В час, когда под чёрные деревья проникают тени, как пантеры, обуяна страхами деревня, не ложится спать, подле Этеры*. Видя в тенях яростные очи, слыша шёпот ветром приглушённый, той колдуньи, под покровом ночи, на костре, безжалостно, сожжённой. С воплями глядят в луны глазницы, взор отвесть не смея и рыдая. В них проклятье, абиссинки-жрицы, с неподдельным ужасом читая. Восклицают старцы, плачут дети, барабаны яростно грохочут… Но ступая на сухие ветви, чуя смерть, гиены зло хохочут. Старый вождь один не восклицает, курит трубку и сжимает крепко, древнего копья, что чуть мерцает остриём заговорённым, древко. Кривит губы злобно и надменно, призывая всех богов Этеры. Думая: сегодня, непременно сердце, насквозь я пронжу, пантеры. На костёр глядит, и замирает, колдовству и чарам поддаваясь. Поселенья врата открывает и ступает в сумрак, сотрясаясь. Сорок жён, вослед ему, рыдают, воя так, что смолкли и гиены. Косы рвут и пеплом посыпают, и в отчае режут себе вены. Грозный муж, воитель и правитель, как дитя, беспомощно вздыхает. Он ли тот, ужасный повелитель, что пощады, ни к кому, не знает? Уронив копьё, пав на колени, в иступленьи деву призывает. И она, пантерою, из тени распугав гиен всех выступает. И в глазах пронзительных, огненных, ни пощады нет, и нет прощенья, тело рвёт, в прыжках своих мгновенных, сотрясая воздух воем мщенья. Этера - река
|
Подробнее...