Отелло (набэ).

 часть первая.

В коридорах нашей художественной студии появляются всё больше и больше детей. Коллектив у нас молодой, поэтому очень часто можно наблюдать, как чей-нибудь карапуз разбрасывает игрушки по полу или пытается играть в мяч с кем попало, с теми которые проходят мимо по своим делам.

Вот и я остановился в коридоре перед чьим-то малышом, шагая в по делу в курилку… Что-то ему подкинул, что-то подпнул, что-то подкатил, что-то подтолкнул, одним словом сделал вклад в развитие и воспитания ребёнка.

Незаметно, конкретно для меня, остановился наш директор студии Фима, он же зав.лит., положил мне руку на плечо, здороваясь, я от неожиданности дружеского жеста не много вздрогнул, он на это, произнёс: - Не дёргайся, это пока, всё ещё я, - спокойно протянул мне руку.

На этот дружеский жест, я хотел чертыхнуться, сплюнуть, причём фактически, но воздержался.

Фима глянул на младенца, легко поднял его на руки, подбросил вверх, так же приняв участие в развитии, и посадил на прежнее место, сделав вклад.

Пока мы стоим в колуарах, мимо нас пробегают несколько человек, здороваются, кивают, треплют мальчугана по волосам, утю-тю-кают в один голос и скрываются за углом в курилке или за дверью на выходе. Директор посмотрел на ситуацию, на секунду задумался и вслед снующим-убегающим, доставая сигарету из пачки, произнёс: - Всё бегают, всё курят, не накурятся, лучше бы делом занимались, - посмотрел на меня, я моментально дёрнул головой в согласии. Он покачал головой в не согласии и добавил: - А у меня уже скоро, тоже второй будет… - я сочувственно, весело кивнул.

- Почему тоже? – спросил я.

- Потому что тебе не понять, - не весело ответил он, - Потому что ты холостой… тоже всё бегаешь…

Я ничего не ответил, только пожал плечами, он продолжил: - Чей…

Мне показалось, что он не спросил, а как-будто назвал малыша по имени. Сегодня такое имя вполне нормальное для нашего общества, у ребёнка конечно не раскосые глаза для имени «Чей», но за то в наличии (кабардинское смугловатое лицо) кабардинский смугловатый цвет лица.

- Чей-чей, - повторил я с той же интонацией, - Аркашкин чей, - дополнил себя.

- А-а-а ты Арка-а-ашкин, вот ты чей. Не признал, всё… - он как-то утвердительно показал рукой, - …богатым будешь…наверное. А где мамаша? – спросил он у младенца, посмотрел в один и в другой конец коридора, разводя руки в стороны.

Мальчуган молча занимался своим увлечённым делом, отбрасывая от себя игрушки, которые мы подталкивали к нему. Пока мы занимались воспитательным процессом, я посмотрел расписание вывешенное на доске.

- Так с тобой… - обратился ко мне Фима, я напрягся, - …так, у тебя был…

- Нет, у меня ничего не было, - отреагировал я сразу.

- Как не было? В прошлом месяце тебе давали…

- Ни в каком месяце, мне никто, ни чего, не давал, - снова отрезал я.

- Ну как же, у тебя есть…

- У меня вообще ничего, пока нету, - утвердительно закончил я.

В это время из курилки вышел Аркашка с возгласом: - Хоп-хоп-хоп… - что-то лихо подпнул из игрушек в нашу сторону и засунув руки в брюки, подошёл к нашей компании. Подключаясь в полезном деле, он с ходу, произнёс: - Где твоя мамаша?

Малыш тут же отреагировал на зов предков и улыбаясь во всю ширь, начал бить об пол пластмассовой фигуркой, Аркашка на радостях сына незамедлительно, продолжил: - Ты понимаешь, как я устал тебя воспитывать? Откуда ты такой взялся? – младенец с энтузиазмом бил чем-то об пол и внимал каждое приобретённое слово. – Ты не представляешь, как я устал от тебя… Мне, что всю жизнь тебя воспитывать? Устал, устал я, вот дяденьки подтвердят, - Аркаша моментально переключился на нас.

