Сбор

         По ночному Малурийскому тракту шел на рысях многочисленный отряд в кольчугах, с копьями и при мечах. Каждый воин вел на поводу запасного коня, чтобы как можно реже останавливаться в пути. Впереди отряда скакал знаменоносец со штандартом государства Малицента.

         Тракт был пустынным. В прежние времена здесь еще можно было иногда встретить ночью припозднившийся купеческий караван. Но с тех пор, как в Междуречье обосновались силы Зла, Малурийский тракт оставался безлюдным даже днем, чего уж говорить о ночном времени, когда всяка нечисть выползает из своих логовищ в надежде полакомиться человечиной…

         Однако к большому, вооруженному отряду никакая ночная тварь не сунется – разве что уж и вовсе неразумная или оголодавшая до беспамятства. Да и воины в отряде как на подбор – сильные, закаленные в боях, словом, лучшие из лучших. Гордо реет штандарт. Плотной колонной идут конники под командой седоусого десятника Гелли. Вернее уж не десятника, а сотника. По ходатайству герцога Хэдмира и барона Бродира правитель Малиценты присвоил прославленному ветерану чин сотника.

         Впереди показался Обходной путь, ответвляющийся на юго-восток. Далее Малурийский тракт, вернее его заброшенная часть, уходил к Древнему лесу, замыкающему с запада Потерянный край. Не останавливаясь, конники свернули на Обходной путь и устремились дальше.

         Ближе к рассвету, когда восточный край темного неба слегка посерел, предвещая наступление нового дня, отряд воинов въехал на широкое подворье трактира "Трилистник", одиноко стоящего на пересечении трех путей – Северного, Обходного и Опасного.

- Всем короткий отдых до завтрака! – скомандовал Гелли, спешившись и передавая поводья своих коней выскочившему из сеней заспанному слуге.

         Сам же сотник уверенно толкнул дверь рукой в кожаной рукавице и шагнул внутрь.

         В темноте обеденного зала слышался встревоженный шепот и шорохи. Раздалось потрескивание кремней, и сноп искр выхватил на мгновение морщинистое лицо пожилого сгорбленного мужчины, склонившегося над большой свечой. Заалел робкий язычок пламени на кончике фитиля, а затем вспыхнул в полную силу, озарив середину зала.

         - А, это ты, Гелли?! – обрадовано воскликнул хозяин трактира. – А я уж грешным делом подумал, что супостаты какие нагрянули…

         - Привет тебе, Салгир! – подошел к нему сотник и обменялся с трактирщиком дружеским рукопожатием. – Давненько я к тебе не наведывался…

         - Да уж, почитай, с тех пор, как пал замок благородного барона Греттира…

         Гелли помрачнел лицом, но ничего на это не ответил, понимая, что Салгир, не желая и сам того не ведая, случайно разбередил его сердечную рану.

         - Я к тебе не один, а с сотней воинов.

         Хозяин трактира присвистнул от удивления и озабоченно почесал макушку, покрытую поредевшими седыми волосами.

         - Вот незадача-то, какая… - смущенно пробормотал он. – Уж и не знаю, хватит ли у меня припасов. По нынешним тревожным временам торговые караваны к нам редко заходят… но ничего, я пошлю слуг к ближайшим хуторам…

         - Погоди! – остановил его Гелли. – На постой у тебя останется только десяток вместе со мной. Остальные после короткого отдыха отправятся дальше.

         - А… - облегченно вздохнул Салгир, но тут же насторожился. – Постой, а зачем столько воинов, и куда они направляются. Неужто, какая свара зачинается?

         Гелли и в самом деле знал хозяина трактира много лет, и хоть тот и не был воином, однако чести своей не ронял, не то, что иные трактирщики. Да и всегда оказывал помощь людям барона Греттира.

         - Тебе как давнему знакомцу скажу: правитель Малиценты шлет гонцов к другим правителям, дабы объединить силы и противостоять черным жрецам Чау-Гара и Повелителю тьмы, обосновавшемуся в Междуречье.

         Глаза Салгира изумленно округлились.

         - Да неужто найдется сила, способная противостоять такому могучему колдовству?! Вона их сколько, воинов черноплащников! А их чародеи обладают такой черной магией, что аж оторопь берет! - трактирщик с опаской оглянулся на дальний темный угол и шепотом добавил: - Говорят, что даже…

         - А ты поменьше слушай, чего болтают всякие пустозвоны! – сурово оборвал его Гелли. – Не раз уж на земли Вальгарда приходила черная беда, однако ж, деды наши и прадеды отстояли землю родную!

         - Оно-то так… - осторожно согласился хозяин трактира. – Да только все ж боязно как-то...

