Когда Виктор Михайлович входил в кабинет к Каблукову, этого субъекта он застал в не обычном амплуа, не с употреблением горячительных жидкостей, а с песней… этот гад пел песни! - … а в место сердца пламенный мото-о-о-р! Всё выше и вы-ы-ыше-е-е… Тут он увидел Виктора, закашлялся, сконфузил свою физиономию, сделав свой взгляд ещё теплее. - Всё поёшь? – кинул ему Виктор, закрывая дверь. Он секунду молчал, будто узнавая вошедшего, а потом, загребая к себе рукой, видимо приглашая, хрипато, пропел: - А волны бушуют и плачу-у-ут! И плещут на борт корабля-я-я! Рас…! - Стоп тишина. Хватит орать, Каблуков! – Виктор сжал зубы. - Ты, что тут вытворяешь? Ты в своём уме? Ты, что тут привлекаешь внимание? Тебя по всему коридору слышно. - А чё эта сука дверь опять открыта? – вздохнул он. - А ты её закрывал? - Во мля! Я же закрыл, на два оборота. Слушай Витька, нужно проверить, может быть у тебя… дар двери открывать. Ты может быть как этот, который всё открывает. Давай я её сейчас закрою млядину, а ты пойди и открой. - Давай только сначала налей, а потом все эксперименты. А то он тут поёт, как Леонтьев, а я как передовик от станка отойти не могу. Опыты он тут проводит…явление в условиях… Каблуков с отцовской усмешкой, достаёт бутылку, из-под стола. Ищет на столе тару и разливает. Виктор подхватывает стакан и чокается с его стоящим стаканом на столе, и не дожидаясь самого Каблукова, выпивает. Каблуков молча, наливает ещё, и весело шевеля своими густыми бровями, глядит на Виктора. Виктор поднимает стакан без паузы и чокается уже с ним. Минут через пять, подправив своё настроение, Виктор уже сидел, раскачиваясь на стуле ковыряя языком застрявшую закуску между зубов. Он смотрел на Каблукова и примерял каблуковские брови под его крупный нос. И думал о том, что усы бы ему не пошли и так две густые щёточки, как пыжики на лбу, а тут бы ещё и под носом всё расцвело. Не, точно перебор, подумал Виктор и закончил фантазировать, цокнул языком, стёр под носом ёршик, вздохнув, начал: - Да, ты не представляешь, что у меня за жизнь, Каблуков. У меня не жизнь. У меня чёрт знает что! – Виктор захмелел и мог говорить о чём угодно. - Не жизнь у него, - бормочет Каблуков. Виктор подыскивает подходящие слова к разговору, но ничего дельного найти не может. Поджимает губы и сжимает кулаки, распрямляет плечи и твёрдо, говорит прямо в глаза. - Что я могу написать в своём дневнике? Что? Ни-че-го… Потому, как жизнь моя пуста, как мой дневник. А хотелось бы… Вот Лизок моя с ночной придёт, завалится и спит цельный день. А мне хочется не много по-ни-ма-ния. Хоть бы спросила как, мол я? Добрым словом…как бы…меня… Нет, завалится и спит! Виктор, хохлится и делает губы трубочкой, тяжело проводит рукой по лицу, как шахтёр после забоя. Глубоко дышит носом как конь, напрягает плечи, делает кисло-пьяные гримасы на лице и продолжает: - Я так не могу, понимаешь…когда вынимаешь… Я живой. Я же рани-ный. У-у-у! – Виктор дёргает головой и трясёт руками, - я ранимый, понимаешь? – глубоко дышит. - Я че… Я че… - Чебурашка, - подсказывает и смеётся Каблуков. Виктор без всякого веселья на лице с тревожно-тёплым видом упирается в него и произносит, без отрыва: - Я человек! - А ты, что это дневник ведёшь? – с интригой в голосе произносит Каблуков. - Неа, это я так фигу-фигурально выразился. Ну, понарошку. К слову, так сказать, - Виктор секунду подумал, - а если б вёл, что я мог бы в него написать? – он начал соображать. – Ну, на работе был. Зинка по телефону треплется, весь рабочий день насмарку. У неё… Ну, на улице холодно, - он ещё поискал, - Нихера! Нихера я бы не смог в него написать! Так я и на заборе могу. А в жизни моей, что? Ну, что!? – Виктор набрал воздуху. - Что? – повторил Каблуков. - Сидел пил водку с Каблуковым, вот что! А ещё мне мляди из бухгалтерии подмигнули, а я, как мудак… - Виктор развёл руки в стороны, - хоть бы, а как мудак… - Так ты бы и написал бы про это, – перебивает Каблуков, - всё бы дневник не пустовал. Заполнил бы пробелы свои. Замечательно подмигнули две мляди, - он пошарил руками по воздуху, подыскивая ещё новость, - не-е-е, Витька про меня писать не надо. Я то ещё… Я, то сам мудак ещё тот, - он упёрся в Виктора тёпло-мохнатым взглядом, - а ты не-е-е… Я тебя уважаю! – он поднял указательный палец, - ты же мне… Ты же мне как… Давай выпьем? - Каблуков, ты настоящий! – не выдерживает Виктор комплимента, - эти все вокруг так… - он отмахнулся, - говно! А ты настоящий! Я