* * *

Дверной замок щёлкнул, когда он смотрел «Семнадцать мгновений»: доблестный Штирлиц сидел в гестаповском застенке и размышлял над тем, как доказать неугомонному Мюллеру, что он не советский резидент.

- Андрей Сергеевич, пройдёмте с нами, - всё тем же спокойным будничным голосом предложил камуфляжник.

Наверх поднимались не по лестнице, а лифтом. На его щитке столбиком размещались четыре кнопки. Один из сопровождающих парней нажал на самую верхнюю.

Лифт открылся в коридоре с десятком одинаковых дверей без номеров и без надписей.

- Пожалуйста, - камуфляжник отворил одну из них.

Андрей сделал шаг к открытой двери и остолбенел: за маленьким столиком сидели Константин Олегович Бурый и Валерий Леонидович Дыбреев. Оба улыбались и оба держали в руках высокие красные кружки.

- Здравствуй, Андрей. Заходи, не стесняйся, - сказал Дыбреев и кивнул на свою кружку: - А мы вот почаёвничать решили. Присоединяйся к нам.

Опешивший Андрей так бы и остался стоять на месте, но лёгкий толчок в спину втолкнул его в комнату. Дверь сзади бесшумно закрылась.

- Ты что будешь, Андрюша, чай, кофе, коньячок? - поинтересовался Бурый - Чайник сейчас закипит.

- Что? - Андрей медленно приходил в себя и сам закипал, словно включённый чайник. - Кофе, чай? Какой чай?! Значит, вы знаете друг друга? И всё это... Всё это... - он не находил слов, кровь яростно пульсировала в висках. Ему захотелось врезать по столику ногой так, чтобы чайник вместе с чашками и ложками взлетели до потолка. Но он смог подавить в себе это искушение и только повторил: - Вы знаете друг друга. Значит, всё это...

- Всё это было проверкой, - Дыбреев спокойно отхлебнул чай.

- Какая проверка? Кого и зачем?

- Прежде всего, успокойся, - Бурый сказал это без своей обычной улыбочки, строгим приказным тоном. - Мы прекрасно понимаем, что с тобой сейчас происходит: хочется закричать, послать нас ещё дальше, чем на три буквы, мало того - хочется садануть по этому столу кулаком, а ещё лучше, - ногой. Хочется, правда ведь?

- Очень хочется, - признался Андрей.

- Так вот, не нужно кричать, тем более, махать конечностями, возьми себя в руки.

Андрей глубоко вздохнул и вытер со лба испарину. Гнев растворялся, словно туман под утренним солнцем, но на душе оставалось горькое чувство обиды.

Дыбреев сделал глоток, поставил чашку на стол и, дотянувшись рукой до стоявшего неподалёку стула на колёсиках, подкатил его к столу:

- Садись.

Андрей сел, уставился на шнурки своих кроссовок, затем поднял голову:

- Значит вы, Валерий Леонидович, никакой не террорист?

- Естественно, нет.

Несмотря на обиду, Андрей почувствовал неимоверно большое облегчение.

- Кажется, я понимаю, зачем вам понадобилось меня проверять. Вы думали, что я, делая для вас программы, продаю их на сторону каким-нибудь террористам?

- Андрюша, забудь ты это слово – «террористы», - поморщился Дыбреев. - Бог с тобой, какие террористы? Этот полицейский термин оставь для средств массмедиа и для толпы, жаждущей узнать очередную раздутую прессой сенсацию. Целью проверки было испытание тебя в экстремальной, или близкой к экстремальной ситуации.

Задрожал, запыхтел паром электрочайник, прокипятил содержащуюся в нём воду и отключился.

Дыбреев взял чистую чашку, поставил её перед Андреем и сказал:

- Мы любим заваривать себе чай сами. Но если хочешь, можем пригласить Ниночку. Она тебя обслужит.

- Спасибо, я и без вашей Ниночки себе кофе в состоянии сделать, - пробурчал Андрей.

Он открыл банку «Чёрной карты» и положил в чашку две ложки чёрного ароматного порошка, добавил сахара, машинально перемешал и залил смесь кипятком. Взбалтывая парующий кофе, спросил:

- Что же показала ваша проверка? Я вам не подхожу?

