Во время обеда во второй день праздника, когда я взбежал по лестнице с "самосвалом", полным тарелками с супом, Гриша остановил меня и, указывая глазами на ближний столик, негромко произнёс: "Смотри, Сеня, это - настоящие беженцы. Накорми их первыми".

Проследив его взгляд, я увидел женщину лет 65 измождённого вида, рядом с ней - другую, лет 35 и двух очень тихих детей, мальчика и девочку лет десяти. Раньше я их не видел, и, поставив перед ними суп, на обратном пути я спросил у Гриши, откуда они появились. "Шолом-Бер привёл" - ответил он.

Перед ужином я увидел молодую женщину в кухне, она наполняла тарелки и передавала нам. Вечером, за едой, мы разговорились. Я узнал, что её зовут Римма, с ней за столом были её мама, сын и племянница. Они приехали из Москвы, большая семья - родители, Римма с двумя детьми и её сестра с мужем и дочкой (сама Римма была разведена). Их поселили в Риме, и они никак не могли найти жильё в Ладисполи, с деньгами было плохо, положение отчаянное. Сегодня она с мамой, сыном и племянницей очередной раз безуспешно искали квартиру, очень устали, когда её мама заметила человека в хасидской одежде (последний раз она таких видела до войны, в Житомире) и обратилась к нему на идиш. Видя их бедственное положение, Шолом-Бер привёл их в Рояль и велел кормить бесплатно. Но Римме было стыдно, что её кормят из милости, и она вызвалась работать на кухне.

Следующий день был днём рождения моей дочери. Тем не менее, после завтрака она, как и в предыдущие дни, осталась помогать нам, но после обеда мать увела её домой, где, при участии соседей, устроила небольшое празднование по этому поводу. За все 11 лет это был первый Ирин день рождения, в котором я не принимал участия, поскольку работал с шести утра до поздней ночи.

Назавтра Шолом-Бер задержался после обеда, обсуждая что-то с Гришей, пока мы убирали. Увидев Иришку со шваброй, он заулыбался и  подозвал её. Поговорив с ней несколько минут, он позвал меня.

- Что ж ты, Сеня, не сказал, что у Ирочки был вчера день рождения? - упрекнул он меня.   - Мы бы сделали лехаим, поздравили её. Ну ничего, сегодня вечером поздравим. Скажи жене, чтобы она вечером пришла.

Вечером, с разрешения Шолом-Бера, пришли не только Марина с Иришкой, но и наши соседи, с которыми у нас к этому времени сложились дружеские, доверительные отношения. Шолом-Бер произнёс тост за Иришку, которой по такому случаю я тоже разрешил выпить немного вина.  

Идя домой в час ночи через центр Ладисполи, мы видели, что рестораны и кафе ещё вовсю работают, люди сидят за выставленными на тротуар столиками. Для нас это было необычно, но наши соседи сказали, что по уикендам все рестораны и кафе работают полночи. Недалеко от нас медленно ехавшая машина приостановилась, и сидящий за рулём мужчина спросил о чём-то у идущей по тротуару женщины. Она отрицательно покачала головой, он кивнул и поехал дальше.

- Хотел снять, но она отказалась, - прокомментировал Лёва. - И, между прочим, никаких обид ни с его, ни с её стороны. 

  Ночной Ладисполи создавал какую-то лёгкую, праздничную атмосферу, и, хотя Ире давно пора было спать, а мне предстояло назавтра вставать ни свет, ни заря, мы полчасика погуляли по центру города.

По окончании праздника Шолом-Бер заплатил всем работникам, а также дал Иришке 10 милль. Потом он отвёл Гришу и меня в сторону и спросил, хотим ли мы работать в синагоге. Мы, естественно, согласились.

                                                              Продолжение следует