тебя уважаю! Ты же гусар! Гвардии её! Чтоб я делал без тебя, дай я тебя поцелую, гусар! Виктор засосал его в губы через стол, на нём, что-то упало. Остаток шевелюры вывалился вперёд, Виктор подобрал его пятерней и попытался эффектно закинуть назад. Он выпрямился и гордо, произнёс: - Я пью этот бокал за настоящих гусаров! Гусар гвардии... Каблукова! Поднять бокалы! До дна! - Слушаюсь ваше… - он поднялся и шатаясь пытался найти кого он слушается, но не найдя подходящего, он произнёс даже более: - За гусар! Бабы в кучу я вам чучу на****рючу»! – и плеснул себе в рот. Виктор последовал за ним, и после употребления разбил стакан об пол. Потом были ещё какие-то экзерсисы с его стороны и выкаблучивания со стороны Каблукова, который пытался не отставать и держался лидера. Что они там только не вытворяли, но всё время одёргивались, оглядываясь на дверь и, понижали голос. - Да у меня две девки и я счастлив, - начал Виктор, - да, я счастлив в двойне, потому как… - Так ты счастлив в квадрате, - перебивает его Каблуков. - В каком квадрате? – он смотрит на него засаленным взглядом. - В каком? В двойном, - уверено произносит Каблуков и смотрит на Виктора таким же взглядом. - Правильно, - кивает и продолжает тот, - потому как уму – умудрился сделать два раза дырку в дырке. Так-то брат! - Пью за твоих женщин! – Каблуков завернул указательный палец, как грузин и встал. - За моих баб! – Виктор повторил за ним жест, - гусарский тост, тут грех не выпить стоя, - он поднялся, заглянув себе в новый пыльный стакан. В это мгновение в дверь постучали, они напряглись. Быстро переглянулись и не дожидаясь последствий Каблуков, опорожнил тару. Виктор покрутил стакан в руке. С взволнованными лицами молча, гусары начали прятать не хитрый закусь со стола и всё, что на нём было. В ход пошли даже какие-то бумаги и дырокол, попавшийся под руку. Гусары затихли. У двери явно кто-то топтался, потом ещё раз не решительно постучали и видимо решили, что там за дверью в кабинете никого нет, ушли. Это было слышно по шагам в коридоре. Слух в мгновение обострился и жестикуляция жестов, которыми они переговаривались, некоторое время была точной и определённо понятной. Ещё через минуту Виктор начал говорить шёпотом, Каблуков оживился. - Фу-у-у, млядь пронесло! – восклицает он шёпотом. Виктор осторожно встал и подошёл к двери. Тронул за ручку, дверь открылась. Каблуков поперхнулся, они смотрели друг на друга. Виктор, резко, как будто боясь, что в кабинет кто-то ворвётся, захлопывает дверь и поворачивает ключ на два оборота. Делает знак внимания пальцем и проверяет, закрыта ли дверь. Дверь снова открывается. - Во! Ты видал? Мля… – разволновался и вскочил Каблуков. - Да мистика какая-то, - не много протрезвев, подтвердил Виктор. Экспериментируя дальше, повернул ключ на один оборот. Набрали воздуху и застыли в ожидании чего-то загадочного, мистического. Виктор дёрнул ручку, дверь была закрыта. - Во, млядь! Это что… - Каблуков рухнул на стул, - всё это время была открыта, сука? Это даже, когда я домой уходил? Я же её падлу всегда на два оборота… - он задумался на секунду, - получается, заходи тут ко мне и бери, чего твоя душа пожелает? Чё хошь! - Успокойся, кому нужны твои огнетушители? - Огнетушители? Да, хер на эти огнетушители! Кому они нужны? А это? – он показал в сторону старого книжного шкафа в углу, заваленной засаленной макулатурой по пожарной части. - Да, библиотека твоя потрясающая, спорить нечего. Смотри в оба, чтоб кто-нибудь, чего-нибудь да не взял, - съязвил Виктор и заржал. - Какая на хер библиотека? У меня в шкафу… - он осёкся и заговорил шёпотом, - канистра со спиртом стоит, - и сделал лицом вопросительный знак. - Ха-ха-ха, очень смешно, - не понял юмора Виктор. - Я быстрей поверю в то, что у тебя там чей-то скелет припрятанный. - Ты мне не веришь? - он поднял брови выше обычного. - Хватит, щас ты мне тут спьяну такого наговоришь. Ещё скажи, что две, - он сделал пьяный скепсис на лице. - Ну, не две, а одна, - Каблуков был серьёзен. Виктор всмотрелся в его брови, сделал паузу, спокойно взял сигарету прикурил, сделал большую затяжку, и провёл рукой по лицу, делая не доверчивый взгляд. Потом как бы из далека спросил: - Точно стоит? – и насторожился как терьер. - Да, хрен ли там! Я те, что мальчик? – и добавил, - спальчик. Конечно, стоит, - он подошёл к шкафу и открыл эффектно дверцу. - Ё-моё! Точно стоит! – почти пролаял Виктор. - Натурально, стоит! – подтвердил Каблуков.