- Наоборот. Ты очень нужен нам, - Дыбреев сделал очередной глоток из чашки. – И теперь ты являешься полноправным членом нашего коллектива.

Рука Андрея, подносившая к губам кофе, остановилась:

- Какого коллектива? Вы говорите об институте? Но я ведь и так работал в вашем отделе.

- Как ты уже знаешь, мой отдел не занимается физикой. Этот институт для моего отдела лишь ширма, укрытие, «крыша». Хотя сейчас мы не нуждаемся ни в каком укрытии. Уже давно мы сами себе стали «крышей».

- Кто это - мы?

- Мы - это государство в государстве. Мы - это структура, работающая на очень богатых и очень умных людей. Людей, которые и создали эту структуру.

- То есть, вы работаете на олигархов?

- На олигархов, но не на тех, чьи фамилии каждый день склоняются по телевизору. Все эти телеолигархи, теледепутаты, телепремьеры с телепрезидентами лишь мишура, подставные лица и видимость. Этих ребят можно назначить, снять, купить или продать, ими можно управлять. А их хозяева находятся в тени и играют в большие игры своими куклами, как шахматисты играют шахматными фигурками. Кукловоды не мелькают на экранах телевизоров, они работают и создают для этой работы  структуры, подобные нашей.

Позабыв про кофе, Андрей недоверчиво слушал Дыбреева. Казалось, что этот солидный и представительный мужик в костюме и при галстуке сошёл с ума. Куклы, кукловоды?! Не может быть! Просто ему продолжают вешать на уши лапшу, как это делал вчера и сегодня утром лжефээсбэшник Константин Олегович Бурый.

Тот, словно подслушав мысли Андрея, включился в разговор:

- Это не бред и не шутки. Это реалии нашей российской жизни. Даже не российской - это реалии жизни мирового сообщества! Ведь наша структура международная и имеет влия­ние на многие страны земного шара, которыми также руководят отнюдь не правительства, а такие же структуры, как и наша, только не такие сильные.

Андрей покачал головой:

- Я не понимаю. Это какой-то абсурд. Не может быть государства в государстве! А структуру подпольных олигархов, о которой говорите вы, сразу бы вычислили и разгромили. Для этого у государства есть милиция и служба безопасности.

Дыбреев и Бурый переглянулись и рассмеялись. Ещё продолжая смеяться, Бурый вытер выступившие на глазах слёзы и сказал:

- Вчера, Андрей Сергеевич, я тебя несколько обманул. Полковником ФСБ я был два года назад. Я не полковник, я генерал ФСБ. Более того, не думай, я не в отставке. Я действующий генерал и, как видишь, успешно совмещаю государственную службу с работой на структуру.

- Это правда, - подтвердил Дыбреев. - Наш Константин Олегович настоящий генерал, причём, заслуженный генерал. Пей кофе, Андрюша, пей.

По инерции Андрей подчинился и глотнул уже поостывший кофе.

- Значит, я тоже работаю... целый год работал на вашу организацию... на вашу структуру? - спросил он.

- Конечно. Работал, и будешь работать. У нас есть определённые идеи, которые можно реализовать с помощью программиста экстра-класса. Таким программистом оказался ты, так что работы у тебя в будущем непочатый край.

«Непочатый край работы? Что же это за структура такая, которой служит генерал ФСБ? Зачем этой структуре хакерские программы? Ответ очевиден - для терроризма!», - этот вывод Андрей высказал вслух:

- Если вашей структуре нужны программы для взлома АЭС, диспетчерских систем авиалиний, программа для расчёта и вызова землетрясений, то… то ваша структура прес­тупна.

- Мне понятен ход твоих рассуждений, Андрюша, но позволь с тобой не согласиться, - сказал Дыбреев, тоном мудрого профессора разговаривающего с неопытным лаборантом. – Преступно ли то государство, которое хочет иметь какое-нибудь мощное современное оружие?

- Смотря для каких целей нужно государству это оружие.

- Цель у государства одна: стать сильнее и поднять свой имидж среди других государств так, чтобы эти остальные государства с ним считались. В этом есть что-то преступное?