         - Не боись. Кому сколько отпущено, о том лишь на Небесах ведомо, а о том, что дважды не помирать – это тебе любой пацанёнок скажет!

         - Да уж… - крякнул Салгир, смущенно почесав в затылке. – Пойду, пожалуй, распоряжусь на кухне, чтоб поскорее какую снедь собрали – твоих воинов подкормить с дороги…

         Трактирщик скрылся за боковой дверью, а Гелли отстегнул меч и, положив его на стул рядом с собой, присел у стола. Его браво расправленные плечи слегка осели, да и весь он в этот момент, когда его никто не видел, стал походить на старого седого ворона. Подперев ладонью щеку, закаленный воин задумался.

         Хоть он и говорил с трактирщиком уверенно, но на душе все ж было тягостно. Чувствовал Гелли – на хрупких весах качается равновесие бытия. Да и как все дальше сложится, тоже не ведомо. Поутру надобно было отправлять десятки на запад и восток Вальгарда к тамошним правителям. Каждый десяток сопровождал посланца от правителя Малиценты, с письмом, в котором был призыв к всеобщему объединению против Тьмы, вот-вот грозящей захлестнуть земли Вальгарда из края в край.

         Трактир "Трилистник" был выбран точкой сбора всех отрядов, поскольку лежал на пересечении трех основных путей. А сам Гелли обязан был координировать действия малых разведывательных групп и регулярно отсылать сообщения в Западные Ворота, где уже начали формировать регулярные войска и собирать отряды народного ополчения.

         Серый рассвет просочился сквозь неплотно прикрытые ставни и принялся скрадывать ночную тьму, постепенно высветляя дальние углы большого зала. Распахнулись двери, и воины один за другим начали вваливаться внутрь. Трактир сразу наполнился шумом и гамом. Утренняя жизнь вновь вступала в свои законные права. Начинался новый день.

         Гелли подозвал своего заместителя и велел собрать десятников, кои должны были отправляться дальше, сопровождая посланцев правителя Малиценты.

*        *        *

         Хрипло загорланил спросонок старый петух. Лениво брехнул дворовой пес. Дозорный на дощатой вышке сонно помотал головой и распрямил плечи – неровен час хозяин хутора - Гестам узреет, что часовой по неосторожности задремал – ох, хлопот не оберешься!

         Молодой парнишка торопливо протер глаза и по привычке окинул взглядом окрестности. Он, уж совсем было, собрался повернуться в другую сторону, когда что-то на западе привлекло его внимание. Сонную одурь вмиг сняло, как рукой.

         Со стороны Малурийского тракта к Свободным поселениям приближался какой-то отряд. В предрассветных сумерках невозможно было ничего разглядеть, но никаких штандартов видно не было, и потому стражник выхватил рожок и тревожно протрубил.

         Спустя несколько мгновений захлопали двери домов, подворье наполнилось шумом. Со всех сторон сбегались полуодетые мужики с оружием в руках. Следом за ними повыбегали и женщины. Появился и сам Гестам, полностью одетый, словно и не спал вовсе.

         - Что там стряслось? – спросил он, быстро взбираясь на сторожевую вышку.

         Парнишка молча ткнул пальцем в ту сторону, откуда приближался неизвестный отряд.

         Внимательно присмотревшись, Гестам немного успокоился.

         - Это не мародеры, - проворчал он. – По всему видать, идет отряд воинов… Только откуда бы им взяться с той стороны? Разве что… ладно, подойдут к хутору – узнаем, что к чему…

         Тем временем отряд всадников уже останавливался у массивных ворот. Вперед выехал десятник и зычно спросил:

         - Здесь ли хутор почтенного Гестама?

         - Он самый и есть… - с достоинством ответил хозяин. – А вы кто будете и с чем пожаловали в наши края?

         - Мы посланцы правителя Малиценты, а что до цели нашего прибытия, так об этом надобно говорить с самим хозяином.

         Гестам окинул внимательным взглядом окрестности. Нет, нигде более никого видно не было. Ровная, словно столешница, степь просматривалась далеко во все стороны. Ежели десяток воинов и прибыл с недобрыми намерениями, то угрозы для хуторян он не представлял ввиду своей малочисленности.

         - Ну что ж, коли с добрыми намерениями, то въезжайте на подворье.

         С этими словами Гестам приказал отпереть ворота, тем временем подавая своим тайный знак быть настороже.

         Створки тяжелых ворот немного разошлись в стороны и остановились так, чтобы всадники могли проехать только по одному. Заметив этот нехитрый маневр, десятник криво усмехнулся, но виду не подал, понимая, что по нынешним тревожным временам хуторяне старались уберечься от пришлых разбойников. Он махнул рукой и первым заехал внутрь.

