Глава 8. Спустя месяц после «знаменательной» пятницы
Переодевшись в рабочую одежду, я направился в дежурку. Как и обычно, здесь в это дневное время было не протолкнуться – наша инкассаторская братия готовилась к предстоящим вечерним маршрутам.
- А вот и Витёк пришёл, - Саня Чередниченко пожал мне руку и сразу же перешёл к делу: - У меня для тебя две новости. Одна – плохая, другая – хорошая. С какой начинать?
- Давай огорчай.
- Ты сегодня будешь работать сам.
- Что? – возмущённо воскликнул я.
- Но не на двенадцатом, а на восьмом маршруте, - поспешил сообщить мне уже хорошую новость Саня.
Это в корне меняло ситуацию. «Восьмой» хоть и стал ещё более насыщенным маршрутом, чем месяц назад, но заканчивался он часа на два раньше «двенадцатого». Что для меня сегодня было крайне немаловажно: ведь вечером Светка собиралась вместе со своим Пашей идти в какой-то студенческий ночной клуб и квартира до самого утра оставалась в моём полном распоряжении.
Всё равно я скроил недовольную мину и поинтересовался:
- Чем же обусловлена эта перестановка?
- Все сегодняшние перестановки обусловлены производственной необходимостью, - высокопарно ответил Чередниченко. – Ты в календарь заглядывал? Какие дни у нас сейчас, Витюша?
- Неужели критические?
- Ну типа того - предпраздничные! Народу деньги необходимы. Все хотят скупиться и достойно встретить Новый Год.
- И что?
- А то, что у банкоматов очереди стоят. Не успеют их наши банкоматчики зарядить, как денежку сразу же изымают клиенты. Полно телефонных жалоб на пустые банкоматы. Вот Климчук и приказал сегодня произвести людскую перетасовку, чтобы создать три дополнительных банкоматных экипажа из числа инкассаторов утренних маршрутов. Уяснил?
- Уяснил. А какая у меня машина?
- «Козлячья».
Когда я начал перебирать явочные карточки «восьмого», в дежурку зашёл Климчук. Он обвёл взором всех присутствующих и сначала обратился ко мне:
- Ага, Брагин? Ты в курсе, что сегодня исполняешь не «двенадцатый», а «восьмой». Причём, единолично?
Не отрываясь от карточек, я кивнул.
- Умница! Значит, за сегодняшний «восьмой» мне можно не волноваться, - Климчук прошёлся вдоль столов и узрел сидящего за компьютером Серёгу Шкипаня. – А ты чем, Серёжа, занимаешься? Номера сумок учишь?.. Да ты, проказник, пасьянс раскладываешь! Любишь интеллектуальные игры, значит? Отлично! Мне как раз такой вот интеллектуал и нужен. Сейчас ты у меня займёшься интеллектуальной атлетической гимнастикой. Возьми с собой Артурчика Пескова и вдвоём затащите сейф в кредитный отдел. Он у них там в коридоре у двери стоит. Небольшой такой, килограммов под сто. Задачу уяснили?
- В принципе уяснили, - без особого энтузиазма сказал Артурчик. - Но при чём здесь интеллектуальность?
- Нужно будет продумать, как затащить сейф в комнату и при этом не порвать линолеум на полу. Действуйте!
Под смешки присутствующих Шкипань и Песков вышли из дежурки. Следом за ними - и я: следовало поторопиться, через сорок пять минут «восьмой» уже должен был брать первую точку.
* * *
На сбор маршрута мне понадобилось тридцать минут. С помощью своего водителя - Серёги Долбышева я загрузил громадную стопку пустых сумок в «Фольксваген» и мы выехали из бокса.
- Дуй за охранником, - сказал мне Серёга, останавливаясь у окон дежурки. – Сегодня у нас с тобой будет новенький ментёнок. Но только говорят, он очень козлячий.
- Почему - козлячий?
