были втянуты тысячи людских душ, защищавших справедливость и последний оплот сопротивления злу.

                                              Глава VI

Темную массу ночного неба освещал непрекращающийся град огненных стрел и ядер,  падавших на полуразрушенный город. Вот уже четвертый день Эльдорас находился в осаде, сковавшей и отрезавшей его от внешнего мира. Несмотря на непродолжительность осады, над его жителями нависла опасность голодомора и смерти от эпидемии чумы. Причиной послужил приказ Тейноруса заразить батальон собственных солдат смертельной болезнью, именуемой "сквигская прыть" и, уже мертвых, запускать их с катапульт. Эта болезнь была впервые замечена эльфийскими врачами около двухсот лет назад и была занесена в категорию "трудно излечимые" Этот страшный недуг послужил причиной множествам волнений, войн и смертям в то страшное время. Теперь же она пришла в столицу королевства людей, в самое трагическое и отчаянное время.

    Тусклый свет фонаря, представлявшего собой банку со светлячками внутри, освещал маленькое помещение, оперевшись на стены  которого мирно спали солдаты королевского ополчения. Обмотанные множеством тряпок, пропитанных потом и кровью незаживших ран, они держали в руках затупившееся от непрекращавшихся стычек оружие, служившее им верой и правдой в те страшные дни. Внезапно, тишину нарушил скрип медленно открывающейся двери. Один из солдат, вскочив на ноги и выхватив из ножен свой меч, окликнул незнакомца:

—Кто здесь?

—Не волнуйся, Родимир, это я,—донёсся тихий и слабый голос. Узнав знакомый тембр, Родимир опустил меч и устало сказал:

—Заходите, капитан. Как обстановка?

Капитан молча направился к нему. Свет заточённых в банке светлячков осветил его лицо. Это был Мируэль. Его усталые, истощенные глаза безразлично смотрели на собеседника. Темные мешки под ними доходили до носа, лишь подчеркивая его слабость и изнуренность. Еле перебирая ногами, он с характерным вздохом тяжело сел на промерзший каменный пол. Затем, устало повернув голову к Родимиру, тихо прошептал:

—Наши дела очень плохи: несколько часов назад сгорели пшеничные склады.

От этой новости у всех, находившихся в тот момент в помещении, екнуло сердце. 

—Более того,—продолжил Мируэль,—нам угрожает смерть от "сквигской прыти"

Наступила гробовая тишина. Все без исключения знали, к чему это может привести: такой большой город, как Эльдорас, в котором проживает около пятидесяти тысяч человек (для сравнения в Лориэле, втором по величине городе объединенных королевств, живет около двадцати тысяч), сможет продержаться не более двух недель. Это означало, что все их попытки победить обернутся крахом. Эта мысль никак не выходила у Мируэля из головы. Затем, поразмыслив над ситуацией, он задал вопрос:

—Есть какие-нибудь вести из Лориэля или Дорутара?

—Несколько часов назад прилетел ворон с посланием от Родрока III. Они всеми силами пытаются к нам пробиться, но тщетно: они несут большие потери—оборона врага слишком хорошо организована.

—То есть, помощи ждать неоткуда?

В ответ последовало лишь утвердительное кивание Родимира. Мируэль покачал головой. Он понимал, что рано или поздно город падет, если не снять осаду. Сколько же много ненужных мыслей лезет в голову! В этот момент он понял, что нужно отвлечься—нельзя же все время думать о делах: так и свихнуться можно!

—Все, довольно! Нужно отдохнуть!—он встал с пола и приготовился к чему-то. Все с интересом смотрели на капитана.—Так, я бы хотел прочитать один стих, которому научил меня один мой приятель.

Все переглянулись. Никто не ожидал такого поворота событий. Пожав плечами, Нетород, младший помощник Мируэля, взял что-то напоминающее гитару и начал играть спокойную мелодию, которая была знакома всем жителям королевства людей с детства. По этой причине все обратили внимание на импровизированный дуэт. Как только закончился проигрыш, наш герой начал читать стих, который никто из присутствующих никогда раньше не слышал:

Жил в древние годы, не зная невзгод,

Свободный, счастливый и мирный народ.

В садах цвели розы и пел соловей,

И Родиной каждый гордился своей.

Но злые враги развязали войну,

Угнали стада, разорили страну.

Селенья разграбили, ставку снесли,

Красавиц схватили и в плен увели.

Набеги врагов истерзали народ.

Устроили люди общественный сход.

Решили, что надо любою ценой

Страну оградить крепостною стеной.

И стали стену день за днём возводить,

Желая страну от врагов оградить.

Но даже ещё не просохла стена,

Как горный обвал, разлетелась она.

В этот момент абсолютно все, без исключения, смотрели на Мируэля, слушая и внимая каждое его слово. Он, смотря в брешь, проделанную для наблюдения за окружившими город войсками и, несмотря на пронизывающие взгляды, продолжал читать:

Несчастные люди, чтоб стройку

поднять,

Причину развала решили узнать.

Об этом задумывались мудрецы,

Об этом куплеты слагали певцы.

Зарежьте коня, говорили одни.

Нет, золото надо в основу стены.

Но и самоцветы стену не спасли,

Какие-то силы её разнесли.

Измучившись, люди хотели понять,

Какая причина развала опять.

И вдруг увидали: явился босой

Старик незнакомый с седой бородой.

Узнали, что лет девяносто ему,

Что равного нет старику по уму,

Что он исходил, повидал белый свет,

Что в дальней священной стране его след.

Послушать пришельца собрался народ.

Что скажет он людям, к чему подведёт.

Он бороду в правую руку собрал,

Слова, тяжелее свинца, он сказал.

Обман не ищите в словах старика,

Живого заройте в стене, он сказал. 

Стена неприступною будет века,

Когда вы поверите мне, он сказал.

И больше ни слова. Рукой помахал,

Куда-то шагнул и из виду пропал.

А люди стояли ошеломлены,

Как быть и что делать, не знали они.

Стена жаждет крови. Кто к жертве готов? 

Глашатаи спрашивали храбрецов.

Людей день за днём обходили они,

Согласных же не находили они.

Никто не сказал: Я иду. Я готов.

Угрюмо стоят, как немые, без слов.

Лишь юный сиротка тринадцати лет,

С плеча сняв шубейку, промолвил в ответ:

Пришёл я сюда, чтоб сказать об одном:

Готов я, меня закопайте живьём.

И если народ от врагов я спасу,

То жизнь свою в жертву не зря принесу.

Юнец прислонился к стене крепостной,

Закидывать стали сиротку землёй.

Вдруг плачущий голос вдали зазвучал,

Печали и горя высок был накал.

Вдали замелькал силуэт. Это мать

Бежала родную кровинку спасать.

Она без отца воспитала его

И зеркальце-свет называла его.

Ко мне подойди, жеребёночек мой,

Тебя обниму, стану рядом с тобой.

Сыночка не надо живьём зарывать! 

Кричала, рыдая, несчастная мать.

Не плачь, моя мама, слёз горьких не лей,

Будь, милая мама, опорой моей.

Ты в сердце, любимый народ, и в судьбе,

Я рад, что могу быть полезен тебе.

Скажи, моя мать, не для этого ль дня

Одна ты с надеждой растила меня?

Ты мне говорила: Сынок дорогой,

Стань жертвой святой за народ свой родной.

Тогда, повернувшись к народу лицом,

Такие слова мать сказала с трудом:

Себя за Отчизну ты в жертву обрёк,

Моё молоко оправдал ты, сынок.

В этот момент один из солдат прислонил ладонь к мокрым от слез глазам, стекавшим по молодым веснушчатым щекам.

Страдая, слезу вытирала она,

Прощаясь, лицо целовала она.

Лопату схватила в отчаянье мать

И сына песком начала засыпать.

В поступке твоём человечность видна,

Сердечность, как жемчуг, чиста и ясна.

Ты честь защитила мою, сберегла,

Ты, милая мама, мне силу дала.

Они обнялись, попрощались навек.

Их смелость течение бурное рек

Песок уже, кажется, шеи достиг...

Но тут появился тот самый старик.

Сынка откопайте, отройте, сказал, 

Стену крепостную не стройте, сказал. 

Когда из народа такие сыны,

Страну от врагов защищают они.

Из камня и глины стена не спасёт,

Навалится враг и стена упадёт.

Детей воспитайте на благо страны!

Любовью к Отечеству люди сильны.

Живите свободно, дружны и вольны,

Не надо бояться, что нету стены.

Врагам же склонённых голов не видать,

Когда есть такие, как сын и как мать.

Когда Мируэль закончил читать стихотворение, никто не проронил ни слова. Стояла гробовая тишина. Каждый был погружён в свои мысли, каждый извлек из этих пронизывающих каждую клетку души строк что-то для себя. Затем, спустя несколько минут гробовой тишины, раздался тихий, еле слышный голос Хеншура:

—Капитан, я…—договорить ему не дал раздавшийся грохот, который раздался по всему городу. Все поняли, что начался очередной обстрел города из смертоносного оружия, сеявшего смерть и разрушение по всему Эльдорасу. Успокоившись, все воины, один за другим легли спать на холодный каменный пол, полностью, словно губка, пропитанный влагой. Один только Мируэль не мог заснуть: он ждал, ждал того момента, когда на горизонте из яркого, ослепляющего пламени восхода выйдут его друзья с долгожданным спасением для них всех. 

   Однако, к его глубочайшему сожалению, на горизонте виднелось лишь ярко красный утопающий в заснеженном холме солнечный диск, предоставлявший место темной, бескрайней ночи, предвещавшей недобрые события, которые обрушатся на Эльдорас в это жуткое и выжимающее все соки время.

                                                  Глава VI

Светящийся ярким светом лунный круг проливал слепящий белый свет на кроны вековых Лориэльских ясеней. Через густой лес, наполненный поваленными деревьями и пнями, оставленными после варварской вырубки его войсками Тейноруса для разжигания костров, пробирались, уставшие и измотанные, наши герои. Элендил, изрядно уставший после стычки с разбойниками, медленно плелся за драконом, который прокладывал путь к городу, ломая ветки и откидывая их в сторону. В тот момент, когда эльф хотел сказать, что устал и ему нужен отдых, дракон прервал его вопросом:

—Нам еще долго идти?

—Примерно минут десять,—устало ответил Элендил.—О Зевс, во что они превратили этот прекрасный лес! Эх, Милианора…

—Милианора?—с любопытством спросил дракон.—У тебя появилась девушка?

—Не совсем,—ответил Элендил.—Мы познакомились с ней буквально за два дня до праздника Трех Богов, когда я собирался поехать в Эльдорас. Мы встретились у Незамерзающего ручья, когда я пошел за водой для путешествия. Она была прекрасна: зеленые глаза, сверкавшие на солнечном свете, локоны блестящих светлых волос, свисавших до плеч, ее прелестная, уточненная улыбка… Мы встретились взглядами и стояли так минут пять, не больше. Затем она, отведя взгляд в сторону, направилась в противоположную от меня сторону. Я окликнул ее и спросил как ее зовут. Она ответила, что ее зовут Милианора и что она дочь князя. Я спросил, почему она была без охраны, мол, мало ли что.  Она сказала, что здесь бояться нечего: только животные, да энты. Я ничего не ответил, так как все мои мысли были сосредоточены на ее божественной красоте, но поняв, что мне ничего с ней не светит, просто сказал: "удачи, береги себя" Она улыбнулась, подняла с земли кувшин и ушла,—Элендил перепрыгнул большой камень, внезапно оказавшийся на его пути.—Больше я ее не видел, хоть и пытался найти ее. Но, к сожалению, времени не хватило: пришла пора ехать в Эльдорас. Ну, а дальше ты сам знаешь…

—Хорошая история,—сказал дракон присущем ему добрым, немного басистым голосом.—Похоже, мне скоро придется быть свидетелем уже на третьей свадьбе.

—Ха-ха, не торопи события,—засмеялся Элендил.—Может у нас с ней еще ничего и не выйдет—война ведь.

—Вот что я тебе скажу, дружище: даже в самый безнадежный момент, мы должны верить в счастье, иначе мы просто потеряем надежду. Война—лишь еще одна преграда на нашем жизненном пути: все, что нужно сделать—это преодолеть ее. И любовь с верой в победу—самое мощное, что можно ей противопоставить. 

—Серьезно?—спросил Элендил.—Значит, не все еще потеряно?

—Друг мой,—сказал дракон, положив лапу ему на плечо.—Все еще только начинается… Долго нам еще идти?

—Нет,вон уже главные ворота,—сказал эльф, указав на ярко светящееся вдали караульное помещение, над которым теперь, вместо привычных знамен княжеского двора, реяли рваные знамена Тейноруса с двумя мечами и посохом посередине, которые были нарисованы на красном фоне развивавшихся на ветру красных полотен. За зубцами каменных стен были видны силуэты экипированных солдат, ходивших туда-обратно по потрепанным от камней катапульт башням. 

—Есть какой-нибудь другой путь?—спросил дракон.—Просто не хотелось бы всполошить весь гарнизон.

—Да,—ответил Элендил.—Напротив нас восточный вход. Можно пройти через северный—он самый запустелый: никто по нему уже давно не ходит. Можно попробовать там.

—Здравая идея,—сказал дракон.—Давай рискнем.

Элендил одобрительно кивнул и сказал:"Хорошо, следуй за мной", направившись в обход стены к северному входу. Дракон, стараясь не задевать ветки деревьев, направился за ним. 

…Двое охранников, вооруженных трофейными гномовскими ружьями, неспешно ходили взад-вперед по присыпанному снегом караульному помещению, озаренному светом факелов. Один из них, дойдя до каменной скамьи, которая покрылась ледяной коркой от продолжительных морозов, устало присел на нее. 

—Как же холодно!—сказал он, жалуясь своему напарнику, который пристально вглядывался вдаль.—Когда у нас пересмена, ты не знаешь?

—Сейчас скажу,—он посмотрел на песочные часы, которые стояли на деревянном ящике около зубцов башни.—Через полчаса. 

—Сквига мне в пузо!—тихо выругался его товарищ.—Я же одубею к этому времени. Хоть бы тулупы выдали что-ли. Эх, вот бы быть кем-то, кто мог бы легко пережить этот холод…

—Кем например?—не без интереса спросил его напарник.

—Скажем беорном,—мечтательно сказал первый охранник.—Толстый слой жира, густой мех—идеальное решение против холода.

—Пфф! Подумаешь!—язвительно воскликнул второй.—Вот я бы стал магом льда! И к морозу можно привыкнуть, и наколдовать что-нибудь, к примеру разящий ледяной клинок! Или…

—А как насчет дракона?—внезапно раздался голос позади них. Услышав доселе неслыханный голос, оба стражника обернулись, но не успели они поднять свои копья, как уже валялись на земле, мирно спя на холодном снегу. Дракон, посмотрев на свой кулак, довольно улыбнулся. Затем, подойдя к краю башни, протянул руку Элендилу, который висел на одном из флагштоков. Взобравшись на башню, Элендил спросил:

—Надеюсь нас никто не видел?

—Даже если кто и видел, то не поверил глазам своим,—сказал дракон.—Теперь настала твоя очередь—веди.

Элендил кивнул в ответ и направился к башне, в которой можно было спуститься вниз по лестнице. Миновав ступеньки квадратного фортификационного сооружения, наши герои оказались у внутренней стороны стены. В городе стояла гробовая тишина: никого на улицах не было видно, только разные животные то и дело перебегали с одной стороны улицы на другую; в домах тускло горел свет, который еле просачивался через зашторенные окна; некогда оживленные лавки купцов и лекарей теперь пустовали и стояли, словно разбитые корыта, лишь отдаленно напоминавшие эпоху расцвета медицины государства эльфов. Элендил, с грустью посмотря на все это, вздохнул и тихо сказал:

—Пойдем—дорога каждая секунда,—с этими словами он продолжил идти  по пустынной улице в неизвестном дракону направлении.

—Хорошо,—ответил дракон, последовав за ним.

…Выйдя на третий перекресток, дракон своим чутким слухом услышал шарканье ног, которое с каждой секундой приближалось все ближе и ближе. 

—Охрана!—сказал дракон Элендилу.—В сторону! 

Оба переметнулись к левой стороне улицы, которая не была освещена лунным светом. Спрятавшись в тени, наши герои стояли, затаив дыхание. Через какое-то время в их поле зрения попали стражники, которые, по-видимому, патрулировали этот квартал. Они медленно шли по направлению к северным воротам. Понимая, что скоро они заметят оглушенных ими стражников, дракон с беспокойством спросил своего друга:

—Ты знаешь какое-нибудь укромное местечко, где мы могли бы спрятаться?

—На этой улице нам никто не откроет,—с сожалением сказал Элендил.—Никто не хотел бы быть заточённым в темнице—даже и не надейся. 

—А почему бы…—не успел договорить дракон, как сзади скрипнула дверь, и кто-то, держа тускло-светящуюся свечу, жестом позвал наших героев внутрь. Поняв, что это был их единственный выход, Элендил и дракон метнулись в сторону двери. Как только они переступили через порог, дверь сзади захлопнулась. Элендил, ничего не видя в темноте, спросил дракона:

—Ты что-нибудь видишь?

—Здесь пятеро эльфов: три мужчины и две девушки,—ответил дракон(да, природа не обделила его возможностью видеть в темноте).

—Элендил?—раздался знакомый Элендилу голос из глубокой темноты.—Это ты?

—Милианора?—с энтузиазмом спросил Элендил.—Ты цела? Можешь зажечь свечу?

—Да, конечно,—сказала Милианора. Чиркнула спичка, и тусклый свет осветил пропитанную темнотой комнату. Перед глазами Элендила появилось знакомое, любимое лицо, которое он так давно не видел: подрумянившиеся от мороза нежные щеки совсем чуть-чуть вставали бугорком с обеих сторон ее прекрасного лица; маленький нос, который казался лишь крошечной точкой по сравнению с ноздрями дракона, немного выпирал вперед; ее золотистые локоны свисали до плеч, подчеркивая ее очарование; зеленые, словно летняя трава на Кельтерийских равнинах, глаза отражали тусклый свет пламени свечи, красиво поблескивая на ярком свете; в ее ушах, не таких длинных как у остальных эльфов, но все же длиннее человеческих, блестели золотые серьги, подаренные Элендилом ей до своего отъезда. 

  Как только спичка зажглась, Элендил, еле слышно сказав: "Милианора!", мягко обнял ее и начал целовать. Затем, посмотрев в ее мокрые от слез глаза, спросил:

—Как ты, цветок счастья моего? Ты не ранена? Все хорошо?

—Не волнуйся,—спокойно ответила она, крепко обняв Элендила за поясницу.—У меня все хорошо. Я слышала, что Эльдорас в осаде и у нас нет армии. Вчера казнили наших соседей. Что нам теперь делать? Мне страшно, Элендил…

—Не бойся,—успокоил ее эльф, положив ее голову себе на плечо.—С нами Хранитель Добра—он нам поможет.

—Это он?—спросила она, с удивлением и некоторым недоверием посмотрев на трехметровую крылатую рептилию, стоявшую перед ней.

—Собственной персоной,—сказал дракон, поклонившись и прислонив свои холодные, шершавые губы к нежной руке эльфийки.—Рад был с вами познакомиться.

Несколько мгновений, она стояла как вкопанная, не зная, что сказать. Затем, поняв по доброму взгляду и выражению морды, что дракон не хотел причинить ей вреда, сказала:

—Я тоже была очень рада. Я никогда раньше не видела драконов—Элендил только рассказывал о тебе. Я думала, что они кровожадные существа, готовые в любой момент содрать с тебя плоть, но представления оказались обманчивыми…

—Давай перейдем к делу,—сказал Элендил.—Нам нужно попасть в библиотеку: нам нужно найти то, что остановит армию зла в этот раз. Ты сможешь нам помочь?

Милианора, посмотрев на своего возлюбленного, чуть не плача, сказала:

—Я…Я не знаю…С тех пор, как пришли эти люди, все изменилось: никого не выпускают из домов, повсюду эти солдаты с ружьями, еду стали выдавать взамен на что-нибудь ценное: мебель, посуда, золото, серебро—все ценности сдали им, ничего не осталось. Вчера казнили нашего соседа, который зажег свет в доме ярче, чем свет свечи. Патрульные просто вошли в дом, раздались испуганные возгласы, а затем, еще мгновение, и…—она не смогла сдержать слезы и кинулась на грудь к Элендилу, заплакав навзрыд. Он, мягко обняв ее и наклонясь к ее правому уху, прошептал:

—Не волнуйся, все будет хорошо. Мы обязательно победим, и мы с тобой сыграем свадьбу, как ты и хотела, помнишь?

—Да,—всхлипывая сказала она.—У меня уже есть список гостей. Правда, я забыла вписать его,—она кивнула в сторону дракона, из-за чего тот по-доброму ухмыльнулся.

—Об этом не беспокойся, любимая,—сказал Элендил.—Он обязательно будет с нами. А сейчас, пожалуйста, чтобы наши мечты сбылись, проведи нас к библиотеке. 

—Да, конечно,—сказала Милианора.—Пойдемте.

С этими словами она направилась к дальнему концу дома. Дракон и Элендил последовали за ней. Подойдя к окну, она остановилась и сказала:

—Ночью, когда солдаты меньше всего наведываются, мы с мамой и нашими друзьями копали проход к библиотеке, чтобы не выходить на улицу. Там есть еда, питье и многое другое. Я вас проведу,—она наклонилась к полу и схватилась за какой-то круглый предмет, напоминавший гриб. Потянув его на себя, она, к удивлению друзей, открыла дверь, за которой и был этот проход. 

