Седая старушонка-ворожея,
Укрывшись в белоснежных кружевах,
Как будто юная лесная фея,
Глазами молодыми вожделея,
Задумчивость лелеет на губах.
Пришедшая из глубины веков,
Торжественно на землю ежегодно,
Без лишних споров и обиняков,
Она бросает лёд своих оков,
Даря того, кому грустить угодно.
Холодною ладошкою - грустинкой
Карает или милует сердца.
И лёгкая воздушная снежинка
Одним покажется пушинкой-ворожинкой,
Другим - слезой, не знающей конца.
Взглянув едва на оторопь дорог,
Слегка коснувшись солнышка знаменьем,
Сметёт остатки листьев за порог,
Где обречёт их на морозы срок
Неоспоримого повиновенья.
Так вечно было, и гадать не надо -
Так будет вечно, так и ныне есть.
Её смурного, ледяного взгляда
Жестока и напориста осада...
Бывает, что иной не в силах снесть.
А для кого-то хладною рукой
Разверзнет жар вседышащего ада.
Покой, всепоглощающий покой,
На время воцарит в душе такой
От, прилегающего к сердцу, взгляда.
Наступит время и не обернётся,
И не воротишь вспять. Уйдёт в бега.
Растает снег, разгорячится солнце,
Исчезнут все узоры на оконцах
На время. Так расписаны века.
И, как гласит народная молва:
Она, все так - же, смотрит издалёка.
Все так - же, не стара и не нова,
Свои плетёт, все так - же, кружева,
Предвидит и предчувствует глубОко.
18.03.2012
|
Комментарии