«Не хватало мне ещё сейчас вступать в дискуссии на подобные темы», - подумал Андрей, но волей-неволей пришлось отвечать:

- Трудно сказать. Американцы вторглись в Ирак из-за того, что якобы он пытался изготовить ядерное оружие. А членов правительства Ирака объявили международными преступниками.

- Вот видишь, - обрадовано подхватил Дыбреев. - Сильное и мощное государство-лидер, что хочет, то и делает со слабыми государствами. Ему можно всё: сколько угодно изобретать и производить вооружение, можно диктовать другим странам свою волю и свергать в них неугодные правительства, найдя мало-мальски стоящий предлог для этого, или вообще без него. Почему? Потому что это же – СИЛА! С этой силой считаются и ей покоряются. Так было во все времена: одни государства слабели, другие – наоборот, усиливались и становились лидерами. И никто эти сильные государства не называл преступными. Потому что стать сильным – это естественное стремление. В прошлом веке США и СССР, борясь за мировое лидерство, начали гонку вооружений и первыми создали атомное, а потом и ядерное оружие. СССР его в какой-нибудь войне применил? Нет! Но перед Советским Союзом трепетал весь мир, потому что знали, каким страшным оружием он обладает. Понимаешь, куда я клоню?

- Не очень.

- Твои программы, Андрей, это тоже оружие, самое современное оружие, с помощью которого можно заставить трепетать весь мир. И такое оружие нашей структуре очень интересно. Нет, мы не хотим воевать. Мы хотим, чтобы кое-кто знал наши возможности и считался с нами. Главное, не пользоваться этим оружием, достаточно просто намекнуть, что этим оружием обладаешь. Кроме этого…

Но Андрей уже не слушал дальше: просто намекнуть, что этим оружием обладаешь… Неожиданность догадки была такова, что Андрей поперхнулся глотком кофе. Откашлявшись, он спросил:

- Скажите, две недели назад,.. четырнадцатого августа,.. отключение энергосистемы в США это… это действие моей программы?

Бурый посмотрел на Дыбреева, улыбнулся и ответил первым:

- Уважаемый Андрей Сергеевич, у каждого работника нашей структуры свои уровни компетентности - и у меня, и у Валерия Леонидовича. Есть такие вопросы, ответы на которые мы не знаем, не хотим знать и тебе не советуем. Слышал поговорку: меньше знаешь, крепче спишь? Так вот, твоя задача, не вникая в ненужные нюансы и подробности, писать программы, которые тебе будут заказаны. Ты и так за сегодня узнал  много такого, за что другой бы поплатился жизнью.

- Да, я понимаю,.. – пролепетал Андрей. – Но… но я всё-таки не понимаю, зачем вы меня проверяли, зачем рассказали о вашей организации, то есть о вашей структуре? Ведь я же и так работал на вас, наивный и доверчивый. Как и раньше, я бы продолжал делать требуемые программы, не зная, на кого работаю и зачем работаю.

- Не согласен, - покачал головой Дыбреев. – У тебя есть голова на плечах, причём, умная голова. Рано или поздно, когда в мире произошли бы некоторые, скажем так – события,  у тебя бы обязательно возникли вопросы. Видишь, они уже возникли, я имею в виду, штатовскую энергосистему. Предвидя эти вопросы, мы решили сделать тебя полно­прав­ным работником нашей системы, предварительно проведя небольшую проверку.

- Значит, я проверку прошёл. А если бы нет?

- Если бы ты запаниковал, смалодушничал, сразу бы дал согласие работать на дядю, который тебя запугал, то к тебе было бы совсем другое отношение. Ты бы продолжал заниматься подготовкой нужных программ для меня, и доносил бы обо всём этом своему «наставнику из ФСБ» - Константину Олеговичу, не подозревая, что он и я – одно целое.

- То есть, при любом варианте я бы продолжал писать программы для структуры?

- Конечно.

В задумчивости Андрей поднёс ко рту чашку, но она оказалась уже пустой.

- Ещё кофе? – спросил Дыбреев и, не дожидаясь от Андрея ответа, включил чайник. Затем он положил руку на подлокотник стула, указательным пальцем нажав на его нижнюю часть. Через десять секунд в комнату заглянула черноволосая упитанная девушка в красном брючном костюме.

