Вы бывали в пустыне Гоби? Вот цитата из Военно-исторического журнала №2 за 2009: «Пейзаж вокруг был истинно марсианский: ровная, как стол, песчано-гравийная пустыня кирпичного цвета и округлые темно-вишнёвые гранитные скалы, стоящие отдельно друг от друга, но закрывающие весь горизонт. Ни деревца, ни кустика. Не хватало только метеоритных кратеров, пирамид Сидонии и Марсианского Сфинкса – обращённого к небу лица плачущей марсианки. Развалины цивилизации, как я уже упоминал, присутствовали». Не каждому понравится подобный пейзаж, но именно к созданию подобных панорам сейчас, в начале второго десятилетия наметились тенденции в нашем городе. Вырубают ивы, берёзы, лиственницы, клёны, но больше всего достаётся тополям.

      Тополь – это листопадное дерево высотой до 40-60 метров, с мощной, густой, раскидистой, сильно ветвящейся кроной и стволом до двух метров в диаметре. Срок его жизни - 300 лет. «Тополёвой пушинке я бы встречу устроила здесь», - писала Анна Ахматова. А если бы Иван Бунин жил в нашем городе? Он никогда не написал бы свои «Тенистые аллеи».

Тополь, как пишет писатель Вера Бегичева, часто используется в озеленении городов – он очень декоративен, быстро растёт, хорошо переносит городские условия. И всё-таки самая главная ценность его в другом. «Тополь – настоящая фабрика кислорода, - пишет ботаник С. Красиков. – Одно тополиное дерево выделяет его столько, сколько три липы, четыре сосны и семь елей. По способности очищать воздух тополь – чемпион среди деревьев. За сезон дерево очищает атмосферу от 20 – 30 килограммов пыли и сажи. Я уже не говорю о прочих вредных веществах, в том числе и опасных для здоровья окислах тяжёлых металлов цинка и свинца».

В год тополь выпивает 20 кубометров воды. «Кронирование» добавляет в подвал вашего дома грунтовой воды. Там будут разводиться комары, тараканы, которые вообще могут обходиться без воды всего десять часов. Испаряя влагу, тополь охлаждает воздух. Разведение тополей настолько эффективно и экологически важно, что этой проблемой занимается Международная комиссия при ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства. «О, как бы я хотел, чтоб вся моя страна в Эдем, в единый сад была превращена», - писал Жак Делиль в поеме «Сады» (1782). По мнению этого корифея садово-парковой науки, «украшательство – бесплодная затея. Ведь сколь грустны сады, где нет ни дерева без выстриженной ветки, где вместо тополей – шары и пирамиды… Лесная глушь милей, чем этот жалкий сад!» А уж лесоповал в парках, по его разумению, - сущее варварство:
«Я зрю невежество с секирою в руках…
Бегите, нимфы рощ!.. Нет помощи… О страх!..
Однообразные, недвижные и мертвы,
деревья прихоти бездушной стали жертвы».

Что бы сказал почтенный французский садовод, увидев на наших улицах страшные вереницы кургузых, обкорнанных столбов-обрубков – изрезанных тополей, полуживых «фабрик кислорода», в народе прозванных «аллеями памяти жертв дедовщины». Действительно, если у человека поднимается рука так кромсать, уродовать и увечить живое, у него может когда-нибудь подняться рука и на себе подобного. В известном стихотворении испанца Антонио Мачадо убийца перед виселицей вспоминает, как дошёл до жизни такой:
«И топор он вспомнил – острый, тяжкий, на стене висевший –
Тот, что грубо тело дерева рубил с оттяжкой».
26.02.2011.