Тридцать первого декабря 1980 года весь световой день работали. Не очень упирались, конечно, в преддверии праздника, но работали до 17 часов – предпраздничный день на час короче. Вечером, мне предстояло быть дедом морозом в клубе хлебоприёмного предприятия, где работал прорабом мой отец, и где работал и я во время школьных каникул и перед поступлением в институт. Здесь меня все знали, и я всех знал, поэтому и предложили общественную нагрузку.

Это фото сделано позже, в начале девяностых.

До полуночи всё шло хорошо. До 23.00. я был дедом морозом, всё получалось хорошо. К тем порам у меня за плечами был уже институт, школа молодого лектора, в 1980 году я поступил на факультет теории и методов идеологической работы, был и опыт организаторской работы. За час до Нового  года все участники торжества разошлись по домам встретить новый год за столом, чтобы через полчаса встретиться опять в клубе посёлка хлебоприёмного предприятия. И тут выяснилось, что на стройке я всё-таки «нахватался зайчиков», насмотрелся на сварку. Глаза слезились, постоянно лились слёзы, стало понятно, что выступать перед зрителями в таком виде не стоит.

Народ видел всяких Дедов Морозов: и молчунов, и косноязычных, и пьяных, а вот плачущих видеть вряд ли кому доводилось. Но выход был найден. Мой брат Олег приехал на новый год домой, он учился на втором курсе художественно-графического факультета. Голос у него был такой же как у меня, это могли отличить только родственники, а по телефону голоса были идентичны.

Публика была уже чуть подвыпившая, но некоторые заметили, что Дед Мороз немного подрос. А Олег прекрасно справился с ролью, даже лучше меня, он хорошо танцевал и пел.

В этот день закончилась десятая пятилетка, в январе начиналась одиннадцатая.