Виктор Михайлович восхищался Павлом Андреевичем, как будто тот получил Госпремию. Ну, в самом деле, канистра спирта. Шутка ли! Чуть меньше двадцати литров. - Слушай Андреич в самом деле, я вот что хочу сказать… - Скажи, имеешь право, - соглашается Каблуков. - Я хочу сказать, что такие встречи, - кивает Виктор под сказанное, - должны стать правилом, а не исключением. И наша с тобою роль в этом заключается, что бы мы смогли найти самое важное… - Давай найдём, - подсказывает Каблуков. - Вот. И мы найдём… - Виктор делает паузу. – Как бы трудно нам не было и что бы не случилось. - Имеешь право, - вставляет Каблуков. - Нам никто не сможет помешать, - Виктор поднимает указательный палец, - Нам нужно найти день, когда мы можем вот так просто, без всяких там, обидняков и прочего, посидеть, поговорить…так сказать насладиться вечером в такой компании…хорошей. Понял? - Понял…найти то чего нужно Витька? - Чего найти? Я говорю в компании…насладиться… - Ты сказал, надо найти… - не унимается Каблуков. - Чего найти-то? – Виктор раздражается и смотрит в упор на Каблукова. - Витька ты сказал, что мы просто…как трудно нам бы не было… - Каблуков вспоминает и сжимает кулак от натуги. - Аааа…день, найти, - подхватывает Виктор. - Ну, это я понял день, зачем его искать? – выдыхает Каблуков. - Нам нужен день и всё, - вопрошает руками, - Какой сегодня день? - Четверг был, - не понимает Каблуков. - Вот, это главное четверг, - Виктор ставит точку.
Они на радостях ещё вмазали и перешли к обсуждению главного: Экономической стороны нашего государства. Из их уст в их состоянии это звучало уверенно, как будто они были нобелевскими лауреатами. Минимум кандидаты. В таком состоянии у них всё получалось, а вот у правительства выходило… как то не очень. Постепенно перешли к обсуждению политической стороны. И там у них, слава богу! Вспомнили, кто с ними дружит, а кому бы и голову оторвали. Поговорили о необъятной родине, вспомнили скрытые и открытые трудовые резервы. Выпили за то, что это всё для наших детей. И наших внуков. Они бы горы свернули и развернули всё и вся… За советский спорт, а в частности хоккей, троекратное (Ура!!!) За Валерия Харламова стоя не чокаясь. За военную промышленность и ядерный комплекс, так же выпили стоя. С гордостью, перебивая друг друга и совершенно откровенно, поговорили о космонавтике. За первого космонавта, первый выход в открытый космос и, конечно же, первую женщину космонавта. По-гусарски, не без этого… Они бы тоже так смогли… Только было всегда одно «но». Сами того, не замечая, гусары всё же шагнули «в открытый космос». Видимо попав в чёрную дыру, потому то и произошла полная амнезия. Что происходило дальше, Виктор Михайлович умалчивает, потому, как ничего не помнит, если не считать каких-то фрагментов… полёта. Гусары как настоящие «космонавтеры» прибывая в полной невесомости, могли сделать всё, что угодно. Может даже, и совершить какой-нибудь космический подвиг, судя по тому состоянию, в котором и прибывал Виктор, утром следующего дня.
|
Комментарии