Сорокалетний дворник Степаныч никогда не пил водки, на жизнь смотрел трезво и на дух   не переносил пьяных.  Не прогуливал, не опаздывал, и даже с работы уходил не ранее положенного времени. На этом всё его преимущество, перед    коллегами   и заканчивалось.  Утром после довольно энергичного  прибытия на  работу, на него вдруг наваливалась  чёрная  меланхолия, которая  не отпускала   его,  до конца рабочей смены.  Когда  бесхитростные коллеги уже  вовсю размахивали  лопатами или  шуршали  мётлами, Степаныч  допивал свой первый стакан чая, из трёх положенных,  по регламенту.  После выпитого чая он непременно  подходил к окну.  Долго и грустно смотрел на улицу и никакая погода его не радовала. Ни солнечная, ни дождливая, ни ветряная, ни безветренная.  Любую погоду он воспринимал, как помеху в  работе. После десятого окрика, терпеливого завхоза, он отходил от окна, цеплял первый попавшийся под руку инструмент и  выходил на уличные просторы. Работы своей, он не боялся.  Работу свою любил. Правда, об этом никто не догадывался, а знали лишь избранные - электрик Павел  и мойщик  Мустафа, только  с ними он делился  самым сокровенным  и дорогим.

  Произведя беглое сканирование вверенной ему территории, он сразу  проникал в суть.  Откидывал лишние, не нужные, с его точки зрения  участки и, концентрировался на главном.  На том, что сразу бросалось в глаза - два входа и часть пандуса, просматриваемая из окна директора. Остальное он  оставлял добросовестному и не далёкому  сменщику.  Работал неторопливо, без суеты, продливая  удовольствие на целый день. Полчаса  работы, час отдыха. В часы отдыха его было не сыскать. Ни в каких помещениях он не высвечивал, на телефонные звонки не отвечал.  Растворялся в окружающем пространстве.   По истечении часа, внезапно  реализовывался  на рабочем месте. Случались на работе  и периоды затишья, когда  не падал снег, под ногами не шуршали листья, и имитировать  трудовую активность не было большой  необходимости, и  тогда Степаныч  углублялся в кроссворды. Это было святое, это не трожь. Но неразумные уборщицы тут же, принимались допекать его своими просьбами. Это его очень раздражало. Любые просьбы о помощи он воспринимал, как личные оскорбления и принимал их к исполнению, только после дополнительных  указаний свыше. Казалось бы, ну что такого держать, гнать его в три шеи  и делов  - то.  Оказывается всё не так просто. 

  Большое  начальство не очень-то вникало в тонкие детали производственных процессов происходящих  за окном. Важен результат.  А из высокого окна  директорского кабинета, убранство  прилегающих  территорий   смотрелось  вполне прилично. Результат всех устраивал.  К тому же, за спиной Степаныча -  десять лет беспрерывного рабочего стажа  на предприятии  и,  ни выговора, ни опоздания, ни прогула, и даже ни одного больничного листа, это дорогого  стоит. За этот срок сменились три директора, два завхоза, и бесчисленное множество рабочих и служащих.  В категории дворников, ему не было равных.  Дворники вообще народ  лёгкий, вольный, и  более чем на полгода,  на предприятии  их старались не удерживать. Отпускали с миром.  Всему виной - горячительные напитки.  В  преддверии  праздиников, завхоз мысленно прощался  с каждым из них по отдельности. Этот боевой отряд уходил на праздники, как на задание   в тыл врага. Возвращались не все. Вернувшиеся, выглядели  уставшими, больными   и измученными.  Попадались непьющие, но в последнее время от них  стали решительно   избавляться. Регулярные больничные, завышенное самомнение, бесконечные споры о правах и обязанностях.  В результате неубранная территория и  головная боль  у завхоза. Мороки много, а пользы никакой. Последний сменщик   Степаныча, оказался не пьющим. Завхоз встревожился.  Пошел в бухгалтерию и получил успокоительную  информацию - кодированный математик из местного НИИ.  В институте,  этот  скромный товарищ,  уже  успел  запороть свою карьеру  и  молниеносно  преодолеть  все ступеньки по лестнице, ведущей   в низ. Нащупал дно. Одумался.  Решил жизнь начать  с чистого листа.   И  оказался здесь к месту. Исполнительный, добросовестный. Брался за любую работу, начальству не перечил,  и  даже снискал уважение у неугомонных уборщиц. На его  положительном  фоне, Степаныч стал блекнуть. Пошли разговоры  о замене Степаныча на второго  математика  из НИИ.  Насиженное,  рабочее  кресло, закачалось. Степаныч  заволновался.  Нужно было  что-то делать. Каким -то  образом возвращать свои утраченные позиции. Промедление смерти подобно.  И Степаныч решил действовать, т. е.  прогнуться под изменчивый мир.  Вспомнился старый подвал, давненько ожидавший освобождения от мусорных завалов. Три года,  изворотливый Степаныч  туманил  завхозу  голову  ловкими отговорками,  и, вывоз мусора бесконечно откладывался  на потом. Настало время  , пробил  час. У ошалевшего от нечаянной радости завхоза,  он получил ключи от подвала  и благословление  на  ударный труд. И потянулись  тележки с мусором на свалку.  Первый день  прошел  ударно. Но ударный труд не принёс  Степанычу  радости  и в этот вечер он вернулся домой,  в глубоком  негативе. Второй и третий день  прошли под знаком затухающего  энтузиазма. Казалось, Степаныч  взял ношу не по себе  и сдулся.   А на четвёртую смену  Степаныча словно подменили.  Замелькали тележки с мусором  на  предельных скоростях.   Второе дыхание открылось, подумал завхоз, значит,  не безнадёжен, значит,  может, когда захочет.  Так прошло ещё два дня. Завхоз забеспокоился. Откуда бы взяться столько мусору, при  таких -  то темпах производства. Но было поздно. Подвал был чист и пуст, как новая квартира. Мусор  уехал на свалку,  а вслед  за ним  и  более двух тонн метала, собранного бережливым совхозом из остатков рабочих материалов  и припасенных  на чёрный день.  