—Ничего себе,—сказал не без удивления дракон.—Давно вы так ходите?

—Второй день,—ответила Милианора.—Именно он не дает нам умереть с голоду: того, что дают солдаты, нам не достаточно. Вот и ходим в библиотеку, таскаем еду. Они там устроили склад: книги для них не имеют никакого значения. Так что, мы точно найдем то, что ищем. Кстати, а что вы ищете?

—Мы ищем то, что поможет остановить врага в этот раз,—сказал дракон.—Мы не знаем, что это может быть, но уверены, что это что-то очень древнее. Только в Лориэле хранятся летописания шестисотлетней давности и более, поэтому мы пришли именно сюда, чтобы найти ответы.

—Вы пришли именно по адресу,—сказала Милианора.—Следуйте за мной.

С этими словами она направилась вглубь туннеля, ведущего в неизвестность. Элендил и дракон направились за ней.

…Шершавые стены тоннеля эхом разносили громкое пошаркивание сапогов Элендила и непривычной поступи босых ног человеческого обличия дракона, следовавших за отважной девушкой, которая несла впереди тусклый источник света, озарявший непроглядную тьму подземного прохода. Для Элендила фальшивый образ его друга казался каким-то отторгающим и непривычным. Это было вполне объяснимо, так как большую часть времени, проведенного в компании с ним, Элендил видел перед собой трехметровую крылатую, покрытую ультрамаринового цвета чешуей рептилию с острым, как бритва, оскалом. Единственное, что напоминало о настоящем образе его друга, были синие, словно океан, глаза, блестевшие в темноте. Погружённый в эти мысли, он не заметил, как дракон резко остановился. 

—Мы пришли?—спросил Элендил, всматриваясь вперед из-за спины дракона.

—Да,—сказал мягкий, спокойный голос Милианоры.—Осталось только простучать пароль,—она поднесла руку, сжатую в кулак, к двери и сделала два коротких стука; затем, разжав кулак, три раза хлопнула по деревянному каркасу. Никто не ответил. 

—Неужели и его…—с ужасом прошептала Милианора. Наступила гробовая тишина. Внезапно, дверь отворилась, и на них, пронзая взглядом, уставилось  лицо молодого человека, глаза которого подозрительно смотрело на появившихся незнакомцев.

—Кто вы?—спросил он, но, узнав знакомые лица (Элендила и Милианоры), радостно улыбнулся.—Хвала Зевсу! Элендил, Милианора, как я рад вас видеть! Залезайте скорее! 

Друзья, один за другим, вскарабкались на пол библиотеки. После того, как из прохода появился дракон, юноша с нескрываемым удивлением уставился на его могучий вид. Замявшись, он, видимо, хотел что-то сказать, но дракон опередил его:

—Не волнуйся—я тебя не съем. Это только снаружи я такой страшный—на самом деле я очень добрый. 

—Кто ты?—спросил эльф, остолбенев.

—Я Хранитель Добра,—сказал дракон. В этот момент лицо юного библиотекаря вдруг переменилось с испуганного на осенённое вековой мыслью. 

—Пророчество сбывается…—он быстро обежал дракона и уставился на его шею со спины. Что-то увидев, он ахнул и побежал к стеллажам тысяч книг разного срока написания, хранившихся в этой библиотеке с незапамятных времен.—Пророчество…Пророчество…Знак короля, знак короля…

   Бормоча что-то себе под нос, он то и дело скидывал книги со стеллажей, судорожно ища что-то.

—Ты в порядке?—спросил Элендил.—Тебе помочь?

—Ты не понимаешь всей сути дела,—скидывая книги с полок сказал эльф.—Спасение найдено! Так, так, так…Вот, вот она!—он схватил толстенную книгу с полки и швырнул ее на свой письменный столик. Все сразу же метнулись к нему. Обложка книги была бордового с золотой каемкой, ярко переливавшейся на мягком свете свечи. В центре обложки были нарисованы очертания Эльдораса, заключенные в желтый полукруг восходящего солнца. На книге была надпись: "История Единоземья с начала Заромирской эпохи" Эльф быстро открыл оглавление и начал быстро водить глазами по множествам букв и цифр, которые образовывали оглавление этого гигантского литературного труда. Остановившись на одной из строк, он быстро перевернул нужное количество страниц, причем попав точно на ту страницу, которая была нужна. 

   В ее начале было оглавление, которое гласило: "Летопись с иллюстрациями с начала Ротипельской эпохи до царствования его величества Пендрагона I"

 —Теперь надо найти главу "Стумертрад"…—сказал чуть слышно эльф, листая дальше. Наконец, мгновенно остановясь на нужной странице, он воскликнул:

—Вот, нашел! "Стумертрад—великое королевство ледяных драконов, существовавшее с Первых Зим до Дня Великой Трагедии Доратульской эпохи, славившееся развитой рыночной экономикой, ремеслом, наукой, а также серьезным вкладом в поддержании мира в Междуземье. До своего падения в ней правила династия Ледозубов, вошедшая в историю проведенными реформами на благо государства, а также успешной внутренней политикой. В пятнадцатый день Второго Солнечного Года было разрушено ордами Темных Драконов и прекратило свое существование. Живых после штурма не обнаружилось. Статус: уничтожено и утеряно навсегда"—закончив читать, он обратился к дракону.—Как мне не хотелось бы это признавать, но ты—единственный представитель своего вида, друг мой. 

  Дракон понимающе кивнул. Старые душевные раны начали болеть с новой силой. Тонкая струйка соленой жидкости полилась из его правого глаза. Библиотекарь, потупив взгляд в землю, сказал:

—Однако говорят, что не вся королевская семья была истреблена.

Дракон с нескрываемым интересом повернулся к эльфу.

—Как это так, не вся? То есть кто-то остался в живых кроме меня?!—с радостью в глазах, с детской наивностью спросил дракон. Его глаза засверкали от восторга.

—Возможно,—библиотекарь перевернул страницу.—Существует легенда, что кое-кому из королевской семьи удалось улететь из города. 

—Это что, получается, что я король?!—не веря своим ушам переспросил дракон.—Не верю. Как я мог быть королем, если я все это время работал в кузнице?! Утка, не более того.

—Здесь написано,—продолжил читать эльф,—что "признаком королевской семьи является отметина в виде маленького дерева, с которого "свисают" крохотные "сосульки"  на  шее у представителя данного вида". Есть только один способ проверить,—он взял стул, пододвинул его к спине дракона и встал между его массивных крыльев. Внимательно присмотревшись, он вдруг выразил неописуемое удивление у себя на лице.

—Не может быть,—потрясенно прошептал библиотекарь.—Вот это да!

—Что там?—спросил Элендил с нетерпением маленького ребенка.

—Братец,—сказал эльф, еще не отойдя от потрясения,—похоже мы имеем честь лицезреть последнего представителя рода Ледозубов, короля Стумертрада—Хладокрыла I Миротворца.

    Услышав это, дракон схватившись за голову, сел на мраморный пол библиотеки. Он все не мог отойти от потрясения, испытанного им несколько секунд назад. Он пытался понять, осознать только что сказанное эльфом, но мысли не собирались воедино: в голове была какая-то путаница. Оправившись от шока, он сказал:

—Ничего себе…Но…Как? Я же в кузнице работал. Я ведь был простым кузнецом!

—Был ли ты кузнецом, или не был, ясно одно: ты король, который должен пробудить и обуздать великую силу, которая поможет победить нам в этой войне. 

—Силу?—переспросил дракон.—Что за силу?

—Ах да, я же не сказал…В книге написано, что последний из рода Ледозубов имеет уникальную возможность обуздать и принять великую силу, которая будет являться самой грозной силой Междуземья, которая сокрушит любого врага! И "сокрыта она там, где появился он на свет"

—Значит нам придется идти к нему "в гости"?—уточнил Элендил.

—Да,—ответил библиотекарь.—И чем быстрее вы найдете то, что нужно—тем будет лучше. 

  Дракон, скорчив болезненную гримасу на морде, потупил взгляд в разбитый пол. Эльф, подойдя к нему и положив руку  на плечо (еле дотянувшись до него), сказал:

—Послушай, я понимаю, насколько тебе тяжело открыть старые затянувшиеся раны. Но пойми—это сделать необходимо. 

  Дракон, сделав глубокий вдох и посмотрев на усеянный множеством маленьких огоньков потолок , сказал:

—Да, ты прав—это моя прямая обязанность: хранить и оберегать счастье других. Мои переживания—это вторичное дело,—он закрыл глаза и помотал головой.—Жертвуя большим и ценным, ты обретаешь еще более значимое…Хорошо,—он обратился к Элендилу.—Ты пойдешь со мной? 

—Если только Милианора захочет этого,—ответил тот, повернувшись к своей возлюбленной. Она смотрела на него испуганными глазами, которые были полны страха, страха расставания с любимым человеком. По ее мягким щекам потекли струйками соленые, словно морская вода, слезы. Стараясь скрыть свою печаль, она, сквозь горький еле слышный плач, прошептала:"Иди, Элендил! Я буду ждать тебя, пока ты не вернешься!" и, закрыв лицо руками, побежала в дальний конец библиотеки, скрывшись за многоярусными стеллажами. Элендил хотел что-то крикнуть ей в ответ, но слова комком застряли в его горле. Он опустил руку и потупил грустный взгляд в землю. Он, казалось, отключился, но спустя минуту ступора промолвил:

—Хладокрыл, нам нужно идти как можно скорее: каждое мгновение на счету.

—Элендил, ты…

—Я же сказал—идем!—раздраженно проговорил сквозь зубы эльф, направившись к южному выходу из библиотеки.

Дракон, сказав, что сейчас подойдет, спросил библиотекаря:

—Спасибо за помощь, но есть еще один вопрос, пожалуй, самый главный: как мы доберемся до туда?

—Прислушайся к своему сердцу и следуй за ним—оно тебя не обманет: то, что ты когда-то любил, навсегда останется в твоем сердце. Просто дай ему высвободиться и оно само поведет тебя к цели.

—Спасибо. Может еще увидимся—берегите себя. 

—Будь уверен, со мной ничего не случится,—спокойно сказал эльф, взяв в руки какую-то книгу. Заметив, что дракон уже почти добрался до двери он крикнул: "Удачи, Хранитель Добра" на что услышал лишь одно слово: "Спасибо" Дождавшись, пока начнет удаляться шум взмахов крыльев, он направился искать Милианору, убежавшую в неизвестном направлении. Пройдя несколько стеллажей, он услышал еле слышный плач, доносившийся из-за угла. Обойдя стеллаж, он увидел Милианору, которая сидела на полу, приложившись спиной к маленькой тумбочке, стоявшей напротив нижней полки. По ее покрытым румянцем щекам стекали тонкими струйками слезы, засыхавшие на холодном воздухе помещения. Осторожно подойдя к ней, эльф присел на корточки и ,погладив ее по голове, спросил:

—Ты в порядке?

—Мне холодно,—сказала она, чуть всхлипывая, роняя слезы на тускло-зеленого цвета платье.—Я не могу согреться…Я не могу без него,—она сглотнула комок, застрявший у нее в горле.—Что если он погибнет? Что если я его никогда не увижу?—она зарыдала с новой силой. 

—Нет, что ты, что ты, глупышка!—принялся успокаивать ее эльф.—Он обязательно вернется! Ты главное жди, и он точно придет к тебе,—он отвел глаза в сторону.—Давай я тебя отведу к камину—согреешься, чай попьешь, а потом мне поможешь: работы у нас много!

—Хорошо,—спокойным голосом ответила Милианора.—Пойдемте.

—Вот и славно,—сказал эльф. Затем он взял Милианору за руку и повел к камину, который громко потрескивал в другом конце комнаты.

…Сопротивляясь встречным потокам ветра, дракон, делая синхронные взмахи крыльями, медленно поднимался в предрассветное небо. Звезды и ярко-желтый месяц уступали место яркому свету солнечного диска и его верным спутникам: кудрявым, белоснежным облакам, медленно выплывавшим из-за видневшихся вдалеке бархатных холмов, покрытых толстым ковром трав и растений, переливавшихся по прекрасной и неповторимой эльфийской земле.

    Элендил, сощурив глаза, прижался к спине дракона как можно плотнее, чтобы встречный поток ветра не сбил его. Длинные темные волосы развивались на сильном ветру, запутываясь и переплетаясь, словно крепкие морские узлы. 

—Ты знаешь, что нас ждет там?—прокричал он во всё горло, стараясь донести свои слова до ушей дракона. Тот, уловив своим чутким слухом сказанное эльфом, повернув голову к нему, ответил:

—Нет. Одно могу сказать точно—у меня нет ни малейшего желания копаться в останках погибших друзей и родственников. Меня больше волнует другой вопрос: как я "обуздаю" эту "силу"? А если ничего не выйдет?

—Ну, мы хотя бы попытаемся,—оптимистически сказал Элендил. Его немного клонило в сон после бессонной ночи, проведенной в Лориэле.—Ты не против, если я вздремну?

—Нет, нет, что-ты—спи на здоровье: нам предстоит тяжелая работа, поэтому ты должен отдохнуть как следует.

—А ты?

—К сожалению, мне полноценно поспать не придется—только наполовину,—дракон ухмыльнулся. Элендил, не поняв смысла этого изречения, отбросил все посторонние мысли в сторону, закрыл глаза, приготовился спать, как вдруг голос дракона разбудил его:

—Эй, ты чего! Ты же свалишься во сне! У тебя есть веревка?

Элендил отрицательно помахал головой.

—Хм…—задумался дракон.—А длинный плащ?

Такой у него как раз был.

—Есть,—он снял с себя голубую накидку и расправил ее.

—Обвяжись вокруг себя и завяжи другой конец узлом на моей шее. Только крепко завязывай!

После нескольких минут возни с плащом, Элендилу наконец удалось крепко привязать себя к шее дракона. Проверив надежность "страховки", он сказал:

—Все готово.

—Вот теперь можешь спать,—теплым голосом сказал дракон своему "пассажиру". 

Закрыв глаза, Элендил, обхватив шею дракона и положив на нее голову, погрузился в сонное царство Гипноса, который, выбрав очередную мелодию из множества им сочиненных, заиграл на своей бронзовой арфе, убаюкивая нашего храброго путешественника. 

  А дракон, целеустремленно смотря вперед своими темно-синими глазами, летел на родину—родину, которую он когда-то потерял и собирался вернуть, родину, которая хранила ответы на все его вопросы, родину, которая помогла бы ему и всему миру Единоземья победить в этой страшной войне, уникальном творении Ареса, жаждущего вновь собрать кровавую жатву с многочисленных полей брани, порожденных сием явлением отчаяния и трагедии.

                                                  Глава VII

Мируэль проснулся от жуткого, раздиравшего предрассветную тишину, свиста, за которым последовали множество глухих взрывов, потрясших изнеможденный, полуразрушенный город. Это опять был совершен залп из смертоносного оружия Тейноруса, прозванного в рядах защитников Эльдораса "Тартаросом" за его выжигающий залповый эффект, который делал любую местность после обстрела похожим на Тартар: выжженная земля, двухметровые воронки, разрушенные и сожженные дома, жертвы… Устало простонав и протерев костлявой рукой впалые щеки, он огляделся по сторонам: оперевшись спиной на сырые стены полуразрушенной башни, спали его подчиненные, обхватив свои мечи и алебарды. Внезапно, он услышал глухое урчание в животе. Сокрушенно вздохнув, он встал с пола и осторожно, чтобы никого не разбудить, открыл дверь. Сразу же на него пахнуло утренней морозной свежестью, пропитавшей каждую клетку его тела.  Зайдя за порог, он осторожно закрыл дверь и направился вниз по скользким ступенькам. 

  Наконец, спустившись с казарменной площадки, он вышел на практически безлюдную улицу: только телеги и множество заброшенных лавок напоминали о былой активности и изобилии жизни в столичном городе государстве людей. Все люди сидели по домам, чтобы не расходовать попросту силы и прожить как можно дольше. Однако время от времени им приходилось выходить из своих ветхих, частично-разрушенных домов, чтобы добыть хоть какую-нибудь еду. По этой причине по улицам все же ходили люди, медленно ступая по промерзшей каменной гальке разбитых мостовых.

   Эльдорас был портовым городом, но, как бы то ни было печально, по морю не было перевезено ни одной крупицы. Почему же? С точки зрения тактики ведения войны Тейнорус был полководческим гением: после первого штурма он приказал поставить боевые корабли, вооруженные мощнейшими орудиями, захваченными у гномов, по всей акваториальной линии Эльдораса, чтобы ни один корабль, будь то плот или фрегат, не прошел к бухте. Более того, для пущей надежности он поставил по периметру мины, которые, в свою очередь, были сделаны лучшими инженерами его армии. Так что, даже если бы хотя бы один корабль прошел сквозь эшелоны кораблей, он бы, вероятно, наткнулся на одну из этих мин. Именно по этой причине ни один союзнический корабль не прошел к Эльдорасу.

    Мируэль, трясясь от продиравшего с головы до ног холода зимней ночи (к слову на нем была одета только рубаха и кольчуга), шел по направлению к знакомому ему дому, который стоял около казарм, расположенных в северной части города. На половине пути он зашел в пекарню, славившуюся когда-то своими пышными и теплыми хлебами и булками. К его глубочайшему сожалению, на темном ее окне, когда-то сверкавшим ярким светом десятков свечей, было написано: "Все продано—хлеба нет" Тяжело вздохнув, Мируэль поплелся к месту назначения, до которого оставалось буквально несколько десятков метров.

   Наконец показались знакомые очертания дома и окон, которые, в отличие от остальных домов были круглыми. Приободрившись, Мируэль пошел быстрее, чтобы поскорее добраться до желаемого места. Вот уже и дверь. Поднеся кулак, он сделал три  стука.  Никто не ответил. Он постучал еще раз. Послышались чьи-то шаги. Приосанившись, ожидая скорой встречи, Мируэль переминался с ноги на ногу. Когда шаги утихли, послышался тонкий, мягкий голос: 

—Кто там? 

—Миленна, это я, Мируэль,—ответил наш герой, приготовившись к теплым объятиям. Дверь отворилась, и из нее выскочила его возлюбленная, радостно бросившись к нему на шею. 

—Мируэль! Я так рада тебя видеть! Я думала ты погиб от голода или от вражеской стрелы. Почему ты не приходил раньше?

—Я не мог, любимая,—ответил наш герой, посмотрев в полные счастья глаза.—Мне нужно было остаться с воинами. 

—Да, я понимаю,—сказала Миленна, чуть не плача от счастья.—Зевс милосердный, Мируэль, ты не представляешь как я рада!

—Хвала Зевсу, ты еще жива!—сказал Мируэль, крепко обняв Миленну.—Тебе хватает еды? 

—Ее все меньше и меньше с каждым днем,—сказала Миленна.—Лавки закрываются, даже муки не купить теперь. Люди уже умирают тысячами: повозки с трупами колесят по городу день и ночь, их сжигают, закапывают. Я уже не знаю, что будет дальше…

—Не волнуйся—пока жива ты, этот город не умрет, слышишь? Не умрет!—он крепко обнял заплаканную девушку. Посмотрев внутрь дома, он спросил:

—Дома еще кто-нибудь есть?

—Да,—она оглянулась.—Я приютила семью:  жену и троих детей.  В их дом попал снаряд и полностью разрушил его. Муж сейчас сражается на стенах вместе с остальными.

—Здравствуйте, я Перафона,—донесся женский голос из темноты. Приглядевшись, Мируэль увидел женщину, лет сорока, со средней длины черными волосами. Ее карие глаза устало смотрели на него. За ее спиной были две девочки и мальчик, вжавшиеся в тускло-голубой подол маминого платья.—Нас приютила ваша жена. Мы очень благодарны вам за поддержку. Я жена Дальмира—вы знаете его?

   Мируэль, засиявший от радости, восторженно сказал:

—Конечно! Это же сын брата моего отца, Дазира! Он и не говорил, что у него есть жена и уж тем более дети! Я очень рад, что вы целы и невредимы! Чувствуйте себя, как дома.

—Большое вам спасибо,—сказала жена Дальмира.—Мы уж и не думали найти убежище. Мы с детьми…—договорить ей не дал раздавшийся свист и гул, которые были сигналов того, что город снова начинали обстреливать.

—Скорее, спускайтесь в подвал!—сказал Мируэль. Все поспешили сделать то, что он велел. Дождавшись, пока вторая дочка спустится по ступенькам вниз, он захлопнул крышку подполья.

—Всем пригнуться!—строго сказал он, закрыв телом детей. Те, до смерти напуганные, кричали и плакали. Еще одно мгновение и все вокруг затряслось, раздались жуткие взрывы, звуки разлетавшихся деревянных осколков. Вжавшись в рубаху Мируэля, Миленна и жена Дальмира успокаивали детей, говоря: "Тише, тише, все хорошо—мама рядом. Скоро все закончится" Но обстрел не утихал и лишь усиливался с каждым мгновением. Казалось, будто земля сейчас разорвется у них под ногами, и дом вместе с ними провалится в бездну Тартара. Но вот леденящая душу артподготовка утихла и Мируэль, прислушавшись ко звукам снаружи, лично убедился в этом.

—Все—можно выходить,—он открыл крышку подвала. То, что он увидел, было просто невозможно осознать: то, что когда-то было домом, теперь напоминало склад ненужных стройматериалов. Повсюду валялись деревянные куски стен, кирпичи; кусок от разлетевшейся на мелкие кусочки трубы застрял в полу, прямо рядом с тем местом, где они прятались. Взглянув на шокированные лица Миленны и родственников Дальмира, Мируэль понял, что здесь им оставаться теперь опасно.