- Потому, что с офигенным гонором. Он вчера работал с Паскановским на пятом маршруте и напрочь отказался складывать сумки. Тому пришлось всё делать самому. Поэтому и вернулся в банк на час позже.
Я зашёл в столовку, где обычно у нас сидели в ожидании предстоящей работы менты-ГСОшники и спросил:
- Господа, кто сегодня едет на «восьмой»?
Молчание.
- Кто на «восьмой»? – пришлось мне повторить вопрос.
- Ну, я! – с очевидной неохотой отозвался седоватый мент средних лет.
Он сидел за столом перед телевизором и медленно накручивал на вилку макароны.
- Пожалуйста, поторопись с едой, - попросил я. – Мы должны выехать на маршрут не позднее чем через пять минут.
Мою просьбу поторопиться мент проигнорировал и заявился в «Фолькс» только спустя десять минут. Он развалился на заднем сидении, снял с себя бронежелет, каску и вместе с автоматом положил всё это у ног.
- Убери свою амуницию под сидение, - посоветовал я. – А на это место будешь складывать сумки.
- Кто будет складывать? – уточнил мент.
- Ты, - я обернулся назад и посмотрел ему в глаза. – Разве ты не знаешь, что обычно, когда инкассатор работает на маршруте один, охранник подаёт ему пустые сумки. А также принимает сумки с деньгами и складывает их так, чтобы не повредить пломбы?
- Охранник должен охранять, - ответил мент, тоже сверля меня взглядом. – А за подачу и укладку сумок мне зарплату не платят.
- Видишь, я же говорил, - сказал Серёга.
Наш «Фолькс» выехал за банковские ворота и покатил на первую точку – аптеку на Бородинской.
- Мы трое сейчас – одна бригада, - продолжил я начатую с ментом дискуссию. – И мы все вместе несём ответственность не только за целостность лежащих в машине сумок, но и за график движения маршрута. Если ты мне будешь помогать, я смогу работать гораздо быстрее и значит, мы раньше закончим свою работу. Ты что, не хочешь уйти домой пораньше?
- А мне сегодня некуда торопиться, - ответил мент, потянулся и сонно зевнул.
- Вот как? – во мне стала закипать злость. Ещё не зная каким образом, но очень уж захотелось проучить этого ленивца. - Значит, ты и из машины выходить не будешь?
- А зачем мне выходить? Не буду я выходить.
- И на перекур не попросишься?
- Не курящий.
- И в туалет не захочешь сходить?
- Я очень терпеливый и перед маршрутом туалет посетил. И вообще,.. не доставай меня, - мент снова зевнул во всю ширь своего рта и с усмешкой продолжил: – Что ты за меня так вдруг разволновался: не будешь ли выходить? не попросишься? не захочешь? Не зачем мне у тебя никуда проситься. И как бы ты меня не уговаривал, сумки твои подавать не буду.
«Фолькс» выехал на Бородинскую. Я привстал и, перегнувшись через своё сидение назад, с трудом дотянулся до стопки с сумками. Хотя сумки лежали у него под боком, мент и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне.
- Значит, во время маршрута ты из машины ни на шаг? – уточнил я, уже обдумывая неожиданно пришедшую на ум идею. – Категорически?
- Категорически!
- Что ж, пацан – сказал, пацан – сделал! – изрёк я и отправился на инкассацию аптеки.
Вернувшись, я полез назад, кое-как уложил первую сумку с деньгами на мешок у ног мента и назвал Долбышеву следующую инкассируемую точку. «Главное, не перепутать и из трёх организмов выбрать нужный», - подумал я, подготавливаясь к реализации своей идеи.