- Ниночка, зайка, наш гость… Точнее наш новый работник – Андрей Сергеевич, несколько проголодался. Да и мы с Константин Олеговичем тоже не прочь перекусить. Сообрази нам что-нибудь, будь любезна.

Ниночка кивнула и закрыла двери с той стороны. Скоро она появилась, толкая перед собой четырёхколёсный столик, на нижнем ярусе которого стояла чистая посуда, на верхнем - пакет с апельсиновым соком, большая бутылка минеральной воды, а также вместительные тарелочки с печеньем, бутербродами с колбасой и лососевой икрой. Девушка быстро сме­нила посуду, поставила на стол еду и питьё, затем спросила:

- Что-нибудь ещё?

- Всё, спасибо.

Пожелав приятного аппетита, Ниночка и её транспорт исчезли за дверью.

- Угощайся, Андрюша, - Дыбреев налил в стакан минералки, взял бутерброд с колбасой и принялся жевать.

Бурый тоже с энтузиазмом принялся трапезничать. Забив рот бутербродом с икрой, он прошамкал:

- Давай, Андрей Сергеич, не стесняйся.

- Спасибо, мне что-то не хочется, - Андрею и в самом деле сейчас было не до еды. – Я не хочу есть и,.. я не хочу работать на вашу структуру.

- Вот тебе и раз. Он, видите ли, не хочет, - хмыкнул Бурый, приканчивая первый бутерброд и подхватывая с тарелки следующий. – Твое желание здесь никого не интересует, а если ты будешь…

- Погоди, Костя, - перебил его Дыбреев и посмотрел на Андрея. – Почему ты не хочешь?

- Я не хочу создавать электронных монстров, способных вызывать катастрофы. Я не хочу, чтобы ваша структура с моей помощью уничтожила весь этот мир.

- Уничтожить этот мир никто не хочет, разве что какой-нибудь сумасшедший. Но, люди, которые создают такие структуры, как наша, далеко не сумасшедшие. Их цель не уничтожение этого мира, а управление им. Структура, к которой принадлежим мы: я, Константин Олегович и ты... да, Андрей, и ты уже тоже,.. эта структура очень сильна, но пока ещё не лидер. Твои программы обязательно помогут стать ей лидером, помогут управлять всем этим миром. И ты в этой структуре, а значит, в управлении этим миром, будешь занимать отнюдь не последнее место. Поверь мне, тебя ждёт головокружительно быстрая карьера. Ты будешь иметь всё! Каких-нибудь два-три года – и рядовые миллионеры станут казаться тебе жалкими нищими… Но для этого, Андрей, следует хорошо потрудиться. А что касается катастроф… Они происходили раньше и происходят сейчас, причём,  каждый день. Давай глянем на эту проблему с философской точки зрения. Самая страшная катастрофа для живого организма – это смерть. Люди все равно ежедневно умирают: от старости, от болезни, от несчастного случая и от насилия. Предотвратить катастрофу смерти пока невозможно. Она была, есть и будет, по крайней мере, в ближайшем будущем, потому что так устроен этот безжалостный мир. Кушая сейчас колбасу, мы ведь не страдаем о той корове или свинье, из которой эта колбаса сделана. Хотя их, в принципе, жалко. Наслаждаясь роскошью, богач не хочет думать о том, что в недоразвитых странах гибнут от голода и нищеты такие же люди, как и он. Хотя этих несчастных очень жалко, гораздо жальче, чем корову или свинью. Но если этот богатый будет заботиться об этих несчастных, то он уже не будет богатым. Жизнь – это борьба! Кто-то побеждает, кто-то проигрывает. Я предлагаю тебе стать победителем! Не беспокойся обо всём мире, невозможно объять необъятное. Беспокойся о себе, любимом, о своих близких и о структуре, в которой имеешь честь работать. В этом будет залог успеха твоей жизни. Сейчас на Земле живёт шесть миллиардов людей - очень много для такой маленькой планеты. Это не я говорю, это утверждают учёные. Они определили, что оптимальное число жителей на земном шаре не должно превышать одного миллиарда человек. Всего одного миллиарда! А что будет дальше, если сегодняшний переизбыток людской биомассы будет неуклонно расти? Глобальная катастрофа, при которой человек может вообще исчезнуть как вид. Вот это будет действительно общечеловеческая катастрофа! Может быть именно для того, чтобы её не было, в современном мире возрастает число самых разных катастроф, регулирующих численность населения. Хочешь ты этого, или нет, но на Земле будут происходить большие и малые катастрофы. От них никуда не деться. Однако с помощью твоих программ можно предвидеть их, предупреждать их и даже управлять ими, - Дыбреев замолчал и медленными глотками осушил стакан минералки. – Подумай над моими словами, Андрюша.  