—Похоже вам придется пойти со мной в казармы—здесь теперь небезопасно. 

—А нас пустят?—встревоженно спросила Миленна. Ее бледное лицо полностью отражало ее состояние отчаяния и сильного шока.

—Конечно,—сказал Мируэль, обняв свою возлюбленную.—Никто не будет против. Да и тем более, там все такие же люди, как и мы: у всех есть семьи, жены дети—кому как ни им нас впускать? 

—Ты прав,—сказала Миленна.—Детям нужно поспать, да и Перафоне не помешал бы отдых. 

—Вот и славно,—сказал Мируэль, крепко обняв свою девушку. Затем, отпустив ее, сказал:

—Пойдемте: они могут снова начать обстрел—нам нужно поскорее укрыться в моем гарнизоне. Берите детей и в путь!—Мируэль направился в сторону стены.

Положительно кивнув головой, Миленна, взяв за руки детей пошла за ним. Вслед за ней последовала Перафона с детьми.

…В тесном, темном помещении тускло горела свеча, озаряя бледным светом крохотной искорки усталые лица Эльдорасских солдат. Каждый из них, в независимости от возраста или менталитета, думал о своих семьях: женах, детях, матерях… Каждый из них мечтал о том, чтобы эта бессмысленная мясорубка людских душ, выжигающее души жесткое порождение Ареса наконец закончилась и чтобы они, те, кто испил сполна из чаши горечи и отчаяния, вернулись к своим семьям и зажили спокойной, мирной жизнью. Но  в этот раз война расставила свои приоритеты и заставила их играть по своим правилам, неприятие которых влекло к самому страшному финалу—мату в виде порабощения. Поэтому, каждому из тех, кто был "пешками" в этом мире предстояло стать "слонами", "ферзями", "ладьями"… 

    Раздался стук в дверь. Дальмир, оставленный Мируэлем за старшего, первым вскочил  с места. Выхватив обоюдоострый клинок, он окликнул неизвестных за дверью:

—Кто там? Назовите себя!

—Дальмир, это я,—в ответ последовал знакомый ему мягкий женский голос. Чуть было не обезумев от счастья, он ринулся скорее открывать дверь. Когда все засовы были сдернуты, в его объятия кинулась Перафона. За ней последовали его дети. Не в состоянии поверить собственному счастью, Дальмир, обливаясь слезами, целовал и обнимал своих горячо любимых членов семьи. Посмотрев на Мируэля, он, совершенно искренне, без каких либо упреков, сказал: "Спасибо" и  продолжил дальше обнимать свою семью.

    Хоть благодарность эта была короткой, она навсегда осела в сердце Мируэля как самое приятное воспоминание в его жизни. Но самое счастливое мгновение ждало его впереди, когда ему на грудь кинулась им горячо любимая Миленна, положив свои блестящие на лунном свете локоны на его исхудалую, но крепкую, как стена Штормграда. Прошло несколько мгновений, и ее полные счастья глаза смотрели на самого дорогого ей человека.

—Мируэль, мой луч утреннего солнца, счастья моего, ты жив и здоров,—она снова заплакала. Остановившись, она продолжила.—Если бы ты знал, как я волновалась за тебя. Со стены ведь вести не приходят, только слухи. Я не знала, что мне делать—оплакивать или ждать тебя. Я выбрала "ждать" и не ошиблась,—она снова зарыдала теплыми слезами девичьего счастья.—Все ведь образуется, правда?

—Конечно, любимая,—ответил Мируэль, пытаясь ее успокоить.—Осталось подождать совсем немножко, и мы с тобой обязательно сыграем свадьбу. Помнишь, как ты хотела? 

—Да,—мечтательно, но все так же всхлипывая ответила Миленна.—Ты ведь подаришь мне то платье, которое мы видели у портного?

—О чем ты говоришь—конечно!—сказал Мируэль, засмеявшись.—Более того: я тебе еще целую аллею цветов посажу, где будут играть наши дети, дети наших друзей, соседей… Все, что сейчас твориться, скоро пройдет—главное верь в хорошее, слышишь, и оно обязательно сбудется. Обещаешь?

—Да,—сквозь слезы ответила Миленна. Голос ее осекся.

—Вот и хорошо,—сказал Мируэль, посмотря в наполненное тысячами ярких желтых светлячков небо. —А теперь, иди-ка домой спать. Ты, наверное за сегодня устала: на тебе лица нет. Да и мешки уж никак не сочетаются с твоим прекрасным лицом,—последняя реплика заставила Миленну покраснеть. В ответ Мируэль лишь добро улыбнулся. Посмотрев в ее полные грусти глаза, он сказал:

—Прости, мне очень неловко посылать тебя обратно домой. Но пойми, так будет лучше для вас—здесь небезопасно. Я боюсь за тебя…

—Пожалуйста,—умоляюще, всхлипывая от отчаяния, промолвила Миленна.—Я не хочу вновь пережить этот ужас. Прошу тебя, дай нам остаться здесь!

 Тяжело вздохнув, Мируэль, положив голову на плечо Миленны, тихонько прошептал:

—Хорошо…

В этот момент, Миленна, еле сдерживаясь от радости, еще крепче обняла своего возлюбленного за шею и, посмотрев в глаза, сказала:

—Что бы ни случилось, я всегда буду уверена, что ты сможешь защитить меня. 

   В этот момент Мируэль почувствовал, как ее губы коснулись его засыпанной пылью щеки и тут же отпрянули, словно лапка осторожной кошки, тронувшей что-то новое и подозрительное. Хотя поцелуй длился всего долю секунды, он навсегда отпечатался в памяти нашего героя, как самый счастливый момент его жизни. Оправившись от недолгого ступора, он, посмотрев в глаза Миленны, наполненные счастливой, беззаботной детской эйфорией радости, сказал:

—У нас здесь мало удобств, но у меня есть плащ. Я могу его отдать тебе, чтобы ты укрылась: здесь холодно, а на полу тебе спать негоже—простудишься, заболеешь,—он снял с себя плащ и теплую шерстяную накидку.—Вот, держи. Укройся этим. 

  Дальмир, последовав примеру Мируэля, отдал своей жене и детям почти все теплое, что у него было. Остальные воины тоже не смогли остаться равнодушными и отдали все теплые вещи, что у них были: тюфяки с набивкой из сена, плащи, шерстяные кафтаны—все, что было теплым и могло согреть отдали детям и двум девушкам. Укутав детей и укутавшись сами, Миленна и Перафона, которая крепко обняла своих любимых детушек, закрыли глаза и попытались уснуть. Убаюкивающий стрекот цикад быстро усыпил их и уже через десять минут они мирно спали, обняв горячо любимых чад. 

   Мируэль, стараясь не звенеть кольчугой, мягко провел загрубевшей рукой по нежному, словно кусок ткани, сшитой из Ротмирского шелка, лицу Миленны. Оглянувшись вокруг и поняв, что все спят, он достал трубку из левого кармана штанов. Достав из медленно потухавшего костра уголек, он поднес его к сухому пучку травы, запиханному в трубку. Раздув пламя, он сделал вдох. Затем, подождав несколько секунд, выдохнул мягкие и расслабляющие пары дыма, которые тут же устремились к окну, принимая причудливые формы от колец до искрящихся фейерверков. Он чувствовал себя неловко: до войны он обещал Миленне, что больше не будет "пыхтеть, словно огненный дракон" Теперь он нарушил это обещание, за что угнетал и презирал себя и свое малодушие. Тем не менее, он продолжил курить и любоваться неописуемой красоты звездным небом.

…Белоснежные хлопья снега, кружась в причудливых хороводах, создаваемых ветрами, падали на многострадальные, изувеченные снарядами и минами Эльдораские улицы. Лунный свет, простилавшийся ровной прямоугольной дорожной, проходил сквозь опустевшие улицы города, словно пытаясь провести мост людям из этого умирающего места. В ставнях поврежденных домов, глухо стонавших от малейшего движения словно израненый лесной хищник, выл протяжным стоном ветер, словно оплакивая души страдальцев, не доживших до этой морозной ночи. Привычная атмосфера радости и беззаботности, не так давно пришедшая в Эльдорас, была лишь призраком давно забытого бытия. Теперь в городе царили лишь тоска, печаль и отчаяние. И лишь еле заметный среди кромешной тьмы свет от костра в казарме вселял надежду смотревших в пустые окна своих домов горожан.

                                                Глава VIII

Первые лучи утреннего солнца начинали пробиваться сквозь массивные цепи непоколебимых, еще ни кем непокоренных, могучих гор. Элендил, медленно открыв глаза, посмотрел вниз. Под ними пенились розоватые, пушистые облака, медленно плывшие сквозь океан послерассветного неба, словно детские рисунки, сошедшие с помятого, разрисованного листа. Оглядевшись по сторонам, он наклонился к морде дракона. К своему удивлению он обнаружил, что тот спит. Испугавшись того, что его временный транспорт может упасть на заснеженное предгорье, похоронив вместе с собой его самого, Элендил начал теребить морду дракона, чтобы тот проснулся. 

—Эй, эй!—воскликнул дракон, встряхнув головой.—Ты чего делаешь? Совсем что ли? С ясеня рухнул?

—О Зевс!—воскликнул Элендил, явно постыдившись своего поступка.—Извини, я думал ты потерял сознание. 

—Нет, не волнуйся,—спокойно ответил дракон. После этого он зевнул, оскалив свою полную острых зубов пасть.—Я просто спал. Хорошо спалось?

—Очень даже,—сказал Элендил, потянувшись.—Нам еще долго лететь?

—Нет, мы уже почти на месте,—спокойно ответил дракон, встряхнув головой.—Видишь горы?

—Да,—ответил Элендил.—Ты уверен, что это то самое место? Тот парень нам не сказал, как оно выглядит.

—Я знаю, но он сказал, чтобы я прислушался к сердцу. Похоже, что оно меня не подвело и в этот раз. 

—Как бы меня желудок не подвел,—сказал Элендил.—Мы уже два дня нормально не ели. 

—Ты же эльф! Тебе не нужно потреблять столько пищи. 

—Да, ты прав, но терпению даже моего желудка когда-нибудь наступает конец. 

—Поедим, когда узнаем, что это за сила, про которую говорил нам твой односельчанин. У нас сейчас на это просто нет времени,—в это время впереди показалось предполагаемое место назначения.—Так, держись: сейчас будем снижаться—мы на месте.

 Элендил, обхватив руками шею дракона, прижался к его спине, чтобы  не быть сорванным встречными потоками ветра. Дракон, немного сложив крылья, направился прямиком к земле. Миновав прослойку облаков, он устремился к заснеженному склону горы. Становилось все холоднее. Элендил, не переносивший холода, затрясся как осиновый лист. Почувствовав дрожь своего пассажира, дракон сказал: "Потерпи еще немного—войдем в город и согреешься" и продолжил снижаться. Сначала внизу были видны только заснеженные горные площадки, но затем в снежном безмолвии стали различаться очертания пещеры и непонятных монолитов, похожих на статуи. Наконец, миновав пургу и метель, дракон как можно мягче, чтобы Элендила не выкинуло вперед, приземлился на заснеженный выступ, перед которым была непонятная каменная арка. 

—Похоже, мы на месте,—сказал дракон.—Можешь слезть.

Спрыгнув со спины дракона, Элендил, трясясь от холода, направился к незнакомому входу в неизвестность. Подойдя к арке, он увидел каменные ворота, на которых были нарисованы причудливые узоры и непонятные символы, переплетенные в невиданные для него слова. 

—Это и есть твой дом?—дрожащим голосом спросил эльф, перепрыгивая с ноги на ногу, чтобы согреться. 

—Да,—сокрушенно ответил дракон, созерцая массивные ворота, которые когда-то были распахнуты настежь для всех гостей, не помышлявших злым умыслом. От сторожевых башен,наводившие страх своей мощью, которые когда-то находились перед входом, остались только жалкие камешки, перекатываемые морозным ветром перед входом в город.—Печально было сюда возвращаться, но кто знает: может именно здесь и хранится наше спасение. Во всяком случае, мне так кажется.

—В любом случае у нас нет другого выбора: единственное, что у нас есть—вера в слова библиотекаря и твоя память. Я думаю, с этой взрывоопасной смесью мы сможем помочь Мируэлю.

 Дракон улыбнулся. Затем, собравшись с духом, подошел к воротам. Они были сделаны из камня, причем очень искусно ограненного: на них очень редко встречались шероховатости. Ни один людской, гномовский или эльфийский мастер не смог бы сделать такое или даже что-то приближённое к этому чуду архитектуры. Проведя лапой по гладкой поверхности ворот, дракон тяжело вздохнул.

—Что случилось?—спросил Элендил. В его голосе слышалась нотка неуверенности.

—Я не знаю, как открыть эти ворота.

—Как?!—воскликнул Элендил.—Ты же здесь родился и жил! Ты король в конце концов! Как это ты, король одной из самых могущественных династий, не знаешь, как открыть эту дверь? 

—Просто: не знаю и все,—спокойно ответил дракон.—Что это с тобой? Ты какой-то нервный.

—Со мной все в порядке!—огрызнулся Элендил.—Это с тобой что-то не так! 

—Послушай, я понимаю: ты давно не видел Милианору, давно не был дома, хотел бы посидеть у теплого камина, но сейчас…

—Что сейчас? Что сейчас?! Ты ведь Хранитель Добра в конце концов! Ты должен знать как открыть эту дверь.

"Похоже совсем от голода крыша поехала"—подумал дракон и продолжил успокаивать своего друга.—Послушай, осталось совсем немного: нам нужно только подумать и трезво оценить ситуацию. Если ты успокоишься, ты мне очень поможешь.

—Я спокоен! Только объясни мне одну вещь,—он начал идти на дракона.—Почему я, проделав такой долгий путь, уйдя от Милианоры, обнаруживаю, что ты ничего не можешь сделать? Что это вообще такое?! 

—Успокойся пожалуйста,—сказал дракон, пятясь назад. Он мог уже давно окунуть Элендила головой в снег, чтобы тот остыл, но посчитал, что так делать не стоит.—Ты сам согласился. Я не заставлял тебя идти со мной. Если ты сейчас не успокоишься, лучше не…—крик Элендила не дал ему договорить. Он уже бежал на него, выхватив меч из ножен. Дракон, мгновенно среагировав, отпрянул в сторону. Элендил, по инерции, понесся к воротам. Добежав до них, он оперся на них одной рукой. То, что было дальше поразило воображение обоих. 

  После прикосновения Элендила стена зашевелилась, и тут же ее начали окутывать линии красного цвета, переплетавшиеся в причудливые узоры и ветвления. Еще секунда и из них пошел пар, который начал подниматься вверх к небу. Оба друга стояли ошарашенные, наблюдая за невиданным явлением природы. Наконец  линии потухли, и стена с грохотом развалилась на тысячи камней, которые скатились со склона горы. Элендил, посмотря на им содеянное, разинул рот.

—Ничего себе,—сказал дракон.—Как ты это сделал?

—Я не знаю,—заикаясь сказал Элендил, созерцая плод своего "деяния".—Я просто прикоснулся к стене и…—он пожал плечами.

—Хорошо,—сказал дракон, вглядываясь вглубь пещеры.—Нам пора идти вперед. Ты видишь в темноте?

—Да,—ответил Элендил.—Можешь не волноваться—не споткнусь.

—Тогда пойдем,—сказал дракон и направился в пещеру. Элендил, положив меч в ножны, осторожно пошел за драконом. 

…Стук когтей дракона и легкая поступь эльфийских ног раздавались в тоннеле неизвестной пещеры, наполненном кромешной темнотой. Вокруг спутников раздавался звон падающих с пещерного "небосвода" капель грунтовых вод, которые затопили, по-видимому, верхние проходы. Элендил, оглядываясь по сторонам, видел только безмолвные стены пещерного прохода, некогда украшенные богатой резьбой, расписанные искусными художниками могучей империи, так бесславно исчезнувшей с лица истории.         

    Дракон осознавал, что такому террору должна была послужить очень весомая причина: кто бы ни был тот тиран, он понимал, что эта могущественная империя могла стать "костью в горле" и помешать его будущим планам. Во всяком случае, так рассуждал он, а то, что было на самом деле ему предстояло узнать. Пребывая в раздумьях и размышлениях, он не заметил сталактита, росшего прямо перед ним из потолка. Глухой стук и стоны дракона заставили Элендила встрепенуться.

—Все в порядке?—встревоженно спросил эльф, пытаясь разглядеть морду дракона. Он лишь разглядел движение его правой лапы, которая терла ушибленный чешуйчатый лоб.

—Да, кажется,—простонав, сказал дракон.—Будь поаккуратнее: еще голову расшибешь.  

—Можешь идти?

—Да, конечно,—сказал дракон и продолжил свой путь в неизвестность. Элендил, стараясь не отставать, последовал за ним. 

   …Услышав громкое: "Стой!",  Элендил встрепенулся и мгновенно остановился. Посмотрев вперед, он, ничего не увидев, спросил у своего чешуйчатого друга:

—Что там? Чудовище? Обвал? Гейзер?

—Ни то, ни другое, ни третье,—ответил дракон, присев на корточки, открыв своим действие обзор Элендилу. Удивленным глазам эльфа представилась огромная лужа, которая некогда являлась входом в Стумертрад. Вела она вглубь, причем достаточно далеко, так что проплыть на одном дыхании на другой конец было невозможно. Тяжело вздохнув, Элендил сказал:

—Ничего себе! И что теперь делать—глубоныр то мы не взяли! Откуда здесь вода?

—Грунтовые воды,—со знанием дела ответил дракон.—Вода за несколько сотен лет поднялась и затопила все пещеры. В том числе и город. Просто так нам туда не пройти.

—Есть идеи?

—Да,—ответил дракон.—На другом конце должна быть каменная кнопка, которая открывает шлюзы, призванные избавляться от излишков воды в городе. 

—Как у гномов?

—Именно. Проблема в том, что вода за это время поднялась слишком высоко, поэтому утонуть можно быстрее, чем добраться до середины.

    Элендил, задумчиво почесав голову, стал оглядываться по сторонам. Внезапно, перед его носом пронеслась летучая мышь, скрывшаяся в маленьком тоннеле, проходившем справа слева от наших героев. Подойдя к нему, эльф заглянул в "мышиный проход" и к удивлению обнаружил, что воды в нем нет. 

—Посмотри,—окликнул он дракона, заставив последнего обернуться.—В тоннеле летучие мыши.

—Значит он не затоплен?

—Похоже на то,—ответил Элендил.—А это значит, что мы сможем пройти город: осталось только добраться до кнопки.

—Предоставь это мне,—сказал дракон, подойдя к водному выходу.

—Почему это тебе?—недовольно спросил Элендил.—Я тоже имею право на подвиги.

—Дело не в подвигах,—сказал дракон.—Я не могу допустить, чтобы Милианора осталась одна, без тебя. У тебя должна быть семья, дети—ты это заслужил. Это мое предназначение—отказаться от своего счастья, чтобы были счастливы другие. И поверь—ты достоин этого счастья.

  Присев на край выхода, дракон опустил в воду лапы. Ему было жутко страшно, потому что один из главных врагов и страхов всей его жизни—вода—снова бросил ему вызов. Он понимал, что он—единственная надежда Единоземья в столь трудный для всех народов час, что на его плечах лежит огромная ответственность, что у него нет права на ошибку. Вдохнув полную грудь воздуха, он собрался нырять, как вдруг голос Элендила заставил его выдохнуть и обернуться:

—Подожди!—он достал из сумки веревку, припасенную им для крайнего случая.—Если что случится, дерни за нее, и я попытаюсь тебя вытащить. Все же лучше чем ничего.

—Это точно,—сказал дракон. Одобрительно кивнув, Элендил бросил ему конец веревки. Дождавшись, пока дракон обвяжется, он сказал:"Удачи!", и, кивнув головой, он дал понять, что готов.

  Дракон, сделав настолько глубокий вдох, насколько позволяли ему его могучие легкие, скрылся в непроглядной глубине пещеры.

…Окруженный водным безмолвием огромного затопленного горными водами Стумертрада, дракон, затаив в своих легких очередной глубокий вдох, медленно, цепляясь когтями за выступы пещерного свода, продвигался к предполагаемому месту нахождения кнопки открытия шлюзов. Под ним находился давно покинутый и разрушенный город, некогда процветавший и являвшийся оплотом мировой торговли. Теперь же он напоминал лишь давно затонувший фрегат, когда-то бороздивший океанские просторы и вызывавший гордость и непомерное уважение среди самых могучих государств Единоземья. 

   Остановившись у очередного воздушного "островка", дракон, просунув в отверстие конец морды, решил сделать передышку. Зацепившись когтями за выступы, он огляделся по сторонам: вокруг него простилались руины давно забытого города, когда-то давно стертого с лица истории Тейнорусом и его помощниками, темными драконами. Пускай они имели не слишком привлекательный вид, но они все равно вызывали чувство утраты и несоизмеримой грусти в горячем сердце ледяного дракона. Собравшись с духом и отпустив посторонние мысли, он, сделав вдох, направился к заветной цели. Оставалось уже совсем немного, как вдруг дракон осознал, что на меньшей половине пути, которую ему еще оставалось пройти, совсем нет воздушных отверстий. Это означало, что это расстояние ему придется пройти на одном дыхании. 

"Что ж, дружище,—обратился мысленно сам к себе дракон,—похоже придется потерпеть: жабр у тебя к сожалению нет, поэтому держись. Не зря же природа дала тебе большие легкие, правда? Уфф… Ладно, на счет три: раз, два, три!"