С минуту я тщательно сосредотачивался, а затем представил внутренности сидящего сзади мента. Точнее, не все его внутренности, а пока лишь только желудок. Вот он, как бы в разрезе! А в нём белеют макароны. Пережёванные, перемешанные со слюной и уже обильно сдобренные желудочным соком. Что сейчас должен сделать желудок с этой находящейся в нём ещё не до конца переваренной пищей? Продолжать её усвоение? Как бы не так! Желудок чувствует дискомфорт и начинает вздуваться, всё сильнее и сильнее. Он хочет отторгнуть, побыстрее выбросить из себя это вдруг забурлившее от неустанно образующихся газов бело-слизистое месиво. Вот содержимое желудка вылетело в тонкий кишечник и, набирая скорость, помчалось вперёд. Стремительно проскочило толстый кишечник и, достигнув прямой кишки, с мощностью цунами ударило в пока ещё закрытый естественный выход из этого такого негостеприимного для макаронных изделий организма.
- Ох! – шумно выдохнул мент.
- Что такое? – невинно поинтересовался я.
- Да нет, ничего, - ответил он сквозь стиснутые зубы. – Ох ты… Твою ж мать…
Я побежал на следующую инкассируемую точку - «Скатерть-самобранку» на Староподольской. Вернувшись в машину, опять сосредоточился на организме мента и вызвал в его прямой кишке новый, ещё более сильный по мощности катаклизм.
- … твою ж мать, - опять ругнулся мент, вскакивая со своего сидения.
По его лицу заструились крупные капли пота.
- Да что ты там никак не угомонишься? – воскликнул Серёга Долбышев, останавливаясь на светофоре. – Чего вскочил? Сядь!
- Не могу, - неестественно звонким от напряжения голосом произнёс мент. – Мне того… выйти нужно… Срочно!
- Ты чего, совсем охренел? – удивился Серёга. – Что за козлячьи выходки? То - ни шагу из машины, то ему вдруг - срочно выйти.
- Да в сортир мне что-то припекло, - простонал мент, пританцовывая на месте. – Наверное, макароны были прокисшие.
- Терпи казак – атаманом будешь! – жизнерадостно порекомендовал я ему. – Всего через каких-то шесть часов выбросишь наружу свои прокисшие макароны.
- Через шесть часов?.. Ух-уй… Слышите, мужики, давайте договоримся. Я буду складывать ваши сумки, а вы меня побыстрее к какой-нибудь стройке, парку, пустырю, или забору. Ну, где людей мало. Мне терпеть уж сил нет… Я же сейчас не выдержу и в штаны наложу, а вы первые здесь задохнётесь…
- Точно будешь помогать мне? - уточнил я. – Пацан – сказал, пацан – передумал?
- Передумал… чтоб мне сдохнуть! Ух-уй… Только давайте побыстрее, хоть куда-нибудь!
Мы остановились на очередном светофоре.
- Сверни здесь на Южную, - сказал я Серёге. – Там на газовой заправке шикарный био-туалет поставили.
* * *
На «перевоспитание» нашего охранника ушло минут десять. Зато потом он сдержал своё последнее обещание. Любо-дорого было смотреть, как ГСОшник трудолюбиво скручивал и ставил у моего сидения очередную пустую сумку. Принимая же от меня сумку с деньгами он старательно подворачивал во внутрь замки, дабы не повредить на них пломбу.
- Здорово у тебя получается, - отвесил я ему комплимент, когда мы откатали первую треть маршрута. – Так аккуратно и компактно даже не каждый инкассатор сложит. Не куча сумок, а просто какое-то произведение искусства. Можно сказать, инкассаторский фэн-шуй!
- Да ладно, хорош прикалываться, - смутился мент.
- Нет, серьёзно! Кстати, как твой желудок? Заправки не требует? Сейчас мы будем «Продукты» инкассировать, если хочешь, куплю тебе что-нибудь пожевать.
- Перебьюсь, - он отчаянно затряс головой. – Чёртовы макароны!
Когда после инкассации «Продуктов» я вернулся в машину, мой мобильник стал исполнять «Кис-кис-кисюню».
- Следующая точка – «Этюд» на Тургеневской, - быстро протараторил я Серёге и включил трубку. - Привет, Ленчик. – Хорошо, что ты позвонила. Как дела?
