***

- Слушай, Вадя, я тебя не узнаю́. Ты за эти полгода вообще стригся? Да и бриться тебе уже пора. Кстати, ты когда-нибудь слышал о расческе?

- Да забей, старик, почувствуй свободу! Это же студенческая жизнь! В конце-концов, Максимка, мы панки или кто?

- Не знаю, кто «вы», но я бы рекомендовал тебе пользоваться дезодорантом. И насчет прически – попробуй хотя бы, как я, раз в две недели ходить в парикмахерскую. И перестань грызть ногти! Это не эстетично.

- Не парься, чувак!

- И не называй меня «чувак»!

***

- Ну хорошо, религию ты себе выбрал, - ухмыльнулся Максим. – А с идеологией определился наконец?

- С этим тяжелее, - вздохнул Вадим. – Если бы из каждой вычленить ее рациональное зерно, и все эти зерна собрать воедино…

- Пустая болтовня, - оборвал Макс. – Сейчас нужно действовать!

- Вот так? – Вадим кивнул на обрез.

Макс молчал.

- Кто он был? – спросил Вадим.

- Идеологический враг.

***

- Приветствуем новых членов партии, Максима Авдеева и Вадима Васницкого! Пусть они будут достойными соратниками в нашей борьбе с прогнившими капиталистическими устоями этого государства! Молодые люди, прошу подняться на трибуну для получения партийных билетов!

- Макс, у меня 83-й номер. У тебя какой?

- 84-й.

- Гы-гы.

***

- Знаешь, Макс, сейчас всё чаще остаюсь наедине с собой. Лежу, смотрю в потолок, думаю… Так гадско на душе становится…

- Меньше думай. Это тебя убьет.

***

- Не задумываться! Бить! Это – враг! Все вопросы – после!

Удар. Еще удар. Человек хватается за живот и падает. Кто-то сзади врезает по уху. Перед глазами круги. Цепь обороны разорвана. Берцами по лицу. За ноги из строя выволакивают женщин. Кто-то лежит на земле. Под головой – кровь.

Полусожженные флаги какой-то партии. Идеологических врагов. Цепь милицейского спецназа. Бутылки с зажигательной смесью. Крики. Мат. Беспомощность.

***

- Ну а у тебя как дела? – Максим отвернулся к окну.

- Болен, - коротко ответил Вадим.

- Насколько серьезно?

Вадим чертил ногтем узоры на столешнице.

- Врачи дают несколько месяцев.

- А потом? – Макс недоуменно поднял глаза.

***

- Макс, что теперь делать?

Им удалось убежать. Остальные соратники сейчас молча лежали мордами в землю, распластанные хмурыми бойцами спецназа МВД в бронежилетах и с автоматами.

Они успели убежать. И теперь остались вдвоем в незнакомом городе, без вещей, паспортов и денег.

- Что теперь делать, Макс?

- Идем на главную площадь, брат. Там, кажется, концерт.

***

- Ты веришь в перерождение души?

- Чего? – Макс скептически прижмурился.

- В то, что душа после физической смерти переселяется в тело другого человека?

- Я верю только в себя.

- Да… И всё-таки, перерождение души – это хорошо. Это единственное, во что мне осталось верить.

***

- Брат, идем с нами? – Вадим заговорщицки звякнул бутылками.

- Что я там забыл?

- Блин, сегодня День Великой Октябрьской Социалистической Революции! Мы пойдем парадом по проспекту, потом будет митинг, потом ужремся вдрабадан, будем орать комсомольские песни или еще там чего-нибудь…

- Детский сад.

- Ты чего?

- Идите и орите. Я не держу. Но это всё несерьезно.

- А что по-твоему серьезно, умник?

- Нужны другие методы борьбы с Системой.

- И какие же?

- Увидишь.

***

- Макс.

- Что?

- Убей меня.

- Ты головой двинулся?

-Прошу, убей меня. Я не хочу мучиться.

- Врачи тебе помогут.

- Они уже отказались от меня. Я сейчас живу на обезболивающих, и с каждым днем от них всё меньше эффекта. Я боюсь боли, Макс, очень боюсь.

- Я не буду этого делать.

- Почему?

- Ты мой брат.

- А тот?

- Что «тот»?

- Тот, которого ты убил. Ты смог убить его. А чем я лучше? Ты говоришь: «Ты мой брат». А он? Он не такой же человек, как и ты, как и я? Разве он нам не брат?

Они молчат. Дождь бьет в окно. Тьма.

***

- Максимка.

- А я Вадик, - опять повторяет он. – Давай дружить?

- Угу…

***

В тот же вечер Максима взяли на квартире у Вадима. Выстрелить он так и не решился. За убийство руководителя областной организации либеральной партии ему дали полный срок. Вадик умер через два месяца под капельницами, в муках.

А два мальчика всё так же катались во дворе на горке, и их бабушки счастливо смотрели на них, малышей, впереди у которых еще была вся жизнь.