  Вдохнув полную грудь воздуха, он снова погрузил морду под воду и продолжил идти к заветной цели. Отчаянно сопротивляясь неистовому желанию вдохнуть полную грудь живительного кислорода, дракон, цепляясь когтями за каменные выступы пещерного потолка, все ближе и ближе подползал к намеченной цели. Вот уже считанные метры остаются до рычага, потянув который наш герой сможет напомнить свои широкие легкие желанным воздухом. Пульс учащается. Могучее четырехкамерное сердце бьется все сильнее и сильнее, словно говоря: "Все, конец, конец!", но разум говорит: "Вперед! Вперед! Ползи! Ты можешь!" Еще один метр остается до заветного рычага. Дракон, чувствуя, что сейчас его тело забьется в конвульсиях, а сам он, жадно глотая воду и хватаясь за горло пойдет ко дну, собирает все оставшиеся силы и бросается к рычагу! Еще мгновение и рычаг опущен. В этот момент он услышал, как что-то с треском и скрежетом открылось и начало засасывать его вместе с потоками воды. Ухватившись за сталагмит, он, еле сдерживаясь от нехватки воздуха в легких, вцепился в него, словно рак клешней за палец рыбака. 

   Спустя несколько секунд  его нос оказался над водой, и его жизнь была спасена. Тяжело дыша и откашливаясь от воды, попавшей ему в легкие, он ждал, вцепившись в сталагмит, пока вода уйдет окончательно. И вот, когда последний поток воды ушел глубоко в  скалистую землю, наш герой  наконец отпустил сталагмит и повис в воздухе, размахивая широкими крыльями. 

—Ты в порядке?—донесся до его ушей взволнованный голос Элендила, исходивший из бывшего входа в воду. Дракон не мог ничего сказать и лишь кашлял, выплевывая воду из легких. Наконец, откашлявшись, он ответил:

—Все хорошо, не считая того, что в моих легких полно воды,—он снова закашлял. Звонкое эхо раздалось по всему разрушенному городу.—Ты то сам нормально?

—Нашел кого спрашивать: не я полез в воду, не зная куда иду и за чем.  Заберешь меня отсюда, а то мне тут падать высоковато: разбиться боюсь?

—Хорошо,—ответил дракон, приготовившись взлететь.—Сейчас буду.

С этими словами он, размахивая крыльями, полетел к месту, где стоял Элендил. Достигнув цели, он скомандовал: "Залезай", и теперь они вдвоем направились к земле.  

    Приземлившись на разрушенной улице, на которой грудами валялись влажные обломки каменных построек и башен,покрытых шершавыми наростами и потрепанных безжалостной политикой времени, дракон сказал эльфу, что тот мог уже слезать. Оглянувшись вокруг, Элендил с нескрываемым восторгом созерцал чудо каменного строительства: все части чудом уцелевших зданий были настолько гладкими, что, проведя по стенам пальцем, Элендил почувствовал, будто дотронулся до зеркала, отполированного до сияющего блеска. Судя по всему, народ Стумертрада обладал такими высокими познаниями, что ни один другой народ не мог превзойти их. 

   Улица, по которой шли наши герои, вела прямо к королевскому замку. Это величественное здание, напоминавшее огромную скалу величиной с Ротодор, возвышалось над всеми остальными постройками в городе. Обливаясь слезами грунтовых вод, он твердо стоял на скалистом ландшафте Стумертрада, причем достаточно ровно. Из всех прочих башен ярко выделялась главная (центральная башня), которая заканчивалась огромной симметричной пирамидой с бойницами со всех сторон. Элендила поражало то, как точно и симметрично была выполнена эта пирамида из гранита, который являлся отнюдь не самым удобным материалом для строительства. Остальные башни (те, которые располагались по четырем углам квадрата стены) были скругленными, что делало их отличным средством защиты от врага. К сожалению, ни мощные стены, ни технологии, ни армия не смогли защитить жителей Стумертрада в тот роковой день.

—Ты был когда-нибудь в этом замке?—спросил он у дракона, который уверенно шел вперед по влажной скалистой земле.

—Это звучит странно, но никогда,—он усмехнулся.—Все начало своей жизни я провел в кузнице, помогая мастеру точить и ковать мифриловые накогтники, шлемы, доспехи. Но и не только оружие: руды у нас было завались, так что приходилось делать и пластины для укрепления ворот, и царскую посуду, и болты, и много чего еще.

   Пройдя замок, наши герои устремились во вторую часть величественного города. Эта часть была несколько проще, так как она когда-то была промышленным районом: кузницы, мануфактуры, мастерские, дома обычных жителей—всем этим просто был "завален" этот район. Одноэтажные дома были в основном около пятидесяти метров в ширину и восьмидесяти в высоту—намного выше, чем такие же людские или орочьи. Это было и понятно, так как сам дракон, который был наголову выше любого человека, орка или эльфа и уж тем более гнома, был далеко не самым высоким представителем своего вида. Когда-то эти дома были полны радости и беззаботности, но теперь они служили молчаливым памятником трагедии давно минувшей эпохи. Элендил, на секунду остановившись возле одного из домов, подавленно посмотрев на пустые окна, подумал: "Как бы Лориэль не стал таким" и направился вслед за драконом. 

   Проходя очередную улицу, дракон вдруг остановился, словно заметил что-то. Элендил, с недоумением посмотрев на своего чешуйчатого друга, спросил:

—Ты что-то увидел?

В ответ последовало лишь молчание. Дракон медленным шагом направился к одному зданию, напоминавшему склад. Элендил, пребывая в большом любопытстве, направился следом. Остановившись у этого маленького дома, разрушенного временем и кровопролитной войной, дракон тяжело вздохнул.

—Что это?—спросил Элендил.

—Это мой дом,—подавленно ответил дракон, полными грусти глазами смотря на бывшую обитель своего существования.—Раньше здесь была кузница, в которой я спал, ел, работал, проводил основное время своей жизни. Когда настал тот день, я дремал, оперлись на наковальню. Я очень мало спал в те дни: работы было много, так как торговля была в самом разгаре и нужен был конкурентно-способный товар. Этим товаром были мифриловые мечи, доспехи и прочее оружие. Я проснулся от криков и жуткого грохота. Выбежав наружу, я увидел, как вокруг все пылает и все рвутся к выходу. Повсюду лежали мертвые тела, обломки зданий. Оторвавшись от земли, я стремглав понесся к выходу. Пролетая над городом, я видел жуткую резню, ничем больше это не назвать. Наша армия оказалась бессильна против такого подготовленного противника. Вылетев из города, я обнаружил, что никого за мной не было. С того дня я остался один…—дракон потупил взгляд в землю, и в тот момент Элендил увидел, как из его правого глаза покатилась слеза. Простояв так несколько секунд, дракон сказал:

—Пойдем, у нас еще много дел,—с этими словами он направился к противоположному к входу концу города. Элендил, стараясь не отставать, последовал за ним.

  Наконец, наши герои достигли тоннеля, который вел в загадочную темноту. Элендил, приглядевшись, спросил дракона:

—Куда он ведет?

—Я…я не знаю,—ответил дракон, стараясь найти глазами какую-нибудь табличку или надпись, но ничего такого не было.

—Может это шахта?

—Нет, все входы в шахты находятся в другом конце города. Во всяком случае, мне никто не говорил о нем. 

—Мы пойдем туда?

—У нас нет другого выбора. Либо там находится наша погибель, в чем я глубоко сомневаюсь, либо это место хранит наше спасение, что мне кажется более вероятным,—дракон на секунду замолчал.—Что ж, пошли—чего зря время терять?

  С этими словами он направился внутрь прохода. Элендил, остановившись на мгновение, чтобы собраться с духом, пошел вслед за драконом. 

 …Приглушенное эхо шагов двух друзей раздавалось в тоннеле, наполненном темнотой морозной ночи. Лишь тонкий лучик лунного света пробивался сквозь мощные стены гор, так усердно сохранявших умиротворение и покой сией братской могилы целого народа, и освещал нашим героям путь в неизвестность.

   Элендил, осторожной поступью ступая по полным уверенности следам дракона, смотрел по сторонам, стараясь разглядеть в кромешной тьме что-либо. Наконец дракон остановился, нечаянно заставив Элендила, смотревшего по сторонам, врезаться в него и оступиться. 

—Эй, ты чего?—воскликнул Элендил.—Мог бы и предупредить. Что там?

—Сейчас, тут есть чаши. Может быть это лампы: сейчас проверю. 

Не успел Элендил переспросить о каких лампах идет речь, как тоннель озарился светом сотен крошечных светлячков, проложившим путь нашим героям, уходивший вглубь широкого прохода, заканчивавшегося огромным залом. 

—Ого,—с нескрываемым удивлением промолвил эльф.—Вот это красота! Как ты их зажег?

—Я помню, что ходил сюда раньше, чтобы побыть в одиночестве и поиграть в ледяном саду.

—Ледяной сад?—переспросил Элендил.—Что это?

—Это пространство наполненное тысячами деревьев, которые сделаны полностью изо льда. Деревья эти очень острые: их ветки—это самые острые клинки, которые могут быть на этом свете. Сама мать природа сотворила это чудо и уберегала его от врагов. Пойдем, я тебе его покажу,—с этими словами он направился к смертоносному саду. Элендил, недоверчиво покосившись на него, все же пошел следом.

  Достигнув места, о котором с таким пугающим восторгом рассказывал дракон, Элендил ужаснулся: сад представлял собой огромные ледяные столбы, из которых исходили тысячи острых, как мифриловый клинок, шипов. Этим деревьями, казалось, не было конца: они были чуть ли не на каждом шагу. 

—И ты здесь играл?!—воскликнул Элендил.—Чтоб меня Цербер слопал! Видимо детство у тебя было трудное…

—Да уж,—ответил дракон, посмеявшись над реакцией эльфа.—Ни одно нормальное существо не осмелилось бы пройти сквозь это месиво. 

—Ты, надеюсь, нормальный?—испуганно спросил Элендил. В ответ он услышал добрую усмешку и пугающий ответ дракона: "Кто сказал?" В ту же секунду, он закрыл глаза и… прыгнул прямо в шипы! 

     Чудом миновав передний ряд, он встал в дюйме от следующего, зятем, выпрыгнув на метр, приземлился на переднюю левую лапу прямо между трех других острейших, словно бритва шипов. Элендил разинул рот от того, как такое массивное существо может так хорошо держать баланс! Пируэты продолжались: сальто, выпрыгивания, вращения—казалось, им не будет конца.  Вот морда его, казалось вот-вот коснется острейшей иглы, но он снова, словно дразня опасность, пролетает мимо нее. Еще прыжок! И теперь он уже балансирует на одном из шипов, держась левой передней лапой за него. Самое удивительное было то, что делал он это настолько легко, что любой цирковой акробат мог бы позавидовать его ловкости. И вот, он застыл на шипе перед финальным прыжком вперед. Напряжению Элендила не было предела: от волнения и нервов он кусал ногти; пот градом тек с его лба, застилая глаза. И вот, прыжок! Ловко изогнувшись и сделав тройное сальто вперед, дракон, миновав ряд острейших шипов, приземлился в дюйме от последнего шипа.

  Выпрямившись и открыв глаза, он потянул каменный рычаг, который находился слева от него, и в ту же секунду шипы постепенно убрались в каменные стены, освободив проход. Затем, отдышавшись, сказал Элендилу:

—Все—проход свободен! Пошли.

—Ты просто чокнутый!—воскликнул Элендил. Затем, помотав головой, саркастически произнес.—Вы напугали меня до смерти, Хранитель Добра! Фух! Ладно, надеюсь больше сюрпризов не будет?

—Я не знаю,—ответил дракон, посмотрев вперед.—Может нам еще что-нибудь приготовили. С этими словами он направился дальше, приготовившись принять новые испытания, оставленные его предками.

…Пройдя очередной тоннель, наши герои подошли к огромным воротам, выполненным целиком из золота. На них были выгравированы изображения огромных двухголовых змей, переплетавшихся между собой головами в верхней части ворот. Украшены эти ворота были различными самоцветами и рубинами, которые ярко переливались цветом на тусклом пламени огненных факелов. Элендил, с упованием смотря на такое великолепное убранство, спросил:

—Откуда у вас столько золота?

—Торговля, в основном шахты,—ответил дракон, ностальгически смотря на ворота.—У нас здесь было много золота, пока его не разграбили, да и то, я думаю, что всё унести не успели. Если очень хочешь, я могу тебе потом отсыпать пару десятков килограммов.

От этих слов глаза Элендила округлились. Максимальный вес мешка Лориэльского или Эльдорасского толстосума составлял не более двух или трех кило! Если он имел такой мешочек, то он являлся просто чрезмерно богатым! Но пару десятков мог позволить себе только король или какой-нибудь лендлорд. Осознав весь масштаб предложения, Элендил ответил:

—Было бы очень неплохо.

—Вот и славно,—ответил дракон.—Ты только мне напомни потом.

—Как же такое не напомнить,—сказал Элендил, на что дракон по-доброму улыбнулся. Затем, приложив лапы к воротам, вытолкнул их вперед.

   Перед нашими героями открылся небывалой красоты зал, озарившийся в мгновение ока светом тысячи ламп. В нем, собственно ничего не было: только большая просторная комната, в центре которой был  пол, расписанный длинными, изогнутыми линиями, переплетавшихся в различных узорах. В конце зала находилась широкая лестница, которая вела куда-то вверх. В окружении этих узоров был выгравирован тот самый рисунок, что был на шее дракона. Элендил, приметил это, сказал дракону:

—Смотри. На полу такой же рисунок, что и у тебя на шее! 

—Действительно,—сказал дракон, вспоминая отражение в зеркале Лориэльской библиотеки.—Что бы это значило? Может я должен нажать на какую-то кнопку или провести по линии? Посмотри вокруг—может есть что-то похожее?

—Хорошая идея. Сейчас,—Элендил принялся осматривать каждую пядь пространства. Он просматривал каждый сантиметр, каждую щель, но ничего похожего найти не смог.—Здесь ничего нет—только стены. 

—Странно,—сказал дракон, подойдя поближе к узорам.—Как же…—он не заметил, как наступил на одну из полос. Внезапно, он почувствовал, как его сковала неведомая сила, а его тело стало наполняться мощью, которой он никогда не ощущал. 

  Элендилу же открылась совсем другая картина: к своему потрясению он увидел, как глаза дракона стали светиться ярко голубым светом, а по телу начали быстро проходить тонкие светящиеся линии того же цвета, переплетаясь в узоры и орнаменты. Через несколько секунд дракон уже стоял перед Элендилом, словно сам не свой. Эльф, разинув рот от удивления, хотел было что-то спросить, но в ответ услышал только грозное: "Жди здесь!" С этими словами дракон, оставляя за собой ледяные следы, подошел к первой линии. Как только его лапа коснулась ее, она наполнилась ярко-голубым светом, который понесся вперед по каменному руслу. Затем он начал идти вперед, переставляя лапы точно на линии, в которых светящийся голубой след буквально преследовал следы лап дракона. Вот он уже на середине. 

     Внезапно, перед ним появляется огромное сопло, появившееся из пола. Еще секунда, и выжигающее пламя, казалось, не оставит даже уголька на месте бравого Хранителя добра. Но он, быстро взметнув правую переднюю лапу вверх, поставил перед всесжигающим пламенем стену из ледяных шипов, которая без труда остановила порождение гнева тысячи огненных драконов. Пройдя еще несколько метров строго по ярко-голубой нити, он встретил на своем пути огромное чудовище, состоящее из огромных вулканических камней, от которых исходил такой жар, что его мог почувствовать даже потерявший дар речи Элендил. Неожиданно появившись из земли, оно разинуло пасть и грозно зарычало на дракона. В ту же секунду оно бросилось на него, готовое разорвать непокорного дракона, но, мгновенно превратившись в лед от дыхания дракона, тут же было разнесено на множество маленьких осколков ударом его могучего хвоста.

   Вот дракон уже  подошел к концу комнаты. Узоры начали исчезать, а глаза через несколько секунд стали вновь такими же обыкновенными, как и прежде. Оглянувшись, он окликнул Элендила: "Иди по моим следам—так безопасней" Эльф, кивнув головой, как можно быстрее направился к противоположному концу комнаты. Не успел дракон поприветствовать своего друга, как вдруг в нескольких сантиметрах от него появился из огненных врат, образовавшихся совершенно непредсказуемым образом, появилась его точная копия, только она пылала огнем и глаза ее светились ярким пламенем Тартара.

      Когти его отражения пылали синим пламенем факела Аида, а вся чешуя, вплоть до хвоста, была покрашены в черный, словно пепел вулкана, цвет. Махая длинным черным хвостом, злобное отражение дракона скорчило демоническую улыбку, оскалив два ряда острых, как бритва зубов. Дракон, показав зубы в ответ, не отрываясь смотрел в пустые глаза своего противника. Два хвоста, ультрамариновый и темно-черный, синхронно ходили из стороны в сторону, показывая неимоверную напряженность обоих. Правда с одной стороны это было поддельное волнение, а с другой вполне реальное. Оба стояли и смотрели друг на друга несколько минут. Наконец, темное отражение заговорило леденящим душу голосом:

—Здравствуй, сосед. Давно мы не виделись, не правда ли?

—Кто ты такой?—с подозрением спросил дракон. 

—Я твои злоба и гнев, таящиеся в глубине твоей души,—ответила его точная копия, злобно засмеявшись.—А знаешь, было очень приятно на душе, когда ты с остервенением разрывал своих противников. А когда ты вырвал кадык у этого…как его… хм… Смертозуба, кажется, да? О, я тогда просто запеть хотел!—он расхохотался. От этого дракон еще больше оскалил свои острые зубы и кинулся с криком на полное злобы отражение. Оно, усмехнувшись, ударило правой лапой в морду дракону, от чего тот потерял три зуба и разбил губу. Отлетев назад, он болезненно упал спиной на бугристый каменный пол. Простонав от боли, дракон, выплюнув два зуба из своей окровавленной пасти, поднялся на ноги и, сплюнув сгустки крови, снова ринулся на противника, но тут же снова, получив сильный удар в нижнюю челюсть, упал на землю.

   На лице копии расплылась дьявольская ухмылка. Посмеиваясь над "оригиналом", она медленно шла по направлению к нему, посмеиваясь и приговаривая: "Давай! Чего же ты ждешь? Ударь меня! Разорви в клочья! Ты же этого хочешь, не так ли? ТЫ ЭТОГО ХОЧЕШЬ!" Эти слова пробудили в нашем герое такую ярость, что ему просто хотелось разорвать в клочья своего двойника. Ярость заполонила каждую клетку его тела. Он был как пес, которого сдерживала только команда хозяина. Этой командой был его рассудок, и только он все твердил, и твердил: "Не надо. Остановись. Тебе же будет хуже. Вспомни Страх. Вспомни Страх!" В этот момент дракона осенило: он вспомнил тот самый момент, когда Кулиэль дрался со своим злобным отражением в замке Фобоса. Он хотел что-то сказать своему отражению, но в  этот момент оно, оскалив свои острые зубы в злобной улыбке, прижало дракона к земле задней лапой. Наш герой почувствовал, как в грудной клетке с треском поломались ребра, и в этот момент сердце начало колотиться еще сильнее. Стало трудно дышать, в глазах потемнело. 

   Элендил, выжидая подходящий момент для атаки, наконец получил его. Выхватив меч из ножен, он с криком бросился на темную копию дракона, но тут же был отброшен ею назад мощным ударом лапы. 

—Не путайся под ногами, длинноухая утварь!—сказала темная копия дракона и продолжила свой разговор.—Знаешь, а ведь это так приятно смотреть, как угасает жизнь в существе. Есть в этом что-то прекрасное. За тем, как оно злится, цепляется за жизнь, пытаясь отчаянно убить своего врага. Это действительно…—в этот момент отражение уловило нечто, отчего выражение злобной ухмылки его сменилось неподдельным испугом. Вместо ожидаемого гневного оскала и ярости в глазах, оно увидел лишь добродушный взгляд и добрую зубастую улыбку дракона, испачканную в крови. Эти полные доброты глаза выжигали духа изнутри, заставив его невольно испугаться и отпрянуть от дракона.

—Не может быть,—пробормотало отражение, пятясь назад.—Ты не мог… Нет! Это невозможно! Ты уже давно умер!

—Каким бы сильным ни было зло, сколько бы ни прошло лет добро будет существовать. Оно может и не будет таким глобальным, могущественным и жестоким, но оно всегда будет сильнее зла, каким бы оно ни было, потому что  за непоколебимыми рядами зла скрывается малодушие, ненависть, зависть, а за хрупким частоколом добра выжидают воины сострадания, милости, прощения, мужества, отваги и доблести. Возможно союз зла и дойдет до стен добра, но он будет опрокинут снова и снова, до тех пор, пока не будет разбит силой духа защитников,—в этот момент дракон склонился над упершимся в стену злым отражением. В своем отражении он видел испуганного ребенка, который дрожа просил прощения за грубость, нанесенную им старому воину.—Я прощаю тебя за все увечья, что ты мне нанес и отпускаю тебя. Иди с миром!