- Нормально, - ответила Елена. - Через два часа заканчиваю.
- Что заканчиваешь? – не понял сразу я, но затем догадался: - Значит, ты нашла себе работу?
- Не я нашла, а моя мама. Она всё-таки упросила своего хозяина взять меня подменным продавцом в «Сладкоежку».
- Круто! Первый день работы на новом месте – это событие обязательно нужно отметить. Не желаешь сегодня посетить меня?
- Даже не знаю… Врядли… Дома столько дел,.. – принялась щекотать мои нервы Елена. – Хотя, если ты меня уговоришь… то,.. возможно, стоит и подумать…
- Что тут думать, Ленчик? – взялся за уговоры я. – Мне ещё кататься часа три. Отработаю, сдам маршрут и, если всё будет нормально, сразу же побегу в «Скатерть-самобранку».
- Зачем?
- Чтобы накупить море разных вкусностей.
- Неужто целое море?
- Целое море! А ты ко мне тогда придёшь, скажем этак, в двадцать один ноль ноль. Я тебя уговорил?
- Ну, если и в самом деле будет море вкусностей,.. хорошо… Уговорил…
- Уговорил? – съехидничал Долбышев, когда я с довольным видом спрятал мобильник обратно в карман. – Вижу, что уболтал!
- Ты бы о работе думал, а не к чужим разговорам прислушивался, - не остался в долгу я. – И рулил бы повнимательнее. Вот опять в яму заехал. И опять.
- А ты сам попробуй порулить по таким дорогам, когда на них одни ямы и колдобины, - ответил Серёга.
Наш «Фолькс» как раз проезжал мимо бигборда с надписью «НАТО – ТАК!»
- Ничего. Скоро, когда мы вступим в НАТО, у нас дороги будут идеальные, - ляпнул я, чтобы подтрунить над Долбышевым.
И действительно подтрунил! Прямо-таки задел за живое!
- Что? Куда мы вступим? – забушевал за рулём Долбышев – в минувшем советский офицер. – Лучше не зли меня, Брагин! И с какой стати это самое НАТО должно нам помогать? Ах, какие добрые там ребята! Ах, какие они совершенно бескорыстные! Ты остолоп, Брагин! Неужели тебе не понятно: вся эта шумиха создана специально, чтобы ещё больше рассорить нас с Россией.
- Точно, - неожиданно включился в разговор сидящий сзади мент. – У нас с Россией экономика столько лет была единая. А сейчас взяли – и всё развалили! Я вот теперь после аспирантуры вынужден охранником у вас работать.
- Да разве только экономика была единой! – развивал затронутую тему Серёга. - Мы же с Россией, как ветки одного дерева. Попробуй, разрежь дерево пополам и пересади его пусть в самый лучший чернозём – разве будут эти половинки жить без своего одного общего корня? Зачахнут! И вот нас теперь начинают с Россией ссорить, чтобы потом…
- Серёга, уймись! - попробовал остановить я его.
Но Долбышев меня даже не услышал:
- А мировой кризис возьми. У нас уже сейчас миллионы безработных и это только начало! Через пару-тройку лет вообще нищими станем. Да разве ударил бы по нам так сильно этот козлячий кризис, если бы мы были вместе с Россией?
- Серёга! - заорал я. – Стоп машина!
- Что такое? – Долбышев нажал на тормоза.
- Мы куда едем? – зло спросил я у него.
- Как куда? На «Этюд» - Серёга посмотрел в правое боковое окно и осознал: - Ну, проехали малость. Ну, заговорился я, кстати, из-за тебя. Сейчас сдам назад. И нечего так на ухо мне орать.
«Фолькс» дал задний ход и остановился перед «Этюдом».
Здесь, как всегда, приход инкассатора стал неожиданным для кассира-толстушки.