         Хуторские мужики враждебности не показали, но и особым дружелюбием их лица не светились. Все внимательно смотрели на прибывших, ожидая объяснений.

         Спрыгнув с коня и отдав поводья одному из воинов, командир отряда огляделся по сторонам и спросил:

         - Как бы мне с хозяином хутора пообщаться?

         - Пошли в дом, – коротко ответил Гестам, взмахом руки приглашая десятника следовать за собой.

         Через некоторое время на крыльце появилась хозяйка Нерейда. Она отдала распоряжение накормить и приютить прибывших воинов, а коней свести в конюшню.

         Ольма, стоявшая чуть в стороне ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Быстро оглянувшись, она заметила Ратона, который смотрел на нее с нежной улыбкой. Какая-то теплая волна поднялась из груди и прошлась по лицу, выступая на щеках жарким румянцем. Резко отвернувшись, молодая травница направилась домой.

         Войдя в комнату, она остановилась посредине и попыталась успокоиться. Сердце стучало быстро-быстро, словно после бега.

         С тех пор, как Ольма вылечила Ратона, прошло много времени. Как-то совершенно незаметно брат Аргнара овладел всеми помыслами травницы, вытеснив даже Странника. А когда на прошлой неделе воин признался ей в своих чувствах, Ольма неожиданно для себя осознала, что и сама уже давно полюбила Ратона. Сперва эта мысль испугала ее, и она решила хорошенько все обдумать. Однако время шло, любовь все сильнее овладевала ею, и молодая травница ощутила, что более не в силах сопротивляться этому всепоглощающему чувству. А Странник… что ж, наверное, права была бабка Тора, сказав, что Странник – не ее мужчина, и путь у него свой, особый. На какое-то короткое мгновение тоскливая игла сожаления слегка кольнула сердце, но тут же и исчезла. Загадочный Странник был где-то далеко и шагал своими, никому не ведомыми тропами, А Ратон – вот он, совсем рядом… И ведь любит ее. Еще как любит! Это Ольма ощущала всем своим сердцем, да и не только… Ведь не зря передались ей по наследству способности, коих она и сама до конца не понимала.

         Ольма с нежностью глянула на посудные полки, которые смастерил для нее Ратон, затем обвела взглядом просторную комнату, в которой напрочь отсутствовал мужской дух, и тихо произнесла:

         - Ну вот, пришел и мой черед… хоть и припозднилась я слегка по годам, да уж коли счастье в дверь стучит, надобно и отворять…

         С какой-то мягкой светлой улыбкой на устах травница заходилась наводить порядок и без того в чисто прибранной избе, неосознанно напевая песню молодок о суженом-ряженом. Она решила сегодня же вечером пригласить Ратона к себе – чего тянуть? Ведь на хуторе все бабы да девки уж давно над нею подшучивают – мол, мужика приворожила, а сама ни гу-гу, и другим путь к его сердцу перекрыла.

         А тем временем в избе Гестама происходил серьезный разговор.

         Сам хозяин хутора хоть и был родом из землепашцев, однако же кой-какую грамоту по молодости одолел, а потому письмо от правителя Малиценты, что привез с собой десятник, читал сам, более доверяя глазам, чем ушам. Дочитав до конца, он свернул свиток и отдал его посланцу, немного подумал, а затем поднял на десятника суровый пытливый взгляд.

         - Выходит, настала пора подымать весь народ по Вальгарду?

         - Иного пути нет… - ответил десятник, пожимая плечами. – Уж больно темные силы разошлись – вот-вот захлестнут все земли от края до края. Черные эмиссары да всяка нечисть чау-гарских колдунов рыщут по всем округам, наводя ужас на людей. Вона - в Форване вообще власть захватили за одну ночь. Говорят, и в Эрденехе они почти что хозяева. А благородный замок Мелрода и вовсе пал…

         - Знаю… - хмуро отозвался Гестам. – Светлая память барону Греттиру и всему его роду… А что из других краев слыхать?

         Десятник растер жесткими ладонями усталое осунувшееся с дальней дороги лицо, словно прогоняя сон, и, тяжело вздохнув, начал вспоминать:

         - В Тропгероде пока еще вроде бы черноплащники не объявлялись. Туда им ходу нет, потому как альфарские следопыты чау-гарских колдунов за лигу чуют... В вольных Горных баронствах пока тихо – воины надежно закрыли высокогорные перевалы, так, что и ночная птица не пролетит незамеченной… А вот в королевстве Тромболи лазутчики врага уже объявились, впрочем, как и в Малиценте. И в Менткроуде они уже тоже особо не таятся, хотя тамошний король их и не жалует... да и жрецы Храма Огня призывают народ не слушать иноверцев-изуверов.