- Я думаю, Валерий Леонидович, думаю… и вот что хочу сказать, - Андрей посмотрел на Дыбреева. – Вы всё красиво говорите: о борьбе в этой жизни, об управлении катастрофами и о манне небесной, точнее, манне олигарховской, которая посыплется на меня. Может быть, всё это и правда, может, я и в самом деле совершу головокружительную карьеру в вашей структуре. Только… Пусть мои слова и прозвучат высокопарно, но я бы хотел в своей жизни сделать что-то полезное не для олигарха, который уже и так богат, а для обыкновенных людей, таких же как и мои родители. Я бы хотел делать не разрушающие программы, а программы, способные помогать нашим людям, которых эти самые олигархи ограбили.

- Действительно высокий слог, благородные стремления, - усмехнулся Дыбреев. – Сделать что-то полезное… для наших людей… Ты прямо не программист, а клон комму­нис­ти­ческого комиссара из кинофильмов прошлых лет. Однако запомни, Андрюшенька: время коммунистических идей закончилось. Всё это оказалось бредом и утопией. Сейчас у нас на дворе не утопия, а реальная проза жизни - капиталистическая: помочь нашему народу могут только люди с большими деньгами, то есть, олигархи. Богатый человек – это строительство новых заводов и фабрик, это рабочие места для тысяч безработных, которых лишило работы наше чахленькое, криминализированное, дышащее на ладан государство. Да, олигарх сказочно богат, но чтобы стать ещё богаче и чтоб это богатство сохранить, он должен всё время работать. Поэтому он будет беречь, развивать и расширять свои производственные мощности и силы, а значит, будет вольно или невольно заботиться о работающих на него сограждан. По-моему, я прав?! 

Андрей не нашёлся, что ответить и только неопределённо пожал плечами.

- Что, пионер, КВН не в твою пользу? – проговорил почти уже насытившийся генерал Бурый. За время диалога Андрея с Дыбреевым он успел приговорить шесть бутербродов, и сейчас, похрустывая печеньем, размешивал сахар в чае. - Ты, парень, не привередничай. Твоё счастье, что Валерий Леонидович такой добрый. Лично я бы тебя для пущей твоей сговорчивости в камере с недельку подержал, и не в такой комфортной, в какой ты сейчас лежал на кровати и Штирлица смотрел, а в настоящей: с парашей и с нарами. Да вот твой шеф меня отговорил, не хочет он к тебе крутых воздействий применять, щадит. Квартиру тебе купить собирается в Серебряном Бору, машину хочет за тобой закрепить с личным водителем, зарплату тебе даст такую, что другой программист за всю жизнь не заработает. А ты носом крутишь? Чего ещё надо? Живи припеваючи, да сочиняй свои программки. Мой тебе совет, не плюй против ветра! Знаешь, есть принцип кнута и пряника. Сейчас мы убеждаем тебя работать с помощью пряника, но если понадобится, сможем применить и кнут. Лучше соглашайся подобру- поздорову. Подумай о своих близких, не порть им жизнь. Деваться тебе некуда: либо ты работаешь на нас по своей доброй воле, либо по принуждению. Другого выбора у тебя нет. Ты, птичка, в нашей клетке, а вырваться из неё ещё никому не удавалось. 

- Ну, как же! - не выдержал Андрей. – Разве из объятий вашей службы вырвешься?! Вы за всем следите и всё знаете! Даже знаете, что у нас во дворе собаки подрались. 