В этот момент испуганное отражение, издав протяжный крик, испарилось, оставив после себя лишь кучку черного пепла. Подойдя к ней и взяв золу в лапу, дракон, произнеся: "Сгинь и больше не тревожь меня" , развеял его по воздуху. Подхваченный потоками ветра, все, что осталось от злобного отражения, устремилось в забытье. Простояв несколько минут на месте, дракон, вспомнив про Элендила, ринулся к нему. Тот лежал на земле, опершись спиной на стену. По лицу текла кровь, которая уже успела залить руку, приложенную им ко лбу. Он протяжно стонал и корчился от боли. Подняв глаза на дракона, он спросил:

—Кто это был? Он был точно такой-же, как ты,—он снова устало простонал, проведя окровавленной рукой по лбу.—Он ушел?

—Ушел,—спокойно ответил дракон.—Навсегда ушел.

Он посмотрел на волосы Элендила, испачканные в запекшийся крови. Поняв, что его друг серьезно ранен, дракон сказал:

—У тебя порез на пол-лба. Голова болит?

—Нет,—устало ответил Элендил.—Только чувствую, что что-то влажное скатывается по коже. Уфф… Похоже этот бурдюк мне здорово заехал. 

—Не волнуйся—сейчас немного тебя подлечим,—сказал дракон и поднес левую лапу ко лбу эльфа.

—Что-то мне не слишком везет в последнее время,—усмехнулся Элендил.—То многокилограммовая плита на ногу упала, то с девушкой расстался, только увидев. Что это такое, скажи мне? Очередная шутка богов?

—Скорее наоборот—испытание. И, мне кажется, добрый знак. Знаешь поговорку: "Пережди камнепад, не отчаивайся—потом дом построишь из этих же камней" Так что не волнуйся—матушка судьба еще повернется к тебе лицом,—к этому времени рана окончательно затянулась и на коже не осталось ни единого пятнышка.—Вот и все. Готов идти?

—Да,—ответил Элендил и, потянувшись, встал с каменного пола. Его усталый взгляд, подкрепленный доброй улыбкой, был устремлен на дракона.—Ну что, ты впереди, я сзади?

—Не изменяя традициям,—подметил дракон и размеренно пошел к неизвестному эльфу месту.—Не отставай—осталось немного.

—Ты знаешь куда идешь?

—Нет, но у нас нет другого выбора. Так или иначе, мы не узнаем, что там наверху, если не поднимемся по лестнице. Согласен?

—Да, ты прав,—сказал Элендил.—А что говорит твое нутро? Тот старик-эльф очень часто упоминал это.

—Чувствую, что мы на верном пути. Ладно, нам нельзя терять ни минуты—пойдем.

"Нутро тебя еще никогда не подводило, дружище",—подумал Элендил и пошел вслед за чешуйчатым другом.

   Миновав лестницу, Элендил и дракон оказались в просторной комнате, напоминавшей тронный зал или что-то в этом роде. Огромный свод, сдерживаемый огромными каменными исполинами, которые представляли собой статуи королей Стумертрада, вызывал у наших героев чувство ничтожества перед забытым и брошенным в пучину небытия могуществом и силой некогда одного из самых процветавших государств Единоземья. Повсюду на стенах были выгравированы славные страницы истории великого государства: его победы, возвышения, прогрессы—все то, чем мог гордится весь мир. Однако, к сожалению, теперь практически никто не знал даже о существовании заброшенного города-государства, не то что об его истории и свершениях. Остановившись у исполинской статуи, которая стояла ближе к трону слева от него самого, Элендил с интересом взглянул на нее. Она представляла собой дракона, который, расправив каменные крылья, указывал на что-то правой лапой. На каменном исполине можно было разглядеть очертания брони и шлема, закрывшего полностью голову до верхней челюсти и верхнюю половину шеи. Переполненный любопытством, Элендил спросил:

—Кто это?

—Это третий король Стумертрада—Снегоклык II. Помню я читал, что он прославился множеством походов и выигранных битв. Тогда мое государство находилось чуть-ли ни на пике своего могущества: экономика, демография, политика, армия—все было на высшем уровне. Именно поэтому ему и стоит здесь памятник. К сожалению, теперь некому править государством, и некому ему служить… Именно поэтому я и не хочу, чтобы эта война закончилась так, как закончилась та: гибелью могущественной империи. 

—Никто не хочет,—сказал Элендил, созерцая памятник.—Самое нагнетающее то, что все это бремя лежит на простых людях: Миленне, Милианоре, детях и женах доблестных воинов, защищающих сейчас нашу землю. Не слишком справедливо, не так ли?

—Войны начинают правители для собственного блага, зачастую не думая о последствиях для других людей. В данном случае ее начал некто, кто бы очень хотел навести свой порядок в этом мире, а точнее просто погрузить его в хаос. Ему плевать на горечи, страдания, утраты—ему важна только собственная выгода,—дракон усмехнулся.—Возможно именно поэтому в данный момент он одерживает вверх. 

—Ты чертовски прав, дружище,—сказал эльф. К этому моменту они уже подошли к королевскому трону. 

  Так как он относился к разряду дорогих вещей, он был полностью выполнен из дерева(!). Да, именно так—из дерева. Почему же? Дело все в том, что находившееся высоко в горах государство не могло себе позволить часто добывать древесину из-за непрактичности и неэффективности данного способа. Поэтому, древесину часто добывали путем торговли или редких походов в лес. 

   Искусаны резьба придавала трону особый, королевский вид. Время не смогло заставить прогнить вековую твердь дубов, потому что весь трон был покрыт особой прозрачной смазкой, именуемой у ремесленнического сословия "шелковым элексиром". Проведя лапой по гладкому, словно поверхность моря при полном штиле, подлокотнику, дракон тяжело вздохнул. Элендил, с тревогой посмотря на своего друга, спросил: "Что-то не так?" Дракон, покачав головой, ответил:

—Я никогда не видел этот трон в живую. Только из рассказов остальных… Получается, я должен был занять этот престол вскоре после смерти Ледозуба  III. Да…—он уныло покачал головой.—Только править мне нечем, вот что. 

  Элендил в это время изучал трон, рассматривая изображения, полученные путем искусной резьбы. Его глаза были полны любопытства—ни одна черточка не ускользала от его бдительного взгляда. 

—Такого я даже в Лориэле не видел,—сказал он, наконец оторвавшись от тщательного изучения предмета королевского обихода.—Неужели это все, что есть? Быть такого не может, что все те испытания, что мы прошли, охраняло просто деревянный трон. Тогда получается, что все наши труды были напрасны—книжный червь нам попросту наврал.

—Даже если это и так, то можно напоследок и на трон присесть. Так сказать, почувствовать власть.

С этими словами, он начал садиться на трон. Как только его хвост коснулся королевского престола, вся комната начала трястись, и статуи, которые казалось, не имеют никакого признака живых существ, вдруг зашевелились и тут же рассыпались, освободив нечто, что потрясло воображение эльфа и дракона.

  Из них появились пять духов, представлявшие собой огромных драконов, каждый из которых светился разным цветом: синим,  красным, коричневым и голубым. Каждый из них был похож на нашего дракона, кроме голубого—его тело и шея были вытянуты вверх, из отверстий под ноздрями выходили длинные голубые усы, а между когтей лап находились перепонки. Все они, окружив наших героев, смотрели на наследника престола погибшего Стумертрада. Первым нарушил гробовое молчание синий дракон: 

—Приветствуем тебя, Хладокрыл. Вот уже несколько сотен лет мы ждали твоего прихода, и, наконец, судьба смиловалась над нами. Ты тот, кого судьба избрала защищать и оберегать наш мир от любых напастей.

—Кто вы?—спросил дракон, с нескрываемым восторгом и потрясением от увиденного.

—Мы—последние правители могущественных государств драконов Единоземья,—сказал красный дракон.— Каждый из нас охранял и мудро правил четырьмя драконьими государствами несколько эпох назад: Ледозуб III, король ледяных драконов, твой отец, правил Стумертрадом; я, Пламеклык Великий, восседал на троне пышащего жаром Фламеррута; Террабур Непокоримый мудро руководил народом драконов Подземелья; Волноруб Мирный, мудрый правитель водяных драконов, руководил Глуботродом, великим государством водяных драконов океана. Мы жили в мире и согласии с остальными государствами Единоземья, до тех пор, пока некий Тейнорус, глава секты черных магов, не пожелал навести хаос во всем мире. Мы, объединившись с народами Единоземья, решили защитить этот мир. Собрав все наши силы, мы двинулись в поход, чтобы помочь нашим союзникам. Ожесточенная битва продолжалась несколько дней, казалось, ей не будет конца… Но в конце концов, силы тьмы пали под нашим объединенным натиском. Когда силы Тейноруса были разбиты, мы, отпраздновав, разошлись по нашим государствам.

   Но праздновали мы недолго. Тейнорус, жаждавший мести после досадного поражения, прибегнул к черной магии. Он создал копии нас самих, отличавшихся лишь темным окрасом чешуи и темной, беспощадной душой. В тайне от остальных государств, он собрал все силы тьмы и двинулся в поход против нас. Мы делали все возможное, чтобы противостоять им , но к тому времени мы были разъединены и мало, что могли противопоставить этой мощи. Поэтому, мы быстро проиграли, и одни за другим были уничтожены. 

—Тейнорус не оставил ни одного из нас в живых,—продолжил Волноруб Мирный.—Даже мы, скрытые в пучинах океана, не смогли ничего противопоставить его воинам-демонам. Им не нужен был воздух, чтобы дышать, они не чувствовали боли, чувств—в них не было ничего человеческого. 

—Только благодаря времени, данному нами нынешним обитателям Единоземья в те страшные времена,—продолжил Пламеклык,—они смогли объединиться и разгромить силы тьмы. Но пришлось заплатить слишком высокую цену…

—Перед тем, как сгинуть во времени, Тейнорус заточил души наших воинов и нас самих в этом зале разрушенного войной Стумертрада и наложил печать на проход, попытавшись навсегда скрыть от мира след нашего существования,—сказал Террабур.—Однако эта печать могла быть снята только теплом любого живого существа, что придет в эти места. 

—Без Элендила я бы не прошел сюда ни в жизни,—сказал дракон, похлопав по плечу своего друга-эльфа. Тот в ответ на столь лестные похвалы, смущенно потупил взгляд в землю. Попытавшись скрыть неимоверное самоудовлетворение, внезапно хлынувшее из его молодой души, Элендил со всей серьезностью сказал:

—Нам нужна ваша помощь. Тейнорус снова вернулся, и теперь он намерен навсегда лишить нас свободы. Наши силы в первые же дни были почти полностью разгромлены под Эльдорасом, из-за чего мы не смогли дать серьезный отпор. Мы должны помочь нашим союзникам: совместные силы орков, эльфов, гномов и людей вот уже несколько недель пытаются снять осаду с Эльдораса, но безуспешно: тех сил, что мы имеем не хватает. Помощи ждать неоткуда. Вы наша единственная надежда.

—Что ж… По преданию освободивший нас последний король Стумертрада в праве повести наши легионы за собой в решающий час для всего Единоземья. Если этот роковой час наступит сегодня, то мы будем рады помочь,—затем он обратился к дракону.—Хладокрыл! Готов ли ты принять великую силу и возглавить наши войска в последней битве Единоземья? 

  Наш герой, потупив взгляд в землю, погрузился в раздумия. На его плечах лежала огромная ответственность: ему предстояло нанести решающий удар в судьбоносной битве за свободу Единоземья, от которого зависел итог всей войны. Посмотрев на Элендила, который одобрительно кивнул в его сторону, и сделав глубокий вдох, он промолвил, обратившись к Ледозубу:

—Отец! Я сожалею, что не мог часто видеться с тобой, и я знал тебя очень плохо. Сначала я не понимал, зачем вы меня отправили в кузницу и заставили думать, что я сирота. Но теперь я понял, что этим образом ты хотел защитить меня и спас меня в тот роковой день от неминуемой смерти. Жаль, что я не увидел тебя до твоей кончины живым…

—Сын мой,—сказал дух Ледозуба.—Самое большое счастье для меня то, что ты жив и оправдываешь все мои надежды, которые я на тебя возлагал. Для меня было трагедией отдавать тебя в кузницу через два года после твоего рождения, и я всей душой не хотел терять тебя,—его лапа коснулась правой стороны пасти дракона.—Для меня будет честь сражаться в рядах тех, кто борется за свободу и мир в Единоземье. Иди и мы последуем за тобой…

  Дракон одобрительно кивнул в ответ. Он еле сдерживал слезы, которые так и норовили политься реками из его ультрамаринового цвета рептильих глаз. Расправив крылья, он позвал Элендила:

—Залезай. Сегодня мы закончим эту войну раз и навсегда!

Вскочив с ног, успевший за это время присесть и отдохнуть Элендил запрыгнул на спину дракона. Ухватившись покрепче за шею, он ни с того ни с сего сказал: "Придешь на нашу с Милианорой свадьбу?" Вопрос поставил дракона в замешательство. Он не знал, что ответить. 

—Эмм…Ну…Не знаю. Рано еще о свадьбе думать. Еще битва впереди и все такое…Может мы вообще эту битву проиграем.

—Не надо думать о плохом, сын,—сказал Ледозуб, расправив свои призрачные крылья.—Все обязательно будет хорошо. Главное верь, и все образуется.

—Вот видишь!—съязвил Элендил.—Все будет хорошо. Так придешь или нет?

—Приду,—твердо сказал дракон.—Обещаю.

—Как же я рад услышать эти слова…—мечтательно сказал Элендил, но, поняв, что забылся, сказал:

—Нам нужно лететь как можно скорее—дорога каждая секунда. 

—Он прав,—сказал Террабур.—Эльдорасу нужна помощь как можно скорее.

—Подождите!—раздался голос Ледозуба.—Мне есть, что отдать сыну. 

Все с любопытством оглянулись на него. Ледозуб, подойдя к своему трону, позвал дракона к себе. Тому было очень любопытно, что же приподнесет ему отец. Наконец, спустя несколько секунд молчания, Ледозуб сказал:

—Когда-то давно, когда я выглядел так же молодо, как и ты, я попросил кузнеца сковать мне доспехи из самого прочного материала, чтобы ни одна предательская стрела не сразила меня. Когда настал тот день, перед своей смертью я спрятал их под своим троном, в надежде передать их тебе. И вот ты здесь передо мной… Я не хочу потерять тебя,—он отодвинул подлокотник в сторону, и к удивлению дракона, трон начал уходить под землю, а вместо него начал подниматься каменный стенд, на котором висели сверкавшие золотом драконьи доспехи! 

  Они состояли из широкого мифрилового нагрудника, покрытого золотом, золотых накогтников, наплечников, наручей, защищавших от острых ударов  кисти дракона, и венчавшего это неописуемое творение искуснейшего мастера шлема, сиявшего золотым блеском. Прикоснувшись к ним, дракон не мог скрыть своего восторга и потрясения, как и Элендил, которому доспехи для дракона казались абсурдом. 

—Ничего себе!—воскликнул Элендил.—Я никогда ничего подобного в жизни не видел. Мне бы такие…

—Для тебя у нас тоже кое-что есть,—хитро улыбнувшись сказал дух Ледозуба. С этими словами он достал из неоткуда два клинка и дал их Элендилу. Наблюдая за восторженной реакцией эльфа, Ледозуб добро сказал:

—Эти клинки никогда не сломаются—они сделаны из сверхпрочного мифрила и наделены магией льда. В любую минуту ты можешь заставить их заледенеть лишь захотев и подумав об этом. К тому же они очень легкие и удобные в обращении. Попробуй.

  Не заставив себя ждать, Элендил заставил клинки покрыться льдом и сделал несколько рубящих движений. Убедившись в их смертоносности, он сделал их прежними и положил в ножны, предварительно выбросив старые. 

—Спасибо,—сказал Элендил. Он еле мог скрыть свой восторг от неожиданного подарка.

—И еще одна вещь, сын,—сказал дух отца дракона.—Эти наручи, что надеты у тебя на предплечьях, не такие простые, как кажутся. В них скрыты острые лезвия, способные разрубить любой существующий доспех. Они вылезут, как только ты сожмешь кисть в кулак. Попробуй.

 С интересом посмотрев на правую наручь, дракон сделал так, как советовал ему отец. В ту же секунду, к удивлению дракона и Элендила, из нее появилось треугольное обоюдоострое лезвие, расписанное причудливыми расписными узорами. Полюбовавшись на смертоносное оружие, дракон разжал кулак, и в то же мгновение лезвие ушло обратно. Отблагодарив взглядом дух отца, он сказал:

—Нам пора,—он повернулся по направлению к выходу.—Залезай!—сказал он Элендилу, от чего тот, запрыгнув на спину дракона, обхватился за его шею. 

   Наконец, когда все были готовы, войско новых союзников Единоземья во главе с драконом направилось на выручку Эльдорасским защитникам, доблестно защищавшим родной город от полчищ кровожадных захватчиков, стремившихся раз и навсегда отобрать свободу и всех народов Единоземья.

                                                 Глава IX

Осажденный Эльдорас с горечью и утратой встречал очередное утро изнуряющей осады. Теперь солнце и трель жаворонков не являлись предпосылкой к чему-то хорошему и жизнерадостному. В дни осады эти устоявшиеся символы благополучия служили жителям сигналом для очередного испытания, посланного им свыше в эти страшные дни. 

   Улицы некогда пестревшего красками жизни города теперь пустовали: на них едва ли можно было увидеть кого-либо. Животных, как в "до осадные времена" (уже так жители окрестили время жизни города до войны), теперь уже не было на улицах—даже крысы, мелькавшие то и дело на Эльдорасских улицах, навсегда исчезли из жизни горожан. Жители с упованием ждали начала весны, так как запасы муки были истощены, а ввозить их было невозможно: у порта стоял огромный флот, насчитывавший около двух тысяч кораблей, а все сухопутные тракты перекрывали войска Тейноруса. Попытки снятия осады предпринималась несколько раз, но безуспешно: немногочисленные силы, оставшиеся после битвы на Эльдотуре, не могли противостоять огромной армии Тейноруса. Последняя попытка предпринималась месяц назад, но и она, как и все остальные, закончилась неудачей. 

   Мируэль проснулся от непреодолимого желания поесть. Вздохнув с досадой от того, что еды вокруг никакой не было, он приподнялся над стогом сена, на котором спал. Лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь отверстия в казарме, образовавшихся в следствие многочисленных обстрелов, раздражающе светили ему прямо в глаза, от чего наш герой прикрылся от света рукой. Оглянувшись по сторонам и обнаружив, что Миленны рядом с ним нет, он испуганно вскочил с места и ринулся к двери. Промчавшись по скользким ступенькам, он оказался на пустынной улице. Получше укутавшись в плащ, он стремглав побежал к крепостной стене. Миновав перекрестки разбитые ядрами и взрывами от вражеских снарядов, он помчался к полуразрушенной стене. 

  Чуть не поскользнувшись на подтаявшей ледяной кромке, он миновал последний перекресток, который был полностью усеян ямами и выбоинами от смертоносного оружия Тейноруса. Наконец, он достиг полуразрушенного караульного помещения, на котором еще реяли флаги королевства людей и самого Эльдораса. Быстро поднявшись по шероховатым деревянными ступеням, потрескавшимся от продолжительных морозных ночей, он к своему счастью и облегчению увидел Миленнну, целую и невредимую. Она стояла, укутавшись в тускло-синий балахон, позаимствованный, видимо, у одного из солдат, смотря вдаль в надежде увидеть хоть какой-нибудь добрый знак. Но вместо этого она видела лишь темные знамена с посохом и красным балахоном вокруг него. Отчаянно вздохнув, она тихо заплакала, стараясь не тревожить никого из солдат, спавших на промерзших полах башен караульного помещения. 

   Внезапно, что-то коснулось ее маленького и хрупкого плеча. Она испуганно обернулась, но ,увидев знакомое лицо Мируэля, радостно кинулась на грудь своего возлюбленного. Мируэль, сняв тяжелую железную перчатку с руки, провел ею по мягким шелковистым волосам Миленны. 

—Как ты…? Что ты здесь делаешь?—воскликнула она, обернувшись, от неожиданности 

—Я волновался за тебя,—сказал Мируэль.—Я проснулся—тебя нет. Я испугался, побежал сюда. Не знаю почему, но я подумал, что ты будешь здесь. Как видишь, я не ошибся,—он улыбнулся. Миленна засмеялась в ответ. Внезапно, звонкий смех прервал кашель, который заставил Мируэля ненашутку перепугаться. 

—Что случилось? Ты заболела?

—Немного,—сказала Миленна и опять начала кашлять.—Я не хотела тебя отрывать от важных дел. Я…

—Глупая!—воскликнул Мируэль.—Ты же могла подхватить такую заразу, от которой и не вылечиться! А если это Сквигская прыть? Или еще что похуже? О чем ты думала?

—Я…Я не хотела,—сквозь слезы сказала Миленна.—Я думала, что все образуется. Я думала, это несерьезно…

—Несерьезно?!—воскликнул Мируэль.—Ты вообще представляешь, какие могут быть последствия? От нее люди умирают и…

  Остановиться его заставил тихий плач Миленны, вырвавшийся из ее ослабленного горла. В этот момент, он понял, что напугал ее своим повышенным тоном, и крепко прижал ее к своей груди. Поглаживая рукой ее шелковистые волосы, он то и дело твердил: "Прости, прости, прости меня, я не хотел…" Посмотрев на горизонт, он увидел всю ту же картину, что и прежде: черные знамена, шатры, катапульты и ничего более. Все та же безнадежная картина, которая выжигала надежду снова и снова из его опустелого сердца. 

  Внезапно, на один из зубцов караульного помещения села синица, причудливо и забавно перепрыгивая с одной крохотной лапки на другую. В отчаяние она пыталась что-то найти, но ни одной крупинки не было на улежавшемся снегу. Сжалившись над крохотной птахой, Мируэль осторожно взял ее на руки и подул на нее своим теплым дыханием. Пар словно оживил синичку, и она, радостно зачирикав, вспорхнула и села ему на плечо.