         - А что на далеком юго-западе?

         Десятник только руками развел.

         - То никому не дано знать. Королевство Понго, что за Лесами забвения, от нас сокрыто непроходимым хребтом Безмолвных гор. Последний раз в ту сторону по Опасному пути ушел большой разведывательный отряд. Было это три года назад... Через две недели вернулся первый гонец с известием о том, что половина воинов отряда полегла в битве с неведомыми ужасными созданиями тьмы, которые наводнили Провал, доселе омертвелый и необитаемый. А еще через месяц второй гонец – весь израненный и обескровленный, с трудом добрался до границ королевства Менткроуд, где его подобрали бродячие циркачи. У них в повозке гонец и скончался от ужасных ран. Лишь только успел напоследок сообщить о том, что все воины отряда погибли в Алмазных копях, что в предгорьях Хэлдарских гор, сражаясь с черными колдунами чау-гарцев и их иномировыми прислужниками… С тех пор в те края более никого не посылали.

         Десятник помолчал немного, нервно барабаня узловатыми пальцами по столешнице и исподлобья внимательно наблюдая за собеседником, а затем в упор спросил:

         - Ты-то сам, Гестам, за кем пойдешь?

         Хозяин хутора сцепил пальцы сильных натруженных рук и уставился отстраненным взглядом на мерно покачивающийся язычок пламени свечи. Его брови сурово сдвинулись к переносице, а глаза потемнели.

         - А может, ты решил в стороне остаться? – продолжал настойчиво допытываться десятник. – Может, надеешься, что тебя стороной обойдет? Так не надейся, в этом деле…

         - Да погоди ты! – резко оборвал посланца Гестам. – Ишь, расходился! Не хуже тебя знаю, что никого не минет беда… Да и не привык я за чужими спинами отсиживаться!

         - Чего ж тогда молчал? – удивился десятник. – Я уж грешным делом подумал, что ты…

         - А ты не спеши с выводами, – снова прервал воина Гестам. – С налету такое дело не решается… подумать надобно крепко. Да только не о том, как свой собственный зад уберечь, а как все по-уму сделать. Ведь ежели сейчас мужиков Свободных поселений поднять да повести в Потерянный край, так почитай всех до одного там и положим… Они хоть и не робкого десятка, а все ж воинскому мастерству не шибко обучены. Надобно сперва дождаться подхода регулярных войск, а за это время мужиков помуштровать, подучить воинским премудростям. Тогда уж, собрав все силы в один железный кулак, разом ударить по гадам и раздавить!

         - Вот и хорошо! – обрадовался десятник. – Стало быть, Свободные поселения в стороне не останутся?!

         - Вот и опять спешишь ты с выводами… - с недовольством покачал головой Гестам. – Я за свой хутор отвечаю. За другие хутора пусть их выборные старосты скажут – у нас тут Свободные поселения как-никак, а не монархия…

         Воин растерянно моргнул и попытался что-то сказать, но хозяин хутора упредил его вопрос.

         - Ты тут со своими молодцами пока отдохни малость с дальней дороги, подкрепитесь, а я тем временем зашлю гонцов по соседским хуторам. Не боись, к полудню все соберутся, тогда и решим все до конца.

         С этими словами Гестам решительно хлопнул ладонью по столу, как бы завершая разговор, поднялся и кликнул хозяйку:

         - Нерейда!

         Тотчас дверь широко распахнулась, словно все это время супруга поджидала, и встревоженная Нерейда быстро вошла в комнату, выжидательно глядя на Гестама.

         - Накрой на стол побыстрее да покорми гостя, пока я тут кой-чего сделаю. И всем нашим бабам накажи, чтоб разобрали прибывших воинов по избам да накормили, как следует…

         С этими словами Гестам вышел на улицу, где его поджидали остальные хуторяне. Он отдал распоряжения, и через некоторое время из ворот хутора брызнули во все стороны всадники на резвых лошадях. Они спешили к соседям с тревожной вестью и с указанием хозяина собрать всех старших с соседних хуторов к полудню на подворье Гестама.

         А вечером на всеобщем собрании, куда съехались все соседи, было единогласно решено, что Свободные поселения в стороне не останутся, хоть тяжко и боязно было мужикам бросать насиженные земли, да от жен с детишками малыми отрываться. Но все хорошо понимали, ежели нынче не искоренить зло из Потерянного края, то уж тогда никому житья не будет по всему Вальгарду.