Сегодня за няньку был видимо Аркадий и поэтому с лёгкой мерой ответственности бессмысленно шатался с сынишкой по коридорам, в воспитательных целях из курилки в буфет и обратно. Отработанный маршрут, в ожидании пока мать его детей, что-то, где-то, отрепетирует.

- У тебя есть… - начал, было, директор в мою сторону, и тут же оборвал себя, - …у тебя никогда ничего нет.

- Ни свободы, ни демократии, - подтвердил я.

- Аркаша, ты сейчас чем занимаешься? - не обращая на меня внимания, переключился на него Фима.

- Ничем, - твёрдо ответил Аркаша.

- Может, взял бы на себя тот материал, который я тебе недавно давал… Ты посмотрел его? Уже год прошёл…

- Да возьму я на себя, дай мне собраться, - Аркаша сделал кислую гримасу. – У меня хронический дефицит времени, - у него опустились плечи, - Я как на экзамене.

- Смотри дружок мой, я могу этот материал и другому отдать с руками оторвут, - Фима покачал головой. – Приводи свои дела, наконец, в порядок, а то так и будешь по коридорам шараёбиться.

- Не дави меня Фима, - он сделал удушающий жест, - Ты мне ещё будешь голову… - он сделал неприличное движение руками. – Видишь, как мне тяжело и так голова болит, - Аркаша поднял на руки сына, потёрся об него, демонстрируя, как ему тяжело и плохо.

Директор вопросительно посмотрел на меня, кивнул головой, я понял, что мне нужно что-то сказать. Я вздохнул.

- Ну-у-у… - замычал будто Фима.

- Нам нужно протянуть Аркаше руку, - предположил я.

- Каму нам? – Фима диктаторски смотрел на меня.

- Аркадию, нужно протянуть руку помощи, - пытался я формулировать точнее.

- Ты понимаешь, о чём ты говоришь? – усмехнулся он, - Руку протянуть…мне некогда руки протягивать…руки делом заняты.

- Фима, я выражаю не только своё мнение, но в этом случае Аркаша становится… - я остановился, подыскивая слово, - …становится просто жертвой.

- Эта, жертва? – Фима указал сигаретой на Аркашу.

- Жертва, да Фима, я жертва… этих, как их…

- Я тебе сказал бы, чего ты жертва, да тут дети… твои.

- Ну, хорошо, хорошо не жертва… заложник, - подкинул я ещё определение к обстоятельствам разговора.

- Да! Заложник…Фима, я заложник, этого как его… ну, каких этих? Я не могу... – Аркадий судорожно затряс рукой в муках памяти.

- Хвати! Хватит Аркаша, ты никогда ничего не можешь. Ты лучше бы так работал, как пиздеть, - Фима был непоколебим.

- Фима дорогой, ты же видишь, что я заложник и начинаешь меня…ну что я тебе… - он остановился, подыскивая слово, - Чего я заложник? – обратился он ко мне.

- Заложник обстоятельств, семейного положения, работы… - Фима посмотрел на меня с прищуром не понимания, - …работы над своими ошибками, - продолжил я, - заботы о потомстве, и там ещё…

- Вот! Вот, - Аркаша поднял указательный палец, - Вот, лучше и не скажешь, - он заглянул предано в глаза директору.

- А ты молчи, - мне показалось, Фима выругался в мою сторону.

- Молчу, - пожал плечами я.

- Вот и молчи, - снова кинул в мою сторону.

- Молчу, я всегда молчу, - закрылся я.

- В общем, я не шучу Аркаша, - он пригрозил нам сигаретой, - не возьмёшься за тот материал, отдам другому, ты понял меня, другому, - мимо нас, здороваясь, пробегают девицы из хора, Фима провожает их взглядом, - или другой.

- Да понял я, возьму, возьму, - Аркаша сделал вид, что понял.

Фима махнул рукой и пошёл в курилку.

- Свободу Аркаше! – выкрикнул зачем-то я, уходящему.

- Ну, что дитя моё родное, пойдём в буфет сходим? – Аркаша увлекается сыном. – Или ты тут посидишь?

Мне ничего не остаётся делать, как стоять рядом, интересоваться методой воспитания, потому как в курилке встречаться с директором, после лозунгов о свободе и демократии, мне не хотелось.

..................................................................................................................................