Глава 5.
- После прогулки хорошо бы перекусить, - сказал Кирилл, открывая дверцы настенного шкафчика кают-компании «Марии». – Садись, Витя. Сейчас что-нибудь сообразим.
- Сообразим? - Бойчишин уселся на койку у стола. – Конечно, по случаю вашего благополучного прибытия и стаканчик беленькой пропустить было бы желательно, как того требует наш русский обычай. Но я уж пять лет ни-ни. Так что извините, мужики, сразу предупреждаю.
- Извиняем, - Кирилл достал коробки с чаем и печеньем. – Мы тоже ни-ни. Поэтому отметим наше прибытие по другому русскому обычаю - чаепитием. Правда, без варенья.
Наблюдая, как он кладёт заварку в чайник, посланник Ульяны недоверчиво спросил:
- Неужто настоящий?
- Настоящий, цейлонский.
По каюте распространился аромат свежезаваренного чая. Бойчишин сделал первый глоток и от удовольствия зажмурился:
- Двадцать лет такого не пил. У нас же здесь сплошная органика: сигареты – химия, чай – химия, я уж не говорю про колбасу. Картошка - тоже химия, хоть всего за месяц и вырастает размером с футбольный мяч, но по вкусу как стекловолокно. Гибридно-мутантная какая-то, да еще и с генной перекодировкой. Нам её семена с Запада прислали. Да что я вам рассказываю?! Сейчас во всём мире натуральное заменяется поддельным… Дожились.
Олег и Кирилл пили чай, поддакивали гостю и, используя свои телепатические возможности, обменивались о нём первыми впечатлениями: хитёр, умён, хотя и любит походить на простачка, совсем не такой, как хочет показаться. Когда надо, может быть напорист и решителен, для друзей открыт, а с недругами крут. «Недаром у него и обращение такое - «мужики», - сделали заключение братья. – Потому что сам - настоящий мужик. Хоть и с хитрецой, но с правильным характером. Нашему же приезду действительно рад и питает к нам дружеские чувства».
- Ох, спасибо, мужики, - сказал Бойчишин, оприходовав с печеньем две кружки чаю. Напоили, накормили. Может, теперь сядем рядком, да поговорим ладком?
- Поговорим, - ответил Олег. – Ты вот что, Витя, для начала расскажи-ка нам о своей провидице: кто такая, откуда.
- Ну, если кратко…
- Зачем же кратко? Куда тебе торопиться? В гостиницу? На дворе уже стемнело, а как мы слышали, здесь по ночам разбойнички пошаливают. Ночуй у нас, лишняя койка для тебя найдётся. Так что, давай уж поподробнее.
- Подробнее? Можно и подробнее, - задумчиво произнёс Бойчишин. Его добродушное лицо посерьёзнело. – Стало быть, Ульянка - дочка моя, хоть и не родная. У Люды – матери её муж был. Нормальный вроде парень, а потом здорово употреблять начал. Сначала с дружками, затем сам. Превратился в алконавта, от водки-то и загнулся – обычная для нашей русской местности история. Одна Людмила осталась. То есть, не одна, а с малым детём. Жалко мне стало бабу, к тому же нравилась она мне ещё со школьной табуретки. Предложил я ей жить вместе. Ну и зажили. Мы оба из Череповца. Знаете такой город в Вологодской области? Город стали и сталеваров до сих пор его так и называют. Когда-то давно он и впрямь был таким. Теперь же от нашей металлургии одни крохи остались… Но крохи, не крохи, а коммерцией у меня получалось заниматься, копеечку с продаж металла всё-таки имел. Нельзя сказать, что мы купались в богатстве, однако и не бедствовали, как другие семьи. К Ульянке я привязался, как к своей родной. Ни телекомпы, ни геймы всякие её не интересовали. Как в четыре года из букв слова научили её составлять и подарили на день рождения электронную книжку, да два диска со сказками, так с тех пор она и начала читать. Запоем читала. Только диски ей успевай новые покупать. В общем, всё было нормально. И вот пять лет назад поехал я в Дмитровское, что под нашим Череповцом. Родня у меня там живёт. Ульяну тоже с собой взял. Ей тогда тринадцать было… В общем, я со своими дядьями и братьями присел за стол конкретно. Обычно в рюмку заглядывал редко, но в тот день попала мне под хвост вожжа, понесло меня. Стали мы с роднёй нашу встречу обмывать так, что пустым бутылкам на полу тесно было. А Ульяна забралась на чердак, там среди старого хлама книги нашла и зачиталась. К вечеру вспомнил я о ней, подошёл к чердаку и отругал: «Ты поешь, а потом снова за своё чтение принимайся». Она стала спускаться по лестнице. А я же пьяный был, на ногах стоять не мог. Шатнуло меня как раз капитально. Чтоб не упасть, ухватился я за эту лестницу проклятую, дёрнул её. Мгновение, и всё! Ульяна упала на проволочные мотки, что внизу валялись. Спьяну я сначала не понял почему она так кричит и лицо у неё в крови, а когда понял… Лишилась она в тот день зрения, вытекли у неё глаза. Я потом с горя на себя руки наложил, повесился. Но Людмила успела, меня уже полудохлого спасти, верёвку обрезала. Сказала, когда я очухался: «Ты её инвалидом сделал и удрать решил? Живи, хотя бы для того, чтобы она жить могла». Дал я тогда зарок и Людмиле, и самому себе, что сделаю всё для Ульянки. Живу вот. И Ульяна после того случая не стала меня чураться, даже разговаривала со мной. Через месяц после того случая попросила: «Дядя Витя, ты мне ту книгу привези из деревни, что на чердаке лежит. Интересная она очень». Конечно, привёз! В тот же день вскочил на велосипед и привёз. Я и Людмила сперва читали ей, хотя и трудно было: написана книга от руки, почерк-то разборчивый, буквочки точённые - одна в одну, но старословянские выражения, заковыристые такие, малопонятные. Некоторые места по просьбе Ульяны раз по десять перечитывали, особо не вникая в написанное. Скажу честно, мне тогда все эти заговоры и упражнения бредом казались. А Ульянка вдруг сама научилась читать без глаз. Водит по листу пальцами и читает… Вы чего это переглядываетесь, мужики? Не верите?
|
Комментарии