—Ишь ты какая!—засмеялся Мируэль.—Не волнуйся—теперь ты в безопасности.

—Постой,—сказала Миленна, приглядываясь к чему-то. Осторожно взяв синицу на руки, она что-то сняла с ее озябшей крохотной лапки. Этим чем-то оказалась записка, послание или что-то похожее на него.

—Ничего себе,—сказал Мируэль, усмехнувшись.—Мне кажется, что она прилетели к нам неслучайно. Давай откроем?

 Миленна молча кивнула головой. Отпустив синицу, Мируэль осторожно начал  разворачивать тонкий кусок пергамента. Как только пергамент раскрылся, нашим героям показалась надпись, которая гласила: "Сожги и подними" Посмотрев на озадаченное лицо Миленны, Мируэль все-таки поднес послание к факелу, стоявшему на стене, и как только огонь опалил угол бумажки, поднял его вверх.

… Лучи красного солнечного диска окрасили оранжевые, словно только что созревшие апельсины на фермерских плантациях, паруса орочьего дракара. Капитан, покуривая просмоленную морской стихией трубку, смотрел на разрушенный войной Эльдорас. Рядом с ним стояли старпом и боцман, готовые выполнить любой приказ, как только он сорвется с уст их капитана. Прислонившийся к окуляру впередсмотрящий, внезапно сорвался с места и резко, как настоящий орк, сказал:

—Вождь, мы увидели огонь. Что прикажете? 

Капитан, вытащив трубку изо рта, сплюнул на палубу обшарпанного корабля. Отодвинув капитанскую шляпу с глаз, он суровым взглядом посмотрел по сторонам: командиры гномьей, эльфийской и людской флотилий ждали его приказа. Промолчав несколько секунд, он сказал:

—Сегодня мы пустим на дно эти отродья корабельного дела! Подать сигнал остальной флотилии! 

Кивнув головой, боцман, схватив первый попавшийся факел, швырнул его в чашу со смолой. Зажженный фонарь послужил сигналом остальным кораблям. Тут же они спустили паруса, по всем кораблям раздался дружный возглас. Подхваченные попутным ветром, суда устремились в пыл предстоящей битвы. 

  Набирая скорость, суда все ближе и ближе приближались к кораблям противника. Вот уже видны матросы, которые и не подозревают о том, что сейчас их пустят на корм рыбам. Орк, вытащив из-за спины огромный тесак и щит, приказал своим воинам приготовиться. На остальных кораблях послышался лязг вынутых из ножен мечей и зажженных фитилей. 

  После порядочного разгона, на всех судах убрали весла (кроме гномьего, так как он развернулся боком, чтобы стрелять из пушек), и воины приготовились зайти на борт вражеских кораблей, чтобы отправить на корм рыбам каждого, кто встанет у них на пути. Наконец показались передний строй вражеских кораблей, как раз стоявших боком к наступающей эскадре, что было как раз очень кстати для идущих на абордаж союзников. Вот уже метр остается до бортов судов флота Тейноруса. Еще секунда, и под залп орудий гномьих фрегатов тяжелые носы трирем и дракаров с неимоверной силой врезаются в передний строй кораблей противника.

   От удара таранов некоторые корабли просто сразу разламываются пополам и с треском идут ко дну. Дракары и триремы устремляются на абордаж остальных кораблей, и под залпы фрегатов, измельтешивших передний строй левого фланга залпами орудий, с криком орочьего командира: "Изрешетить врага!", отважные воины и матросы начинают ожесточенную сечу на море, от которой будет зависеть вся судьба свободного Единоземья. 

…Завидя столь неожиданную атаку, Тейнорус, будучи на построенный вышке разбитого лагеря, недовольно проворчал и злобно сплюнул на пол.

—Похоже нас застали врасплох! Цербер меня побери!—выругался он и обратился к Быстросмерту.—Это была твоя идея держать осаду! Мы могли покончить с ними раз и навсегда, запустив еще несколько ракет, но нет, НЕТ! Ты же сказал хватит! Почему ты не проведал море? А? Ты должен был мне доложить о том, что их войска приближаются! Балбес! 

—При всем уважении, я был занят войсками на суше, которые удерживали осаду,—сказал Быстросмерт.—Если бы вы отдали мне приказ раньше, то…

—Тут ты прав—здесь я оплошался. Ладно, хоть у главных ворот не упусти…—он испуганно метнулся к противоположному краю вышки.—Это еще что такое?! 

   То, что он увидел, было по истине огромным и заставило его гневно ударить палкой по деревянному полу. На горизонте, прямо из-за холмов, появилось объединенное войско орочьего, эльфийского, гномьего и людских королевств. Оно было по истине огромным: все пространство от одного конца горизонта до другого было заполнено воинами, как пешими, так и конными и колесничьими. По морозному ветру развевались флаги и знамена эльфов, гномов, орков и, конечно же, людей. Его Величество, Митнеурель I, стоял во главе строя колесниц, которые стояли в авангарде вместе с кавалерией орков, эльфов и паровыми танками гномов. Пришпоривая коней, он выехал перед нерушимым строем многотысячного войска. 

—Воины свободных королевств! Вот и пришел тот день, когда оковы зла спадут с плеч Единоземья, и все мы воспрярет и возродимся из пепла войны! Больше чем сто лет назад, Хранитель Добра показал нашим одну очень важную вещь, которую мне рассказал мой отец, а ему его отец: только сражаясь вместе плечом к плечу мы сможем одолеть такого сильного и беспощадного врага! Вражеские войска терзали нашу землю слишком долго и безнаказанно. Пора показать им, что наши сердца полны отваги и что сегодня слава наших великих предков не будет запятнана позором,—он вынул меч из ножен и поднял щит, стоявший около стенки внутри колесницы. Подняв засверкавший на свете утренней зари свой обоюдоострый клинок, король, прокричав: "За свободу, за Хранителя Добра, да наших детей и будущее наше, за славу наших великих предков! Вперед! Ура!", приказал вознице пришпорить лошадей. 

   Завыли бичи, и нерушимый строй колесниц, кавалерии, паровых танков и пехоты помчался в пыл предстоящей битвы. Взметая столбы подтаявшего снега, кавалерия Митнеруэля неумолимо приближалась к вражеским войскам. Растерянная пехота и кавалерия, ожидая приказов Тейноруса, жалась друг к другу, в страхе выставив вперед копья  и щиты. Ощетинившаяся оружием лавина все приближалась, а войска не знали, что им делать. Стоявший на вышке Тейнорус растерянно смотрел на приближающуюся смертоносную лавину, ощетинившуюся пиками, пушками и острыми лезвиями. Внезапно, будто что-то вспомнив, его морщинистое лицо расплылось в скрытой бородой улыбке. 

—Лейтенант!—подозвал он к себе приближенного.—Прикажите стрелять из "Тартароса" ! 

  Сказав: "Слушаюсь, ваше злодейство!", лейтенант-канонир поднял красный флаг вверх. На огромной установке, искусно замаскированной в белый цвет, началась суета: канониры готовили смертоносную машину к залпу.

—Закрой уши, Быстросмерт,—обратился Тейнорус к дракону.—Приготовься увидеть Тартар в живую! 

Быстросмерт, прикрыв уши лапами и стиснув зубы, закрыл глаза. Он больше не мог смотреть на на насилие и ужас, вызванные этой войной. Что-то внутри его отчаянно сопротивлялось, но слова его наставника: "Сейчас мы отомстим за смерть твоего брата", пробудили в нем обиду и гнев, и теперь он уже жаждал насладиться разрушительным моментом. Пауза продолжалась несколько секунд. И вот, спустя, казалось, вечность, над засыпанной снегом равниной, раздался разорвавший души жителей Эльдораса, наблюдавших за этой сценой, жестокий приказ: "Огонь!" 

  В ту же секунду раздался пронзительный рев, и тысячи огненных бомб взметнулись в голубое небо над Кельтерийской равниной. Еще секунда, и под довольным смех жестокого мага, шквал из взрывоопасных бомб обрушился на головы наступавших. В этот момент, пораженный жестокостью примененного им оружия молодой артиллерист, достал пистолет и выстрелил себе в висок, потому что не мог вынести всего того ужаса, что причинило это оружие. А эффект был по истине ужасающим: все поле, на которое упали снаряды, полыхало всевыжигающим пламенем Тартара, пожиравшим тела еще несколько мгновений назад атаковавших неприятеля защитников справедливости; повсюду валялись изувеченные тела убитых и раненых доблестных воинов Единоземья; доносились отчаянные стоны контуженных и раненых, хрипы, крики, мольбы о помощи и смерти—все это никак не повлияло на самочувствие Тейноруса, который видя жесточайший эффект своего творения смерти, просто достал кусок хлеба и совершенно спокойно откусил от него кусок.

   Затем он попросил прислугу принести ему вино и налить в бокал. Быстросмерт с ужасом созерцал уже во второй раз последствия огненного шторма. Он потерял дар речи и ничего не мог сказать, ни слога. Тейнорус в это время спокойно уплетал очередной кусок отбивной и запивал его шикарнейшим вином. Проглотив очередной кусок, он с набитым ртом спросил у Быстросмерта:

—Не хочешь чего-нибудь? Тут есть твое любимое мясо с кровью, простоявшее молоко—не стесняйся!—проглотив очередной кусок, он продолжил.—Нам нужно набраться сил для возможного вхождения в город, если от него что-нибудь останется. Ха-ха-ха! 

—Нет, спасибо, я не хочу,—проговорил сквозь зубы Быстросмерт.

—А чего это у тебя такое кислое лицо, а? Ты же хотел отмщения? Ты ведь этого хотел! Вот, получай. Передай-ка мне перчика—остренького захотелось чего-то.

—Будет тебе сейчас остренькое, кровопийца!—Быстросмерт неожиданно метнулся к Тейнорусу и схватил его за бороду. К его удивлению, старик лишь рассмеялся.

—Ты же сам хотел мести! Не так ли? Так вот она!—он снова расхохотался.—Ты же сам мне говорил , как представлял этих "ничтожеств по уши в крови, в которой они сами захлебываются" Вот—получай. А теперь отпусти меня и брось это дело—у меня мясо остывает. Приказал бы лучше солдатам добить остальных. 

  Недовольно прорычав, Быстросмерт отпустил Тейноруса и, оторвавшись от земли, хотел было уже направиться к войскам, как что-то его остановило. Тейнорус  тем временем, посмотрев на усыпанное трупами поле, сказал:

—Хорошая бы картина вышла! Надо бы заказать ее художнику. А где сейчас таких найдешь? Ах да, все же служат у меня в армии… Еще лучше—очевидцы всегда лучше изображают увиденное, нежели рассказчики. 

  Усевшись на деревянный табурет, поставленный на башне специально для него и поставив рядом посох, Тейнорус, засунув в рот очередную пряность, предвкушал очередную победу. Проведя по белой бороде морщинистой рукой, он довольно улыбнулся и сказал:

—Быстросмерт, сделай так, чтобы все раненые из этого паршивого союза, валяющиеся сейчас на поле, не покинули его никогда. Ты меня понял?

  Тот, скорчив недовольные гримасу, кивнул в ответ. Он собрался улетать и уже расправил крылья, как вдруг голос наставника остановил его:

—Подожди,—он сделал паузу и засунул в рот очередную пряность. Затем, облизнув пальцы, продолжил.—Найди тела всех королей и их приближенных и принеси мне их головы—хочу любоваться ими, когда они будут висеть в Эльдорасском замке. 

  Недовольно сплюнув на пол, Быстросмерт сказал:"Как пожелаете" и устремился, размахивая черными крыльями к полю битвы. А Тейнорус тем временем продолжил набивать свой живот всем, чем попало. 

…Мируэль, увидя все это жуткое зрелище, побледнел. Трясущейся рукой сняв с головы шлем, он уставился на выжженное поле битвы. Надежда, так близко, казалось, приблизившаяся к ним, вновь показала затылок и ему, и всем жителям и защитникам Эльдораса. Оглянувшись, он еще более упал духом, когда увидел лица своих солдат: все они были подавлены, истощены и разбиты морально, на лице каждого отпечатался след безнадежности и отчаяния. Надежда оставила их в самый последний момент, когда казалось, что все уже позади. 

   Подойдя к Дальмиру, который не шевелясь смотрел на поле брани, Мируэль положил руку ему на плечо. Тот, усмехнувшись, сказал: "Вот и все, верно? Теперь смерть лишь вопрос времени. Хех! А я то думал мы еще поживем,—смех из безобидного перерос в безумный.—Вот забавная штука, правда? Я увижу своих детей закованными в кандалы, а жену насилуемой каким-нибудь из этих подонков? Да…—он снова исторически захохотал.—Вот весело-то! Давайте плясать, веселиться! Все кончено!—он встал и пустился в пляс. В этот момент все поняли, что бедняга от увиденного просто сошел с ума. Мируэль, быстро подойдя к своему товарищу, крепко обнял его, и, проливая тяжелые слезы, все твердил и твердил: "Прости! Прости! Прости!…" Все остальные с сожалением смотрели на эту картину, написанную самой войной под вдохновением тысяч человеческих жертв.

   Мируэль оглянулся на залив. Там еще продолжалось ожесточенная сеча, от которой морская вода, некогда переливавшаяся легким лазурным цветом океанских глубин, теперь стала красной от пролитой крови воинами обеих сторон. Он видел, как корабли таранили друг друга, как шли ко дну обломки судов, как воины обеих сторон сшибались друг с другом, сцепляясь в смертельной схватке, и как восходящее солнце озаряло панораму жестокой мясорубки, в которой уже сгинули тысячи душ храбрых воинов. В надежде посмотрев на горизонт, он заискрился желанием увидеть хоть что-нибудь светлое, но ничего не появилось. Смирившись с безысходностью, которая окутала его своим серым плащом, он  отвернулся и уже хотел сказать: "Вот и все", как вдруг раздался восторженный крик его солдат: "Смотрите! Смотрите! Там, на горизонте!" Обернувшись, его хмурое лицо сменилось улыбкой долгожданной радости. Тейнорус же, как только услышал от гонцов, что на горизонте находится целая армия, сначала не поверил своим ушам, намекнув на недостаточную остроту зрения своих подопечных, но взглянув лично на горизонт, он чуть не подавился косточкой от абрикоса.

  А на горизонте стоял дракон в сияющей на свете утреннего солнца золотой броне, расправив свои могучие крылья. Снег, подхваченный ветром с моря, оседал на его морде и тут же разлетался от его размеренного и спокойного дыхания холодного. Рядом с ним стоял вооружившись двумя мечами Элендил, сосредоточенно смотревший на пылающее поле битвы. От нетерпения руки пальцы его ладоней то сжимали, то разжимали позолоченные рукоятки остроотточенных мифриловых клинков, скованных давным-давно лучшими мастерами Единоземья. Легкий ветер обдувал наших героев сбоку, словно пытаясь склонить их к земле: даже природа была в этот день не на их стороне. 

  Сжав кулаки, дракон мгновенно выпустил лезвия из наручей. Каждый мускул его тела был напряжен, натянут, словно тетива эльфийского лука. Однако сердце его и разум были спокойны и очищены от ненужной суеты—только покой и гармония царили внутри его непоколебимого духа. Выдохнув холодный воздух из своих могучих легких, он спросил, казалось, пустоту: "Отец, ты готов?", на что получил от нее ответ: "Я с тобой сын. Всегда буду с тобой" В этот момент, к удивлению всех без исключения на поле брани, из ниоткуда появились тысячи драконов-духов, пестривших различными цветами и проливавших яркий свет на присыпанную снегом равнину. Рядом с ним появился его отец и ответил: "Я с тобой, сын"

   Солдаты Тейноруса в ужасе смотрели на неожиданно появившихся призрачных воинов-драконов, внушавших грозный вид одним только окрасом. Быстросмерт, стоявший рядом с ними, не заметил, как его черные лапы непроизвольно затряслись. 

  Взяв себя в руки и поправив шлем, он отдал приказ своим воинам:

—Стоять на месте! Никуда не отступать! 

Солдаты, хоть и слушая его, не слышали его слов: их разум наполнял только неимоверный страх перед неизведанным. Испуганно скрывшись за высокими щитами и выставив вперед копья, они с ужасом смотрели на неизвестного противника. 

   Дракон, выставив вперед правую лапу, прокричал: "Вперед! За Единоземье! За свободу! Ура!", и, подлетев над землей, предварительно посадив на спину Элендила, помчался в пыл предстоящего ожесточенного сражения. За ним, словно громадная снежная лавина, как та, от которой наш герой спас Элендила и Мируэля месяц назад, нерушимым строем метнулись духи драконов уничтоженных Тейнорусом королевств. С высоты птичьего полета это зрелище выглядело по истине потрясающим: огромная разноцветная масса, состоявшая из красного, синего, голубого и коричневого цветов, пестрившая разнообразием красок и переливавшаяся на белом заснеженном поле, неумолимо приближалась к остолбеневшим воинам темного мага. 

  Вот уже какие-то считанные метры отделяют войско дракона от войска Тейноруса. Быстросмерт, понимая всю безнадежность ситуации, расправив крылья как можно быстрее улетает с поля боя и направляется к вышке.  Еще секунда, и огромная масса драконов-духов врезается в передний строй противника. 

   Духи проходят сквозь щиты и мечи, разрывая когтями любого безумца, кто встанет у них на пути. Всё: кавалерия, пехота, фаланги, колесницы, даже баллисты—все бессильно против бессмертного полчища. Воины Тейноруса отчаянно сопротивляются, но исход битвы уже предрешен: полное уничтожение или бегство неизбежны. Бросая колесницы, раненых товарищей, осадные орудия, некогда могущественная армия темного мага в панике спасается бегством, изо всех сил стараясь убежать от смертоносных ударов когтей некогда уничтоженных и, казалось, стертых с лица истории забытых народов Единоземья. 

   Тейнорус, увидев как его некогда могущественное войско удирает с поля битвы, добиваемое ударами духовных когтей возрожденных из векового плена драконов, со всей силы ударил по деревянному столу. 

—Проклятье!—воскликнул он.—Он все-таки смог догадаться! Я же сказал им, чтобы они сожгли до тла Лориэльскую библиотеку! Почему этого произошло?—он обернулся к командирам, с стоявшим на его башне.—Кто отвечал за это?—последовало молчание.—Я спрашиваю, кто отвечал за поход на Лориэль?

  Из группы вышел один человек. Звали его Литорунд. Он был предателем, как и все остальные в людской армии Тейноруса. За несколько лет до начала войны королевство людей сотрясали бунты и волнения, и, благодаря усилиям дракона, большинство из них было подавлено. Однако, все же несколько губерний и деревень вышли из состава королевства, что было на руку Тейнорусу, который внушил беднягам, что он им предоставит все блага и осыпет их золотом с головы до ног. Именно по этой причине его армия состояла из стольких людей.

—Скажи мне, Литорунд, ты помнишь, что я тебе говорил насчет Лориэля?—он с силой отломил кусок хлеба.

—Да,—дрожащим голосом ответил Литорунд, сглотнув комок в горле. Страх переполнял его тело с головы до ног.

—Ты знаешь, что я не люблю,—он положил хлеб на стол и взял посох,—когда меня подводят.

  Литорунд затрясся, как осиновый лист. Упав на колени, он стал молить о прощении: "О великий Зевс! Спаси меня от кары твоей…", но Тейнорус прервал его, схватив морщинистой рукой за горло. Его озлобленные глаза смотрели на испуганные до смерти зрачки его командира. 

—Богам молишься?—спросил Тейнорус, сжав в руке посох. Литорунд кивнул в ответ. Отпустив его, он сказал: "Есть только один бог, и этот бог—я. Молись мне, жалкая тварь! Пришло время устроить хаос в этом мире!"

  В это время прилетает Быстросмерт и, вытаскивая стрелу из плеча, говорит: "Что мы будем делать? Вся армия разгромлена. Я подвел вас!", и садится на колено. 

—Встань,—сказал Тейнорус.—Ты будешь охранять кое-что, что очень важно. Не дай Хранителю Добра добраться до него, а иначе…

—Я понял вас, господин. Ни один воин света не пройдет через эти когти и зубы. 

—Вот и славно,—сказал Тейнорус, повернувшись к левому концу башни.—Будь готов.

 Быстросмерт кивнул и расправил крылья. Тейнорус, подняв в верх свой посох, начал что-то бормотать на непонятном языке.

…Удар, и очередной вояка падает к ногам Элендила, сраженный острыми огненными клинками. Сеча идет нешуточная: уже все обозримом пространство покрыто телами погибших, сраженных невидимыми когтями и обозримыми мечами. Кровь, отрубленные конечности, стоны и крики раненых—битва, еще одно детище Ареса, идет в самом разгаре. Кто-то кричит:"Берегись!", и тут же рядом с Элендилом взрывается снаряд, отбрасывающий его в сторону. Шокировано водя глазами из стороны в сторону, он не может понять, что происходит. Как вдруг, внезапно развернувшаяся отступающая колесница, подстегиваемая возничим из армии Тейноруса, понеслась ему навстречу. Наш герой попытался встать, но тщетно: голова кружилась, словно снежный вихрь. Еще секунда и он окажется затоптанным в землю тройкой бурых лошадей, как вдруг, буквально в нескольких сантиметрах от него, выскакивает дракон и быстрым движением лапы, отрубает накогтниками передние ноги одной из лошадей. Лошадь падает, и колесница перелетает вперед, придавив весом ошарашенного возничего. 

