|
Зимник. МАЗ. Тайга бела, как в сказке,
в той, где побеждает всё добро.
Снег летит, и стелется, и в пляске
кружит рассыпая серебро.
Благодать. Тепло в кабине тесной,
разговор с водителем веду.
Что за вышки там – мне интересно,
за леском, имею я ввиду?
И лицо того посуровело,
желваками только заиграл.
Знаешь, брат, обычное здесь дело,
и о заключённых рассказал,
строивших железную дорогу
на костях друзей, по мерзлоте,
никому ненужную, ни Богу,
ни сославшей в лагерь сволоте'…
Я смотрел на рельсы над оврагом,
с рёбрами из перегнивших шпал,
солнце мне казалось алым стягом
над бараком, что в сугроб упал.
Белый снег под полушубок прячет
чёрные бараки, вышки, путь.
Только разве же переиначить
судеб тех, поруганную суть,
кто сюда попал, на срок… навеки.
Нет, не за грабёж, или разбой,
а за то, что сдали «человеки»,
за слова, за правду. Боже ж мой…
Зимник. МАЗ. Тайга бела, без края
снег летит, блестя, как серебро.
Я смотрел, как небо подпирая,
вышка выпирала, как ребро.
МАЗ гудел, чуть затемнело в небе,
день недолог северной зимой.
Задремал, и снился сон о хлебе,
о родне заждавшейся домой.
А ещё – тайга, и в небе вспышки
ламп над лагерями, и в дали
ломаные, скошенные вышки…
как с картин сошедшие Дали.
|
Подробнее...