МАСБИХА

 Моей бабушке, Масбихе Селимовне Шамсутдиновой

 Золотая Орда и донская степная весёлость
 В мою душу запали тяжёлым и сытным зерном.
 Где могилы мои, где черта, под которой осёдлость,
 И в какой стороне настоящий бревенчатый дом.

 Дождевые ручьи намывают у хаты ракитку,
 На донском солнцепёке лениво лежат кавуны,
 Вятский прадед Петро в небытье колыхал мою зыбку,
 Растворяясь бесследно в горниле Великой Войны.

 А мой прадед Селим, подарил за меня кобылицу,
 Чтоб женой его стала святая башкирка Айну.
 Чтобы холить её, ублажать как глазастую птицу,
 А пришлось накормить своим мясом Ворону-войну.

 Сирота, вот какая у бабушки национальность,
 Деревенский детдом, хлеб из липы, салат из травы,
 Никому не нужны: ни талант, ни её музыкальность,
 Дети ищут картошку среди полусгнившей ботвы.

 Масбиха, моя бабка звалась незатейливо – Маша,
 Переводчица с русского в диком башкирском селе,
 Даже поле ромашек ей виделось манною кашей,
 И от голода снились тарелки бараньих котлет.

 Язычок словно бритва срезал деревенских нахалов,
 Здесь никто не подарит охапки тургеневских роз,
 Нормировщица, рубщик – призёр лесосплавов,
 Получила на выбор педи – вари– тубер- кулёз.

 Трёх детей родила, и чахотка её не скосила,
 Штукатурила, мыла, стирала соседкам бельё,
 С прибауткой жила, в ней скрывалась певучая сила,
 Первой внучке  Марине дарила уменье своё.

 На добро отвечать широтою души, до отказа,
 Поделиться последним, за слабого голос подать,
 Не бояться молвы и худого поклёпа и сглаза,
 Беспокойную душу с рассветом пускать полетать.

 А потом возвращаться в такое обычное тело,
 Снова нянчить и мыть, между делом молитву творить,
 Не проснулась однажды, как птица в зенит отлетела,
 Чтобы правнучке Вареньке душу и мир уступить.

 Пусть и в ней прорастёт вся казацко-степная порода,
 Милосердие бабушки, дедова тяга к вину,
 Виноградник подвяжем и вновь нарожаем народа,
 Только горько и страшно, а вдруг уходить на Войну?

 2012 август