«Как ротвейлер чуть не загрыз бедного пуделя они знают, а про то, что я уехал на два дня раньше, узнали, только когда поезд прибыл в Москву, - усмехнулся он про себя. – Какой-то у них абсурд случился, казус разведывательный. Может подколоть этим казусом Бурого? Нет, не стоит ёрничать с эти кабаном - всё-таки генерал ФСБ».

- Какие собаки? – брови Дыбреева недоумённо взметнулись вверх и он посмотрел на Бурого. – О чём это он говорит?

- А-а, пустое. Так, информационная мелочь, - отмахнулся Бурый и, громко всосав в себя горячий чай, посмотрел на часы: – Итак, Андрей Сергеевич, время наших дебатов подходит к концу. Хотелось бы услышать твой окончательный ответ. Ты будешь работать?

- Да! – громко и даже зло выдохнул Андрей. Затем скорчил улыбочку и добавил: - У вашей структуры очень убедительные доводы.

- У нашей структуры, - поправил его Дыбреев и посмотрел на часы. – Вот и отлично. С понедельника, Андрюша, то есть, послезавтра приступаешь к работе. Теперь за тобой будут закреплена машина и водитель. Я думаю, Москалёв тебе подойдёт. Как говорится, лучше плохо ездить, чем хорошо ходить. Сейчас он тебя отвезёт, куда прикажешь.  

Машина. Водитель. Ему было и приятно, и тревожно одновременно: значит, он действительно что-то значит, если за ним закрепляют машину и водителя. Вот удивятся родители, когда узнают! Впрочем, говорить им об этом не стоит: начнут расспрашивать, а знать им, что он работает на какую-то структуру, о которой и сам не имеет ни малейшего понятия, нельзя. Потому что меньше знаешь - крепче спишь, как недавно намекал генерал Бурый. Нет, родителям он говорить ничего не будет, для их же пользы – мало ли что. Куда же сейчас ехать? Куда приказать Москалёву вести своё высокоблагородие?

- Валерий Леонидович, машина и шофёр – это просто замечательно, но разрешите мне, пока я ещё в отпуске, погулять своими ножками. А уж с понедельника…

- Чудак-человек, - Дыбреев усмехнулся и вопросительно посмотрел на Бурого. 

На круглом лице генерала засветилась присущая ему лучезарная улыбка:

- Я не против. Пусть погуляет ножками. Видать, наш подопечный эти два денька перед работой хочет основательно порезвиться: мальчики – девочки, кафе – рестораны, шампанское - водочка. Эх, где мои семнадцать лет?

Бурый зашевелился на стуле и нажал на кнопку подлокотника. Он ещё держал руку на кнопке, как в комнату заглянул Москалёв.

- Это наш новый сотрудник Кириленко Андрей Сергеевич, - кивнул генерал на Андрея. – Будешь его возить, ну и охранять. Ежели что, ты, капитан, за него головой ответишь… с понедельника. А пока проводи его только до выхода.

- До свидания, - Андрей встал, неловко отодвинул стул и, не оборачиваясь, выскользнул за дверь.

- Учти, Костик, он очень нужен нам,.. – Дыбреев погрозил пальцем. – Если будет так, как с его отъездом из Украины…

- Его-то там пасли не мои люди. Узнали, на какое число твой Андрей купил билет в предварительной и успокоились, только на прослушку его домашний телефон поставили. Сидят, мудозвоны, и в ус не дуют, что их подопечный на два дня раньше укатил. Всколыхнулись только вчера: Кириленко-отец уже около полдня позвонил своему брату-собаководу, двадцать минут рассказывал ему, как у них под окнами ротвейлер чуть одну шавку на куски не разорвал, и, между прочим, сообщил, что его сынок Андрюшенька не завтра уезжает, а уже приехал в Москву. Да, подвела Хохляндия.  Но ничего, хотя не так гладко, как задумывалось, проверка всё-таки удалась. Мальчик с норовом, но это даже лучше, чем он бы был слюнтяем… И Карасёва на него не нахвалится. Так, что всё в полном ажуре. Не беспокойся, Валера, если он вам так нужен,.. – Бурый не закончил фразы и нажал на кнопку подлокотника.

- Очень нужен, - ответил Дыбреев.