- Ой, уже инкассация! Захлопоталась я, но через минуточку буду готова! Присаживайтесь, пожалуйста. Может быть, кофе?
- Какой кофе? - я подошёл к столу, на ходу доставая из подсумка явочные карточки. – Сумочку закрывайте побыстрее.
- Да-да, вы же торопитесь! Сейчас! Накладные готовы, только осталось положить денежки в сумку.
Хоть перед тем как присесть у сейфа, толстушка и подтянула повыше джинсы, но всё же наградила меня обзором своих стрингов и шикарных ягодиц.
- Только, пожалуйста, не делайте узлов между замком и пломбой, - напомнил я ей, когда она начала пломбировать сумку.
Инкассация «Этюда» заняла целых шесть минут. Зато приятно обрадовала рыжая кассирша «Интерспорта».
- А я уже готова! – сообщила она, увидев меня у своей кассы.
- Вау! – шутливо воскликнул я, расписываясь и ставя печать на её накладной. – Не может быть! Очевидное – невероятное!
- Ну, почему же – невероятное? – рыжая обидчиво надула губки. – Неужели вы меня считаете такой непутёвой?
- Считал, - честно признался я. – Но теперь понял, как непростительно ошибался.
От её пристального взгляда мне даже стало как-то неловко.
- У меня масса достоинств, - сказала вдруг она, протягивая сумку с деньгами, и на несколько мгновений задержав её в свой руке.
- Надеюсь, когда-нибудь о них узнать поподробнее, - нашёлся с ответом я, проверяя пломбу. – До свидания!
- Чего у тебя рот до ушей? – спросил меня Долбышев, когда я передал принесённую из «Интерспорта» сумку менту.
- Да кассирша попалась с массой достоинств. Гоним, Серёга, гоним: аптека на Фестивальном бульваре.
Аптека на Фестивальном, автозаправка на Николаевской, столовка на хладокомбинате, «Фотон» на проспекте Победы, нефтебаза с её усеянной здоровенными ямами подъездной дорогой, четыре «Скатерти-самобранки», несколько больших и малых наших банковских отделений…
Когда «Фолькс» уже ехал к последней точке – аптеке на Новогодней, запищала рация. Мы с Долбышевым переглянулись.
- Плыли-плыли и приплыли, - произнёс он, предчувствуя не доброе.
Я нажал тангенту:
- «Восьмой» на связи.
- Ты где, «восьмой»? – осведомился Чередниченко.
- На Артёма в пробке торчим, - ответил я.
- Для вас, мальчики, ответственное спецзадание. Подверните на Краснолиманскую и заберите ЦРБ номер пять.
- Ты чего, Саня, охренел? – возмутился я. - Это же не наша точка, а второго маршрута!
- ЦРБ просится сдаться пораньше, - ответил Саня.
Я не выдержал и выдал несколько ёмких нецензурных словечек.
Вместо тенора дежурного из рации неожиданно зазвучал бас Климчука:
- Это ещё, что такое? Ты зачем, Брагин, матом эфир засоряешь? Язык больно длинным стал? Укоротить нужно? Уж от кого, но от тебя такого я не ожидал.
- Так ведь, Игорь Петрович, мы сейчас на Артёма в пробке, - попробовал отвертеться я от «важного спецзадания». – Чтобы добраться до Краснолиманской нам надо будет не меньше двадцати минут.
- Какие двадцать минут? Вам там максимум - три минуты езды.
Теперь уже выругался Серёга.
- Что там Долбышев говорит? – услышал его Климчук. – Никак что-то про меня?
- Это вам послышалось или в рации помехи помехуют, - ответил я и, осознавая дальнейшую бесполезность спора с начальством, добавил: - Конец связи.
- Берём аптеку и разворачиваемся назад – на Краснолиманскую, - предложил Серёга. – Согласен?
Я кивнул.