Ну,  ты  молодец!  - сказал  обомлевший завхоз.

- Да, нет. Это вы молодцы!   - ответил Степаныч, - Кинуть меня решили. Мол,  сделает  человек   доброе дело и до свидания, до новых встреч.

- Да ты  здесь, за десять лет, сильно -  то не переработал. Тебе ли переживать по этому поводу. Это твой дембельский аккорд.

-  Как платили, так и работал.  А о железе  том,  знали только ты, да я,  так что  спохватиться будет не кому. Вместе добывали.  Свою половину ты уже продал, так что я взял свою и мы в расчёте. Сам бы ты,  всё равно не поделился.

- Давай Степаныч, закончим  на этом.  Заяву на стол, пакуй вещи, и на выход.

- Да написал уже и вещи собрал. Только зря вы на этих неразумных математиков рассчитываете. Они -  птицы битые.  Один повалиться  и  другого за собой потащит.   Ну, если, что -  звоните.  Я - подумаю.

Через месяц  Степанычу позвонили из отдела кадров и предложили вернуться  на прежнее рабочее  место, с повышением оклада. Степаныч  дал согласие. Не стал  разыгрывать  из себя, обиженного короля – изгнанника. Новый завхоз долго и крепко, как старому знакомому, с которым давно не виделись, жал Степанычу руку.  Затем  предложил пройтись по территории  и  ознакомиться с новым рабочим инвентарём.  «Территорию эту , я знаю как своих пять пальцев, - сказал Степаныч,  - «Чего её смотреть.  Деревья на ней, за месяц не выросли». «А вот новый инвентарь закупили», - не унимался завхоз.  «Лопата, она и есть лопата. Чего её разглядывать. Да будь она хоть и вся из золота, сама работать не будет», - недовольно пробурчал Степаныч, - « Что ещё новенького  тут у вас?»   «Вашу комнату отдыха  переоборудовали. Новые стулья , стол. Кресло поменяли .  Телевизор установили», - радостно перечислил завхоз.  « А здесь вы молодцы!», - повеселел Степаныч, - «С этого и надо было начинать. С телевизором конечно погорячились. От работы отвлекает. Будут  теперь сюда ломиться, все кому не лень. Отдохнуть спокойно не дадут».  Степаныч  посмотрел  на притихшего завхоза  и завершил:  « Ну, теперь можете идти по своим делам.  А  я здесь осмотрюсь, с лопатами разберусь, да за дело возьмусь. Запущено тут всё у вас».  Вежливый завхоз  удалился.  Ну, а Степаныч  пошел наверх пить чай. Работа -  не волк , в лес не убежит.