  Переполненный адреналином, Элендил не может контролировать свое тело. Руки трясутся, словно осиновые листы. Дракон, подойдя к нему, спросил:

—Ты в порядке? Та колесница тебя чуть не задавила.

—Да уж,—сказал эльф, отряхиваясь от пыли.—Еще бы чуть-чуть и все. Фух! Спасибо.

—К вашим услугам,—сказал дракон, улыбнувшись и протянув лапу Элендилу. Тот, отряхнувшись, сказал:

—Нам нужно помочь Мируэлю. Даже не могу поверить, что осада скоро падет. 

—Сын,—внезапно появившийся Ледозуб обратился к дракону.—У меня плохое предчувствие. 

—То есть, это еще не все?—с удивлением спросил дракон.

—Именно. Мы должны побыстрее…—речь Ледозуба прервал жуткий грохот, доносившийся с поля. Земля затряслась и в одном месте на земле начали появляться трещины, и земля начала приподниматься в том самом месте, словно что-то пыталось вылезти из-под нее. Послышались громкие слова Тейноруса, и из под земли, ко всеобщему удивлению, начала расти огромная башня. Выглядела она вполне обычно, как и обычная крепостная башня, но что-то пугающее она собой представляла. На вершине светился ярко-зеленый кристалл, который излучал слепящий свет, покрывавший все поле сражения. 

—Что это?—испуганно спросил Элендил.

—Я не знаю,—сказал дракон. Внезапно он увидел, как какой-то старик в балахоне с посохом в руке в буквальном смысле летел к вершине этой башни. Из его потрескавшихся уст доносились непонятные заклинания, от которых небо над башней становилось все темнее и темнее, а тучи над ней ярко красного цвета сгущались с каждым мгновением над Кельтерийской равниной. 

—Кто это?—спросил Элендил, с ужасом смотря, как небо превращается в огромную красную воронку.

—Не знаю, но кто-бы это ни был, он явно не хочет раздавать детям конфеты—он здесь для того, чтобы раз и навсегда ввергнуть нас в пучину хаоса,—он расправил крылья и приготовился взлететь.—Жди здесь—мне нужно, чтобы ты остался с воинами. Мне…

 Внезапно его прервал знакомый голос, который эхом доносился до его ушей.

—Элендил!—за голосом последовал топот копыт лошади. Обернувшись, эльф и дракон увидели Мируэля на лошади, за которым, еле успевая за ним, бежали оставшиеся воины. Они были измотаны до предела: перед тем, как пойти на битву, жители города дали им все запасы, что у них были. Это хоть как-то предало им сил. Достигнув своего друга, Мируэль слез с лошади и бросился обнимать своего товарища. Элендила бросило в дрожь от вида своего друга: истощенный, худой, словно спичка, он широко улыбался, как будто долговременной осады и не было. Тот, обняв его в ответ, сказал:

—Мируэль, ты жив! Слава богам! Что с Миленной? Она цела?

—Да,—сказал Мируэль. Он посмотрел на на кроваво-красные тучи, которые уже во всю кружились в огромной воздушной карусели, извергая из себя молнии.—Флот сражается изо всех сил, но их все меньше и меньше. Вода уже стала красной от пролитой крови. Нам нужно скорее остановить это, что бы это ни было. 

—Как мы поступим?—спросил Элендил.—Мы даже толком не знаем, что нас ждет. 

—Не знаю,—сказал дракон,—но в любом случае мы…—внезапно он заметил нечто, от чего его глаза наполнились ужасом и потрясением: огромный пласт земли, размером с половину Эльдораса, под воронкой начал трескаться и полыхать огнем, словно готовясь высвободить нечто ужасное. Слова Тейноруса усиливались с каждым мгновением. Посмотрев на Элендила, дракон сказал:

—Мы должны остановить его любой ценой. Я полечу туда и попытаюсь это сделать. Если…

—Нет,—Мируэль перебил его.—Мы тоже пойдем, мы сможем помочь…

—Мируэль, это слишком опасно,—сказал дракон.—Вы можете не вернуться—я не знаю, что меня там ждет. Вы нужны здесь, с воинами: они нуждаются в мудром командовании и вере, которую можете дать только вы. Вам помогут Ледозуб, Пламеклык, Террабур и Волноруб—вы должны сдержать их как можно дольше. 

—А если ты погибнешь?—спросил Элендил.—Что нам делать?

—Жить и радоваться жизни,—сказал дракон, расправив крылья, приготовившись улететь.—Берегите себя!

—Подожди,—сказал Элендил.—Ты обещал придти на свадьбу. Она будет пятнадцатого числа первого месяца весны. Она так решила.

—Я буду там,—сказал дракон.—Удачи и береги себя.

  С этими словами он взмыл в небо и направился к огромной башне, сверкая золотыми доспехами на фоне заходящего солнца. 

  Проводя взглядом, своего чешуйчатого друга, Мируэль и Элендил с ужасом наблюдали, как из разверзнувшейся земли начали стройными колоннами выходить пылавшие огнем солдаты, вооруженные пылавшими мечами и секирами. Их лица и тела пылали выжигающим пламенем Тартара, а черные оружие и доспехи их полностью поглощали солнечный свет. Казалось их маршу не будет конца. Наконец, громадное войско остановилось, закрыв собой почти всю обозримую равнину.

   Мируэль с ужасом наблюдал за огромным войском, недвижимо стоявшим на горизонте. Их пустые глаза пустым взглядом прожигали насквозь оставшихся воинов союза Объединенных Королевств. Все с ужасом наблюдали за новым порождением Тейноруса. Два войска, одно из который было порождено светом, а другое тьмой какое-то время неподвижно стояли и смотрели друг на друга. Затем из рядов полыхающих адским пламенем вышел , по-видимому, предводитель воинства. Двумя руками он держал огромный меч, который был выше его самого в два раза. Подняв меч, он издал оглушающий воинственный крик, и огромное воинство, поддержав его тем же криком, двинулось за ним, оставляя за собой лишь выжженную землю.

  Мируэль, подняв свой меч и собравшись вести армию в атаку, почувствовал, как что-то коснулось его плеча. Обернувшись, он увидел Элендила, подававшего ему один из своих клинков, который полыхал голубым пламенем льда. Одобрительно кивнув и положив собственный меч в ножны, он поднял ледяной клинок и, произнеся: "За Единоземье! За нашу свободу! С мечом в руке, иль с мечом в груди! В бой!", ринулся впереди огромного воинства в атаку. Все как один, издав воинственный клич, устремились за ним в пыл сражения. 

   Все меньше и меньше остается пространства между огромными армиями духов. Приготовившись к ожесточенной сече, Мируэль поднял клинок над головой, готовясь загнать каждого духа туда, откуда он пришел. И вот наконец, два огромных войска сшибаются в смертельной схватке, которая будет решающей в судьбе всего Единоземья. Последняя битва Единоземья началась.

…Окруженный флот объединенных королевств отчаянно сопротивлялся огромному скоплению вражеских кораблей. На поверхности воды плавали обломки каркасов, порванная парусина, трупы матросов и солдат. Из всего объединенного флота на плаву осталось лишь пару десятков кораблей из двухсот, но и вражеские потери были немалыми: в их рядах их осталось около пятисот из тысячи вступивших в первый бой. Капитан флагманской триремы, Валемор Штормградский,осмотревшись и поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно и приведет к полной потери флота, приказал боцману поднять белый флаг. Увидев, как их союзники сдаются, остальные капитаны приняли решение последовать примеру капитана. 

  Адмирал флотилии Тейноруса, посмотрев на белые флаги, красовавшиеся на палубах утыканных стрелами кораблей, усмехнулся и, сказал:

—Это было проще простого! Прикажите спустить шлюпки и выделить мне пять охранников. Господин будет в восторге от этой блистательной победы. 

—Прикажете спустишь шлюпки?—спросил боцман.

—Да,—довольно сказал адмирал, засунув меч в ножны.—Сегодня я приподнесу господину голову и меч самого капитана хваленой Эльдорасской флотилии!—он задумался на мгновение.—Хотя… Наверное даже будет лучше привести его живого—будет придворным шутом.

   Как только командир и несколько его офицеров сели в шлюпку, матросы медленно начали опускать ее на воду. Как только ее днище коснулось водной глади, матросы заработали веслами. 

   Капитаны объединенной флотилии с досадой смотрели на приближающееся шлюпки. Никто из них не хотел сдаваться без боя, но обстоятельство о сохранении жизни людей вынуждало их пойти на этот шаг. Да и потом, это было бы настоящим безумием сражаться с флотом, превосходящим их по численности почти в двадцать раз.

  Как только шлюпка пришвартовалась к борту триремы, адмирал флота Тейноруса приказал находившимся на палубе бросить оружие. Как только послышались звон падающих мечей и кинжалов, адмирал с довольной улыбкой забрался по веслам на борт. Окинув взглядом безоружных матросов, смотревших на него каменными лицами, адмирал медленно, постукивая  высокими матросскими сапогами, подошел к капитану Валемору.

—Что ж, капитан, недолго ты проплавал,—он засмеялся.—Значит так. Мы можем пойти двумя путями: либо я отрубаю твою голову и сбрасываю твое тело на корм рыбам, либо ты сдаешься в плен идешь со мной  и сохраняешь себе жизнь. Я даю тебе минуту на размышление.

—А что будет с остальными?—спросил капитан.

—Они будут служить под нашими знаменами,—спокойно ответил адмирал.—Лучше уж живой матрос, чем мертвый. Хотя, если быть точнее, им придется служить под нашими знаменами.

—Мы никогда не будем служить тебе, жалкая тварь!—воскликнул молодой матрос. Адмирал, услышав недовольный возглас протеста, засмеялся. Его поддержали солдаты.

—Да неужели?—спросил он, распылившись в широкой улыбке.—То есть ты думаешь, что ты сможешь нас остановить?

—Да! И мы сделаем это в ближайшее время.

Вместо ответа последовал раскатистый хохот, теперь уже по всем кораблям. Пока все матросы адмирала умирали со смеху, капитан смотрел по сторонам, пытаясь найти какое-нибудь оружие. Водя глазами из стороны в сторону, он вдруг заметил длинные светящиеся полоски под поверхностью воды. Они извивались и быстро двигались к кораблям. Когда они под плыли поближе, капитан смог разглядеть их очертаниях драконов, которые светились ярко-голубым светом. Извиваясь словно змеи, они быстро расплывались к отдельным частям флота Тейноруса. Засмотревшись на воду, он не заметил, как адмирал достал саблю и поднес ее к его горлу:

—Ладно, хватит возиться с ними—рыбки кушать хотят,—сказал адмирал, наклонившись к капитану людского флота.—Есть последнее слово?

—Есть,—сказал Валемор.—Обернись.

С недоумением посмотрев на капитана, адмирал обернулся и то, что он увидел заставило его остолбенеть: перед ним стоял дух короля Глуботрода, Волноруба Мирного, грозно размахивая длинным хвостом, вправо и влево, который оскалил пасть зубастой улыбкой. За ним стояли пятеро воинов-драконов, которые уже держали других матросов, пытавшихся вырваться из крепкой хватки духов погибших защитников Глуботрода. Подойдя к адмиралу, он склонился над ним и посмотрев в его наполненные потрясением и страхом  глаза, сказал:

—Скажите, доблестный адмирал, вы любите море?

Тот не ответил, а лишь испуганно смотрел на неожиданно появившихся драконов.

—Видимо да, если вы так отчаянно твердили, что хотели покормить его голодных обитателей,—его морда с двумя тонкими свисавшими усами появилась перед до смерти напуганном лицом адмирала. Тот трясся, как осиновый лист.—Ну так как: вы сдаетесь в плен или удираете отсюда куда подальше? 

—Я сдаюсь, сдаюсь,—дрожащим голосом сказал адмирал.—Пощадите!

—Хорошо,—сказал Волноруб.—Сложите оружие. 

Дождавшись, пока все матросы положат оружие, Волноруб отпустил адмирала. Обернувшись к капитану Валемору, он сказал:

—Не бойтесь—мы от Хранителя Добра. Мы не поздно пришли?

—Да нет, что вы, как раз вовремя!—сказал Валемор, поправляя треуголку.—Как там на суше?

—Идет ожесточенная битва,—ответил Волноруб.—Хранитель Добра послал нас к вам на помощь. И я вижу не зря. 

—Да уж, это точно,—ответил усмехнувшись Валемор, оглянувшись по сторонам.—Битва на море выиграна, все благодаря вам.

—Если бы не ваше мужество и не Хранитель Добра, эта победа была бы невозможна. 

—Поскорее бы вернуться…—договорить капитану не дал яростный крик адмирала, который выхватил меч и понесся по направлению к нему, чтобы проткнуть его холодной сталью. Но не успел он и на метр приблизиться к Волнорубу, как тут же был схвачен его длинным и мощным хвостом. Отчаянные попытки вырваться были безуспешны, и ему осталось только смотреть на светящуюся ярким голубым светом морду Волноруба. Тот смотрел на него, прожигая насквозь, распылившись в простодушной улыбке, что испугало адмирала до смерти. 

—Уходите отсюда,—обратился Волноруб к капитану.—Прыгайте в шлюпки и плывите к оставшимся кораблям, а затем к берегу. Вы сделали большую часть работы—за нами остается малое.

—Спасибо,—сказал Валемор и приказал всем матросам занять лодки. Как только последний человек сел в шлюпку, капитан приказал плыть к берегу. 

  Дождавшись, пока шлюпки отплывут на достаточное от них расстояние, Волноруб обратил свой взор на адмирала. 

—Ну что, голубчик,—сказал Волноруб, вплотную приблизившись к адмиралу. Тот дрожал, как осиновый лист. —Думал, что ты гроза морей?

 Адмирал оглядел свой оставшийся флот и дрожащим голосом сказал:

—Я еще с тобой поквитаюсь,рептилия ты недоделанная! Ты еще заплатишь за то, что сделал!

—Да, да,да, конечно,—Волноруб посмотрел в его испуганные глаза.—Поговорим об этом на дне. А сейчас, вдохни поглубже воздуха, потому что говорить тебе придется много.

   С этими словами он что-то сказал остальным духам и через мгновение адмирал увидел, как его корабли разламываются духами-воинами Волноруба и с треском идут ко дну. Один за другим его хваленые корабли скрываются в морской пучине, оставляя после себя лишь обломки весел, парусину и тонущих матросов. Затем он снова посмотрел на Волноруба. Тот смотрел на него с пробивающей до костей доброй улыбкой. 

—Человек может находиться под водой около двух минут,—сказал он, все так же смотря в глаза адмирала.—За эти две минуты у тебя будет время посмотреть, как твой хваленый флот опускается в морскую пучину. Это будут твои самые мучительные минуты в твоей жизни. 

—Пошел ты к Аиду!—воскликнул адмирал.—Мы непобедимы! Мы…

—Как видишь, мы доказали обратное,—сказал Волноруб. Внезапно, корабль начал трещать и разламываться. Через несколько секунд под отчаянные крики адмирала, он, разломившись пополам, ушел ко дну, оставив после себя лишь адмиральскую треуголку, оставленную как память о псвевдонесокрушимости хваленого флота Тейноруса.

  По кораблям объединенного флота разнеслись восторженные крики и возгласы. На всех кораблях матросы принялись обнимать капитанов и подбрасывать треуголки в воздух. Это безусловно была огромная победа для всех объединенных королевств. Она означала, что теперь путь по морю открыт, и Эльдорас будет спасен от голодной смерти. 

   Скоро, совсем скоро в залив станут прибывать корабли с продовольствием, лекарствами, строителями и многим другим, и Эльдорас воспрянет от осады. Но это будет потом. Сейчас все внимание было сосредоточено на суше, где проходила решающая схватка да Единоземье.

…Глухой стук когтей задних лап дракона раздался по просторному помещению, находившемуся в самой высокой точке башни. Огромные каменные столбы, окружавшие центр, являлись незыблемой основой для крыши, внутри которой шестиугольником стояли зеркала, отражавшие ярко-красный  свет, исходивший из глубокого колодца, уходившего на несколько сотен километров вниз. Рядом с колодцем стоял какой-то старик, бормотавший заклинание. Дракон сразу же догадался, что это был Тейнорус: по крайней мере, что-то ему это подсказывало. На нем были одеты в кроваво-красный плащ, конусовидная шляпа и фиолетовый ремень, на котором болтались пузырьки с какими-то снадобьями. Дракон осторожно направился по направлению к повернутому к нему спиной Тейнорусу. Как только он сделал первый шаг, к своему удивлению он услышал спокойную речь мага:

—Ну здравствуй, Хладокрыл. Несказанно рад тебя видеть,—он все также продолжал стоять к нему спиной.—Я вот, видишь, свои планы в жизнь претворяю. Осталась одна маленькая деталька, и древние силы Тартара высвободятся и понесут смерть и разрушение на все Единоземье. 

—Зачем тебе все разрушать?—спросил дракон.—Какая польза от того, что повсюду будет твориться хаос? Зачем было уничтожать целый народ ради того, чтобы просто повеселиться?

—Ну, дружок, цель была гораздо выше,—он обернулся к дракону.—Твой народ и остальные народы драконов очень мне надоедали, мешали, пытались остановить все мои планы. Мне это очень сильно надоедало, мне нужно было во что бы то ни стало от них избавиться. И вот однажды мне предоставился этот шанс: после обидного поражения я высвободил из недр Тартара огромную темную силу, из которой я путем магии "вылепил" материальных существ, драконов, которые были очень похожи на твоих сородичей. Смертозуб служил этому примером. Они разрушили все королевства драконов до тла, не оставив в живых никого. Сила, некогда способная остановить меня, пала, но и мои потери были велики: осталось всего лишь сотня из моей стотысячной армии.

  Поэтому я ждал, терпеливо ждал. Ты спросишь: откуда у меня появилась первая армия двести лет назад? Все было очень просто: я отсоединил путем разжигания восстаний несколько губерний, достаточно больших, от королевства Пендрагона, который не смог подавить блестяще организованное мной восстание. Так у меня появилась армия. У меня бы все получилось, если бы не неожиданно-появившийся ты. Ты объединил этих идиотов и я проиграл. Тогда, признаю, что этого не учел. 

   Затем, я начал придумывать новый план. План в скором времени созрел, но нужно было время для его реализации. Тогда я подослал саботажников, которые начали рушить все храмы по территории Единоземья, что вызвало гнев богов. Отправив вас в путешествие, я выиграл время и смог приготовить новое вторжение. А теперь, как видишь, мой план сработал безупречно: осталось только убить тебя, и вся твоя бессмертная армия растворится,—он обернулся к Быстросмерту.—Надеюсь, хоть здесь ты не проявишь малодушие. Прикончи его как можно быстрее. 

  Тейнорус повернулся к колодцу, поднял посох вверх и продолжил читать заклинание. Поток усилился. Быстросмерт, встав между драконом и колодцем, оскалил пасть и разжал острые когти из кулака. 

—Ты заплатишь за то, что сделал с моим братом, Хранитель Добра! И заплатишь за это собственной кровью!—с этими словами он с криком бросился на дракона. Тот еле успел выпустить из лап и выставить вперед свои лезвия, заблокировав тем самым смертоносный удар Быстросмерта. Затем, собрав все силы, дракон оттолкнул его, из-за чего тот влетел спиной в одну из колонн. 

  Быстросмерт встал и, как ни в чем не бывало, снова побежал в атаку. Дракон, приготовившись к удару лапой, снова закрылся, но к своему удивлению, Быстросмерт, развернувшись, сделал два сальто и что есть силы ударил его задними лапами в челюсть, от чего у дракона рассеклась нижняя губа и вылетело несколько зубов. Отлетев в сторону, дракон еле успел увернуться от еще одного удара Быстросмерта: его когти прошли в сантиметре от морды дракона. Предоставился хороший момент для удара. Дракон, замахнувшись правой лапой, нанес сокрушительный удар по голове. К невероятному везению Быстросмерта, смертельный удар вышел скользящим, а не прямым, и пришелся на правую сторону его шлема. Пройдя в нескольких сантиметрах от височной доли, мифриловые когти разрезали шлем с правой стороны и оставили жестокие порезы на правой щеке, выбив несколько зубов и порвав губу. 

  Простонав, Быстросмерт на мгновение отпрянул и простонал, схватившись за израненную щеку. Кровь забрызгала весь пол перед ним и струилась по его темной чешуе. Пока он корчился от боли, дракон пытался встать. Быстросмерт все никак не мог отправиться от удара и стоял на месте, шатаясь из стороны в сторону. Он стоял до тех пор, пока голос Тейноруса не прервал его раздумия: 

—Чего ты с ним нянькаешься? Что ты с ним возишься? Прикончи его поскорей и отомсти ему за смерть брата!

  Эти слова раззадорили Быстросмерта. Сплюнув сгусток крови из пасти и оскалив зубы в злобной ухмылке, он встал с земли и пошел по направлению к дракону. Тот пытался встать, чтобы успеть защититься от противника. Его ожидания были намного хуже, чем он мог себе предполагать. В голове все было в тумане, жгучая боль пульсировала в ошметках губы. Помутненным взглядом он видел, как Быстросмерт подходит к нему все ближе и ближе. Он хотел встать, но тщетно—силы покинули его. 

   Подойдя к поверженному противнику, Быстросмерт, улыбнувшись, сказал: "Смерть моего брата будет отмщена!" После этого он поднял ослабевшего дракона над собой и что есть силы ударил его спиной об свое колено. Дракон истошно закричал и почувствовал, как его лапы наливаются свинцом. Затем Быстросмерт отбросил его в колонну, поставив точку в этом поединке. Походкой победителя он медленно подходил к поверженному противнику: гордость и жажда мести переполняли его.