* * *
Как всегда, перекрёсток Владимирской и Краснолиманской был запружен где попало припаркованными автомобилями. Но за бигбордами ограждение уже частично сломали и Долбышев, умудрившись втиснуться нашим «Фольксом» между стоящими «Хондой» и «Мерсом», заехал на тротуар. Отпугивая короткими звуковыми сигналами пешеходов, мы свернули с Владимирской и остановились у самого крылечка ЦРБ. Между щелями закрытых жалюзи его окон струился яркий свет
- Давай, бери поскорее эту козлячью точку, - сказал мне Серёга и, намекая на событие месячной давности, добавил: - Надеюсь тебя увидеть в сознании и с целой головой.
- Не волнуйся, - ответил я. – Снаряд дважды в одну воронку не попадает.
Но всё же, выходя из «Фолькса», меня вдруг охватило волнение. Волнение усилилось ещё больше, когда я открыл и захлопнул за собой двери ЦРБ. Нет, это был не страх и даже не тревога, а какая-то ностальгия, увеличивающаяся с каждым моим шагом по узкому коридору.
Из комнаты выглянул мне навстречу молодой человек в костюмчике и галстучке.
- Инкассация! – радостно воскликнул он. – А мы вас уже ждём!
- Вечер добрый, - поздоровался я, проходя мимо него.
Чувство странной ностальгии возросло ещё больше. Вот эта, такая знакомая мне комната ЦРБ № 5: вдоль стены стоят столы с компьютерами, перед ними – несколько кресел. Справа – до самого потолка перегородка кассы с приоткрытым окошком. А за окошком…
Увидев за окошком её лицо, я даже остановился.
- Здравствуй, Витя, - сказала мне Наталья, открывая дверь. – Что же ты стал? Заходи.
- Здравствуй, Наташа, - я вошёл в тесную каморку кассы.
Чувствуя себя неловко, автоматически взял в руки уже приготовленную для инкассации сумку и проверил на ней пломбу. Затем расписался и поставил печать на последнем экземпляре сопроводительного документа. Можно было уже уходить.
- Как дела, Витя? – спросила она.
- Нормально, - чересчур бодро ответил я.
- Давно тебя не видела.
- Давно, - согласился я. – Если мне не изменяет память, последняя наша встреча была в парке у Северного отделения. Ты тогда сидела на лавочке со своим… ну, тогда он был ещё женихом.
Наталья кивнула и улыбнулась. Её улыбка получилась грустной.
- А твои как дела? – поинтересовался я.
- Тоже нормально.
- А почему здесь, ты ведь постоянно на Северном работала?
- Производственная необходимость, кассиры этого ЦРБ заболели, приходится их подменять, - Наталья вздохнула и украдкой взглянула на часы.
- Торопишься? – догадался я и не удержался от лёгкой колкости: - Муж наверное ждёт?
- Ждёт, - тут же ответила она с вызовом в голосе. – У Ильи… у Ильи Семёновича сегодня день рождения. Вот я и попросила вашего Климчука, чтобы меня проинкассировали раньше обычного.
Я уж было открыл рот, но Наталья, предугадав мою так и не озвученную фразу, сказала:
- Поздравления от тебя ему передавать не буду… Всё, Витя, мне пора уходить.
- До новых встреч, Натали!
Долбышев встретил меня свирепым взглядом и криком:
- Ты чего так долго? Я уже хотел звонить в дежурку. Вдруг, думаю, тебе опять на этом козлячьем ЦРБ башку прострелили.
- Нет, выстрелов не было, - ответил я.
- А что же там было?
- Там была встреча с прошлым.
- Не понял.
- Там была встреча с уже прошедшим, утраченным и невозвратимым… Всё, Серёга! Хватит базарить. Гоним в банк!
Сдав маршрут банковским кассирам и расписавшись в журнале выдачи-приёмки сумок, я переоделся и поспешно отправился в ближайшую к моему дому «Скатерть-самобранку», чтобы затариться «морем вкусностей».
(продолжение следует)
|
Подробнее...