По окончанию школы выпускников, чьи родители работали на хлебоприёмном  предприятии, пригласили к директору предприятия и вручили от профкома подарки, стоимостью около двадцати рублей. Это было довольно щедро. Мероприятие оказалось довольно продуманным. Из шести человек один поступил в институт с первого раза, а остальные пять пришли работать на это предприятие. Трое поступили в институты спустя год, а Саша Фролов проработал в ХПП не одно десятилетие. Как-то повелось, что в местном диалекте давно утвердилось два варианта: «в ХПП» и «на хлебоприёмном предприятии».

Фото. Современное Большеречье. Правее двух мостов через Большую Речку - зоопарк и дендропарк. В самом верху по берегу Иртыша белеет берегоукрепление ХПП.
Девятого сентября 1971 года я пошёл работать в ХПП. Там работал прорабом мой отец, а мать была заведующей ведомственного детского сада. На предприятии шла большая стройка – готовился к сдаче комбикормовый завод. Пуск, по советской традиции, состоялся 31 декабря. Отец определил меня в столярный цех. Там я научился работать на деревообрабатывающих станках, делать рамы, двери, черенки, топорища, рамки для портретов и картин, ящики, стеллажи, табуретки, врезать в двери замки и другую фурнитуру. Научился и стеклить рамы. Всё это умение потом пригодилось в жизни. Все двери сейчас в моей квартире смонтированы мной.
Наряду со столярными работами доводилось разгружать баржи. Тогда водный транспорт ещё нужно было чем-то занять, а грузовиков «КАМАЗ» ещё не было, первый грузовик выехал с завода в Набережных Челнах только в феврале 1976 года. К очередному съезду партии. Баржи приходили чаще всего к вечеру. Законодательства я не знал. Меня семнадцатилетнего подростка после смены в столярке отправляли вместе со всеми разгружать баржи в нарушение нескольких статей тогдашнего КЗоТ. Нужно было взять подаваемый со штабеля мешок с мукой весом в семьдесят килограммов и, пронеся около десяти метров, положить его на ленту транспортёра, по которой мешок доходил до склада. Но чаще разгружали мешки в те склады, до которых транспортёры не доходили. Тогда использовался автотранспорт. С транспортёра мешки попадали на грузовую платформу автомобиля, а уже с него разгружался в штабели «рабсилой», как называли себя грузчики. Иногда приходил вместе с пшеничной мукой и рис в зёрнах. Эти мешки весили сто килограммов. Их разгружали опытные грузчики, но и мы, молодёжь, пробовали свои силы. Получалось. Когда привозили отруби в мешках, эта работа считалась лёгкой, мешки весили всего сорок килограммов.  
Вот такая была механизация и производительность. А что? У нас ведь на гербе и флаге были серп и кувалда. Весь тоннаж (загруженный у реки плюс разгруженный в складе) делился на количество грузчиков, и каждый получал по одному рублю и двадцать копеек за тонну. 
Кстати, изготовление черенков для кувалды в столярке считалось особо ответственным мероприятием. Кувалда должна была набиваться на черенок с другой стороны, не доходя до конца черенка, чтобы ни в коем случае не слетела.
С теплотой вспоминаю моих товарищей по работе. Дядя Миша Климов был уже пенсионером, но работал. Он учил меня экономить время, утверждая, что сначала нужно было сделать всё, чтобы было удобно работать, а потом будет и качество, и производительность. Сам он экономил время во всём, например, сигареты покупал по пятьдесят пачек, чтобы потом месяца два не заходить в магазин, где всегда были очереди. Дядя Саша Степанов был ровесником моего отца, он окончил ещё ремесленное училище и после окончания его работал в Новокузнецке, на металлургическом комбинате в столярном цехе. Дядя Саша рассказывал во время своих перекуров всякие житейские истории. Многие я запомнил. Некоторое время с нами работал и Юрий Жучков, он был старше меня лет на десять. Советовал мне не считать этот год между первым и последующим поступлением в вуз потерянным и постараться стать за год хорошим столяром. Утверждал, что у меня получится. Сейчас я знаю, что он оказался прав.
Я получал в столярке повремённо, по третьему разряду 55,5 копеек в час. С районным коэффициентом выходило около ста рублей в месяц. В эту зиму родители рассчитались с беспроцентным кредитом, который взяли ещё в Пустынном. Планировали там строительство дома. Двести пятьдесят рублей – не такие уж большие деньги даже в те времена, но в большой семье на счету был каждый рубль.
Перед наступающим Новым годом меня позвали побыть Дедом Морозом в начальной школе посёлка ХПП. Я выучил свою роль, но перед выступлением почувствовал себя плохо. Многие слова забыл и постоянно подсматривал в шпаргалку. Когда после выступления мне дома смерили температуру, оказалось – 40,3. Озноб меня бил уже дома, в школе я выдержал.

Фото. Начальная школа в посёлке ХПП. В центре, перед учительницей Зоей Трофимовной Ивановой мой брат Олег.
В столярке всегда бывали левые заказы. Крупные заказы дядя Саша Степанов отсылал согласовывать с вышестоящим начальством: с прорабом – им был мой отец, ил или с директором. Мелкие заказы в виде ящика для рассады он посылал оформлять «через Дорошкову». Она работала в магазине около ХПП, и там продавались вино и водка. Я в выпивках не участвовал. Однажды в столярку залетел воробей, их много обитало на предприятии. Выпивавшие мужики поймали его и угостили водкой. Он лежал на верстаке после выпивки живой, но малоподвижный. Когда пошли на обед, подбросили его повыше. Воробей полетел сначала выше склада, потом решил сесть на конёк, но промахнулся и приземлился на наклонную поверхность крыши как самолёт, по глиссаде. Остановился на бугорке волнистого шифера и завалился в ямку между двух волн покрытия. Когда шли с обеда, его уже не было. Потом каждого залетевшего воробья подозревали в том, что тот прилетел опохмеляться.
Трижды доводилось принимать участие и в изготовлении гробов. В те времена ритуальных фирм в сёлах не было, всё делалось на предприятиях. Да, в столярке доводилось делать и гробы. Три изделия за время работы. Клиенты не жаловались. Потом уже в институте говорил, что профессию гробовщика освоил.
Однажды главный инженер предприятия Беликов предложил мне поступить на заочное отделение в вуз по специальности «хранение и переработке зерна». Я отказался. Если бы предприятие посылало на дневное обучение, я бы ещё подумал. Но Беликову (с его средним техническим) не нужны были конкуренты с высшим дневным.
Всю зиму я посещал районную библиотеку, прочитал довольно много книг. Мать купила в книжном магазине «Беседы о тайнах психики» издательства «Эврика», после этого я перечитал все имеющиеся в библиотеке книги по психологии, дойдя даже до зарубежной парапсихологии.

Фото. В библиотеке. 
Вечерами готовился к поступлению в институт. В мае начались трёхмесячные подготовительные курсы, и я поехал учиться. Эти курсы не давали права внеконкурсного поступления. Для этого был так называемый «рабфак» - восьмимесячные курсы, куда принимались лица с двухлетним стажем работы и по направлению из воинской части. Те поступали вне конкурса, их было чуть два десятка, но не все они потом дотягивали до пятого курса. Занятия помогли мне вспомнить всё. И закрепить школьный материал.
Стоимость обучения на  курсах была  двадцать рублей за три месяца, за четыре дня работы я зарабатывал тогда на три месяца обучения.