   Тяжело дыша и беспорядочно водя глазами из стороны в сторону, дракон пытался встать и защититься от неминуемой гибели. Но, словно муха в лапах паука, не мог этого сделать: лапы не хотели его слушаться. Пытаясь отползти, он не заметил, как Быстросмерт наступил ему лапой на горло. В глазах помутнело, стало трудно дышать, изо рта потекла кровь. Собрав последние силы, дракон прохрипел:

—Послушай, я не знаю, кто ты, но знаю, что причинил тебе боль. Мне пришлось это сделать, потому что Смертозуб сам на меня напал. Я не хотел его убивать—он вынудил меня это сделать,—он закашлял кровью, забрызгав Быстросмерта.—Я прошу у тебя прощение за все то, что я тебе сделал. Я знаю, что где-то в глубине души ты не хочешь быть таким, каким ты себя воображаешь. Неужели тебе доставляет удовольствие смотреть, как гибнут тысячи невинных душ? Неужели тебе нравится убивать невинных детей?—он снова закашлял.—Ты и твои братья причинили мне много зла, но если я отвечу злом на зло, будет только хуже. Поэтому я прощаю тебя. Я не виню тебя в моей смерти,—дракон закрыл глаза, приготовившись отойти в царство Аида.

    Быстросмерт, опешив от такого поворота событий, впал в ступор. Он не знал что и делать, кому верить. Растерянно водя глазами из стороны в сторону, он решал, как ему следует поступить. Посмотрев на зажмурившегося дракона, он ослабил нажим и убрал лапу с кадыка. Дракон задышал с новой силой и посмотрел на Быстросмерта. Тот растерянно смотрел на него. Затем, посмотрев на Тейноруса, все еще бормотавшего заклинание, сказал дракону: "Уходи! Я закончу это дело. Спасибо—ты помог мне сделать правильный выбор" После этого он оттолкнул дракона, сбросив его с башни. Затем, повернувшись к Тейнорусу, сказал:

—Он мертв.

—Что?—спросил Тейнорус, отвлекшись от заклинания. Он был так им поглощен, что не слышал их последнего разговора.—Отличная работа! Ты показал себя лучше, чем твой брат. Ты можешь делать все, что захочешь—убивай, грабь, жги города. Ты полностью свободен. Только не мешай мне. Скоро мы с тобой будем на вершине этого мира, и никто не сможет помешать нам! 

—А вот тут ты ошибаешься, старикашка!—сказал Быстросмерт и кинулся на Тейноруса. Маг, обернувшись, успел только прокричать: "Мерзкий предатель!", и тут же скрылся в колодце вместе с Быстросмертом. Борясь с бывшим союзником, он успел произнести заклинание: "mortem in sempiternum", что означало "нет смерти во веки веков" Через мгновение они вместе упали в источник-портал, открывающий Тартар.

…Добивая очередного воина преисподней, Мируэль посмотрел на тучи. Они все больше сгущались над Кельтерийскими равнинами. Осмотревшись, он понял, что долго им не протянуть: ряды драконов духов все рядели, а воинов темной орды становилось все больше. Внезапно, он почувствовал, как земля затряслась и послышался жуткий грохот. 

  "Ну все,—подумал он,—вот и пришел конец. Миленна, как жаль, что я тебя больше не увижу! Я думал, что мы сыграем с тобой свадьбу, но судьба распорядилась совсем иначе. В любом случае, я был счастлив, что встретился с тобой. Прощай!"

  Он закрыл глаза, приготовившись принять кончину и предстать перед судом Аида, но вместо этого он услышал радостные возгласы воинов и глухие стуки брошенного оружия. Потрясенно открыв глаза, он к своему удивлению увидел, как остатки башни с треском разваливаются и падают, рассыпаясь на мелкие крупицы. Вскоре от некогда непоколебимой твердыни осталась лишь кучка пепла, которая тут же была унесена ветром. В этот момент он услышал, как все как один радостно закричали, и послышался звон падающих мечей и щитов. Обернувшись, он увидел, как все без исключения: орки, эльфы, гномы, люди обнимаются между собой, радуясь общей победе. 

—Мируэль!—знакомый голос заставил его обернуться. К нему бежал Элендил, чуть ли не спотыкаясь на ровном месте. Настигнув своего друга, эльф радостно начал обнимать своего друга.—Победа! Мы победили! Мы сделали это!

—Да,—сказал Мируэль, положив голову на плечо своему другу. Он еле сдерживал слезы.—Мы это сделали. 

  Прерваться его заставил голос, который был для него лучше всяких похвал товарищей. 

—Мируэль! Мируэль!—кто-то звал его к себе. Голос все приближался с каждой секундой. Обернувшись, Мируэль увидел свою возлюбленную, бежавшую к нему со всех ног, чуть не спотыкаясь, поддерживая подол порванного платья. Не сдерживаясь от счастья, он с радостным криком: "Миленна!", бросился к ней навстречу.  Вот уже считанные метры отделяют их от долгожданной встречи. Наконец, сделав последний рывок, Миленна бросается в объятья своего возлюбленного. Плача навзрыд, она поглаживала его пропитанные потом волосы и целовала израненное шрамами лицо. 

—Хвала Зесву, Мируэль! Ты живой!—она не могла сдержать слез. Настолько сильные чувства переполняли ее.—Я так волновалась! Этот обстрел, эта сеча! Столько крови…

—Тише, тише,—Мируэль обнял ее еще крепче, еле сдерживаясь слезы.—Теперь все кончено. Все позади. 

   Посмотрев друг на друга, они сошлись в поцелуе. Раздались восторженные возгласы всех воинов, защитивших Единоземье в этот день. После того, как губы возлюбленных разомкнулись, их сразу же взяли на руки и стали подкидывать в воздух. Миленна визжала то ли от страха, то ли от восторга. После радушных качаний возлюбленных на руках, все отправились в город, галдя и восхваляя доблестных героев этого кровопролитного дня. Мируэль восторженными до безумия глазами, смотрел на прекрасную длинноволосую девушку с прекрасными голубыми глазами и шелковистыми, словно тонкий кусок ткани, длинными волосами. Она, приподняв уголки губ, не отрываясь смотрела на него, храня этот тонкую нить безмятежной любви. Все для них было чуждо—только они, да туманный мир вокруг них. 

   Элендил, который шел сзади всей праздничной церемонии, оглянулся назад. Перед ним раскинулось заснеженное поле брани, на котором обрели вечный покой тысячи его друзей и товарищей, которыми он так дорожил. Он знал, что где-то на месте разрушенной башни погребен под кучей каменных обломков его старый друг, который отдал жизнь за них всех, за каждого еще не родившегося ребенка, за каждую строящуюся семью, за Мируэля и Миленну, за их прекрасных будущих детишек. Но что-то внутри его не смирилось еще с судьбой дракона, какая-то маленькая искорки надежды еще тлела в его сердце: он никак не мог забыть обещание дракона, что тот будет на их свадьбе. И эта самая мысль вселяла еще тот слабый лучик надежды в его разгоряченное сердце. С этой самой мыслью, он начал свой длинный путь в Лориэль, где его ждала его ненаглядная Милианора, которая каждый день смотрела сквозь могучие ветки деревьев и ждала его, изнывая от тоски. 

                                                Глава X

Солнце уже садилось за горизонт, когда Элендил подходил к Лориэлю. Теперь, спустя несколько недель оккупации, он вовсю светился ярким светом сотен тысяч светлячков, засевших в засыпленных снегом кронах могучих деревьев, стоявших словно молчаливые стражи на опушке Лориэльского леса. На мгновение остановившись, Элендил, взволнованно вздохнув, посмотрел на заснеженные вековые дубы: засыпанные снегом, они были похожи на большие грибы, заботливо выращенные лесничими; где-то вдали эхом доносились глухие кличи филинов, сидевших на присыпанных мягким снегом ветках — так прекрасна была природа в эту пору. Повсюду царила тишина: лишь морозная вьюга завывала где-то далеко в лесу, сопровождаемая симфонией старика-филина, как раз там, где стоял светящийся светом тысяч маленьких огоньков город.

 "Вот я и дома",—подумал Элендил, осмотревшись вокруг. Его душа была наполнена умиротворением и полной безмятежностью. Вдохнув полную грудь свежего морозного воздуха, он, преисполненный решимостью, двинулся по знакомой ему тропинке вглубь леса.

    На заваленной деревьями, срубленными войсками Тейноруса еще до их спешного бегства, тропинке лежали сухие листья, присыпанных легким морозным инеем. В отдельных местах на снегу тянулись следы крохотный существ, то и дело бегавших по подтаявшему снегу. Элендил, с умиротворенностью и ни с чем не сравнимым желанием поскорее увидеть Милианору, быстрым шагом шел по натоптанной тропе, то и дело спотыкаясь о мелкие сучки и коряги. За время его отсутствия лес заметно поредел: то и дело взгляду Элендила попадались выкорчеванные пни, сломанные ветки, вековые стволы деревьев, беспощадно срубленных варварами Тейноруса.                 

   Наконец вдали показались знакомые очертания Лориэля, от которого исходил запах труда и работы: вся стена была обставлена деревянными пристройками и агрегатами, на которых трудились рабочие, возвращая городу былую праздность и красоту. За время пребывания разбойников город был изрядно потрепан: многие украшения были украдены или вывезены, уникальные изумрудные фрески и мозаики, украшавшие дома знатных граждан и храмы, были беспощадно содраны во время варварских набегов; некоторые постройки были и вовсе сожжены, поэтому на их месте приходилось строить новые, ворота с изразцами, некогда являвшиеся гордостью ремесленников, были беспощадно сорваны с петель и сожжены для обогрева солдат и жителей—одним словом, жители сполна ощутили на себе горечь оккупации, но все же не утратили бодрость духа и быстрыми темпами отстраивали израненный Лориэль. 

   Подойдя к входу в город, Элендил вдруг остановился. Он не знал, что сказать Милианоре, когда увидит ее: так долго он ее не видел. Погрузившись в раздумья, он не заметил, как кто-то из рабочих задел его, неся мешки с землей.

—Осторожней!—сказал он и направился к участку стены. Элендил, встрепенувшись и собравшись с духом, пошел по мощеной дороге. Миновав ворота и первые несколько домов, он направился к библиотеке. 

  В городе кипела жизнь: нигде не было места, где бы кто-то слонялся без дела. Повсюду ездили повозки со стройматериалами, где-то слышались удары о наковальню, почти все дома были окружены строительными лесами и механизмами для поднятия деталей. Эльфы бегали туда-сюда, разнося стройматериалы и инструменты к домам и строениям. Одним словом, город приобретал новый, доселе невиданный облик. Свернув на одном из поворотов, Элендил направился прямиком к библиотеке—туда, где он в последний раз виделся с Милианорой. 

   Миновав улицы и перекрестки, кишившие торговцами и продавцами, вновь открывшими свои лавки после долгой оккупации, Элендил вышел к зданию библиотеки. Она, как и почти все Лориэльские здания, принимала новый облик: на крыше молотками работали плотники, заделывая дыры от случайно попавших во время первых обстрелов камней; маляры красили обновленные дубовые доски, придававшие кладези знаний величественный и молодой вид; перед входом сажали цветы и деревца, которые потом вырастут в роскошные и пышные яблони. Пройдя мимо деревьев, Элендил кивнул садовникам и быстро направился к дверям, буквально взлетев вверх по ступенькам. 

   Распахнув тяжелые дубовые двери, ему открылся новый, преобразованный облик библиотеки: новые стеллажи были уставлены тысячами книг, бережно сохраненных библиотекарем во времена оккупации; пол был покрыт специальным раствором, от чего он блестел на солнечном свете, пробивавшемся сквозь стеклянный потолок. В конце зала еще были полки, не заставленное книгами. По этой причине несколько сотен книг еще лежали на дубовых столах. Прислушавшись, Элендил услышал назидательный голос библиотекаря, который доносился из-за последнего стеллажа. Из любопытства, он направился к нему, желая поздороваться и узнать о его здоровье, а заодно спросить, где найти Милианору. По мере того, как он приближался к полке, голос становился громче и громче. Наконец, дойдя до стеллажа и заглянув за угол, он к своей неописуемой радости увидел Милианору, слушавшую строгую речь библиотекаря.

   Заметив Элендила, она мгновенно засияла от радости и неописуемого восторга: ее глаза загорелись, а уголки губ расплылись в счастливой утонченной улыбке. Положив книги, она с радостным криком бросилась в объятия Элендила. Она не могла вымолвить ни слова, и сквозь слезы радости целовала его в подрумяненные щеки. Расцеловав куда только можно своего возлюбленного, она посмотрела в его счастливые глаза. 

—Вот я и дома,—сказал Элендил, поглаживая ее золотистые локоны. Она не отрываясь смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

—Ты вернулся, как и обещал,—сказала она сквозь слезы и снова крепко обняла его, словно не хотела отпускать.—Я не могу поверить, все кончено. Я ждала тебя, каждый день молилась Зевсу. Ты ведь не уйдешь, правда?

   Элендил посмотрел в заплаканные глаза Милианоры.

—Я от тебя больше никогда и никуда не уйду,—с этими словами он поцеловал Милианору. Библиотекарь, подойдя к влюбленным, долго не решался что-то сказать. Дождавшись, когда они закончат, он сказал:

—Позвольте заметить, что это время самое благоприятное, для того, чтобы праздновать свадьбу: город уже почти отстроен, наступает весна, да и надо же с чего-то хорошего начинать, не так ли? Тем более, что мы все так давно не видели чего-то по-настоящему радостного.

 Милианора упрашивающее посмотрела на Элендила:

—Ты согласен? Мы ведь так давно этого ждали.

—Конечно. Да и потом, зачем нам медлить? Все же уже почти готово: свидетели у нас есть, повод тоже, праздник устроим—все будет в высшем сорте!

—Тогда,—она обняла Элендила за шею,—я тоже.

  И снова они сошлись в поцелуе. Библиотекарь, радостно посмотрев на такой трогательный момент, пустил слезу. Еле сдерживая слезы, он сказал:"Ну, пойду обрадую народ!", и быстро побежал на улицу. А Милианора и Элендил все так и остались стоять посреди стеллажей, соединившись крепкими узами настоящей любви.

…Настал день свадьбы. По пышно украшенным улицам города шла рысью тройка лошадей, таща за собой великолепную открытую карету, в которой, махая руками счастливому народу, ехали двое счастливых молодоженов. Одетая в неописуемой красоты желтое платье, Милианора, сияя от счастья, смотрела на своего возлюбленного. Элендил, еле сдерживая себя от счастья, широко улыбаясь смотрел в прекрасные глаза возлюбленной. 

—Это самый счастливый день в моей жизни,—сказала Милианора, обняв за шею Элендила. Он, наклонившись к ее правому уху, сказал: "Тогда для меня он—рай", и тут же под восторженные крики толпы, поцеловал сиявшую от счастья Милианору. 

  Наконец, карета подъехала к Вековому дубу—самому священному для всех влюбленных месту. Выйдя из кареты, Элендил подал руку Милианоре. Взявшись за руку и приподняв подол платья, она осторожно спустилась на каменную дорожку. Посмотрев в счастливые глаза невесты, Элендил спросил: "Ты готова?", на что получил самый счастливый ответ за всю его жизнь: "Да" Взявшись за руки, они медленно пошли к алтарю, где их ждал служащий одного из храмов.

  Подойдя к алтарю, они повернулись друг к другу. Счастливые глаза обоих безотрывно смотрели друг на друга. Настал именно тот самый момент, когда их жизнь изменится навсегда. Внезапно растерявшись, Элендил посмотрел в толпу, но увидев Мируэля, стоявшего с очаровательной Миленной, который одобряющий кивнул с его сторону, мол: "Успокойся, она не укусит" Элендил, повернувшись к Милианоре, сделал глубокий вдох. Медленно выдохнув, он, не спрашивая о согласии Милианоры о том, согласна ли она выйти за него замуж, крепко поцеловал ее в ее уточненные губы. 

  Немного опешив от такого резкого поворота событий, она сначала удивленно водила глазами по сторонам, но расслабившись и поняв, что лишние слова тут были ни к чему, расслабленно обняла Элендила, вызвав бурный всплеск радостных возгласов толпы.

…Дракон, наблюдавший с ветки могучего дуба за тем, как образовался любовный союз его близкого друга, широко улыбнулся. Счастье переполняло его глубокую душу: он знал, что все сделал правильно. Мысленно сказав: "Удачи, друг", он расправил крылья и уже собрался улетать, как вдруг знакомый голос остановил его:

—Подожди, Хранитель Добра.

Обернувшись, он увидел перед собой Зевса, который парил перед ним в воздухе. Он был не такой, как прежде: его могучая борода поседела и поредела; старческие морщины стали отчетливее виднеться на его морщинистой коже; мешки под глазами свисали почти до середины носа. Выглядел он слабым и немощным.

—Что с тобой, Зевс?—испуганно спросил дракон.—Я могу позвать других богов, они помогут. Я сейчас…

—Не надо,—хрипящим голосом сказал Зевс, погладив орла, сидящего на его плече. Орел понуро опустил голову.—Наше время подходит к концу. Люди теряют веру в нас. Скоро мы исчезнем из этого мира. 

—Чем я могу помочь?—взволнованно спросил дракон. Он привстал, схватившись правой лапой за ствол.

—Этот процесс необратим, друг мой,—продолжил Зевс.—У меня есть лишь одна просьба.

—Я весь во внимании,—сказал дракон с полной готовностью исполнить все, что скажет ему Зевс.

—На смену нам придут другие боги, возможно мы когда-то возродимся, но не сейчас,—он закашлял.—Я хочу, чтобы ты позаботился о людях. 

—Почему только о них?—спросил дракон. 

—На совете правителей Единоземья было решено, что каждый найдет себе новый мир для проживания. Они строят межпространственный портал, который приведет их в новые миры, которые скрывает глубокий космос. Король людей решил, что его народ останется здесь и будет защищать Терру от любых напастей. Я решил, что основной удар зла сконцентрируется на Терре: мне кажется, что Тейнорус еще даст о себе знать. 

—Но ведь он погиб! Я мог тоже оказаться вместе с ним в мире ином, но мне повезло. Как он может вернуться?

—Перед тем, как умереть, он, вероятно, произнес заклинание о материальности души, и теперь он бессмертен. Но он не может использовать колдовство и вызывать армии из преисподней. Однако, у него осталась способность принимать материальный облик человека, поэтому будь бдителен: он еще сможет напакостить,—Зевс начал растворяться.—Я исчезаю. Прощай!

  С этими словами Зевс исчез, оставив после себя лишь пепел, который быстро рассеялся по воздуху. С горечью посмотрев на заходящее солнце, дракон расправил крылья. Оглянувшись в последний раз на светящийся огнями Лориэль, он оттолкнувшись от ветки отправился куда-то, чтобы никому не мешая, доблестно исполнять свой долг: охранять покой и мир в Единоземье.

                                             Эпилог

Спустя десять лет портал в другие миры был построен, и эльфы, гномы и  орки отправились в другие миры, оставив Землю под неусыпный надзор человечества. На смену Зевсу, Посейдону и Аиду пришли другие боги, которые радовались и часто поощряли людей: давали им плодородные земли, богатства, правильные пути.

   Шли годы, столетия, тысячелетия, сменялись поколения, и за это время люди жили в мире и согласии, бурно развиваясь в научных и военных отраслях.  Хранитель Добра, живя среди людей, всячески помогал им, из-за чего люди не знали ни войн, ни бед, ни болезней. 

  Однако все когда-нибудь кончается. На пятитысячный год правления король Вернобур II, тщеславный и гордый по своей натуре, решил превзойти богов, встать на их место. Несмотря на советы и предостережения Хранителя Добра, он и не думал отказываться от своей безумной идеи. 

  Он приказал собрать лучших архитекторов и построить огромную башню далеко в небо, чтобы взойти на трон вместо богов, чтобы люди начали править миром и не повиновались воле богов. Строительство шло быстрыми темпами, и, казалось, ничто не сможет их остановить. 

  Разгневанные боги, желая отомстить непокорным и высокомерным людям за их наглость, наделив всех разными языками. Люди перестали понимать друг друга и вскоре перессорились. Не желая видеть друг друга, они разбрелись по разным уголкам планеты и образовали древнейшие цивилизации по всему миру. 

  Хранитель Добра, потеряв всякую надежду объединить людей, решил сам следить за людьми и по возможности оберегать их от напастей и войн. Так как люди больше не воспринимали его, он, чтобы слиться с обществом, проводил основное время в образе человека. Он поселился на севере, где помогал первым северным племенам, образовавшим свою культуру и быт. Однако в основном, он помогал людям в жарких полюсах, где появились первые государства, которые нам известны и по сей день: Египет, Шумер, Хетты, Ассирийцы…

  Так он и жил, помогая людям и руша планы Тейноруса, который теперь полагался лишь на свою магию и ораторское искусство. Проходили века, а они все противостояли друг другу. Пунические войны, Фермопилы, Марафонское сражение, римскою-галльские войны, междоусобицы на востоке, падение Западной Римской империи—весь этот список можно продолжать дальше. Устав от войн, он поселился рядом с маленьким озером, у северного моря, куда вскоре поселились первые люди… Так и начал наш герой помогать и защищать тех людей, которым, он считал, был в силах помочь. Так и начались его приключения и противостояние с духом Тейноруса на арене истории человечества.

                                                  КОНЕЦ