Раз как-то или как-то раз, неважно, как именно, но под самый Новый Год попали мы с женой в Персию, подальше от снега. Встречает нас министр не министр, а что-то вроде султана. Молодой, чернобровый, высокий, весь в сверкающей золотом одежде. Поприветствовал нас ритуальным жестом: лоб, грудь, земля, поклон – и повёл по дворцу.

Пока мы шли через комнаты, украшенные в различных вкусах, я и говорю этому красавцу по-персидски – жена у меня этот язык не знает – мол, хотелось бы познакомиться с экзотическими обычаями страны, известной своим гостеприимством. Султан загадочно так улыбнулся, поклонился и сказал, что всё будет. 

Тут солнце стало закатываться, и нас пригласили ужинать. Вот когда началась настоящая экзотика.

На веранду под шум водопада, спадавшего с невысокой скалы, прямо из-под воды поплыли грации с подносами в руках. Стол накрыли по-королевски. Вина ручьями лились в бокалы. Вид граций волновал кровь, а от лёгких напитков шумело в голове, и уж не помню, как проводили меня в покои.

А тут тебе тахта, ковры, халат – всё персидское, только на стенах свечи электрические с бегающими язычками. Я даже подумал: «Вот как умеют сочетать древность с современностью».

Не успел я додумать свою мысль, как входит грация, которая мне больше всех понравилась во время пиршества. В руках у несравненной красотки музыкальный инструмент персидский типа банджо, одежды на ней трудно описать, но почти нет, волосы – струями до колен. Стала она мне петь, танцевать и всё, как мечталось…

Утром принесли прямо в мои покои завтрак на двоих, потом обед, ужин. И так я экзотился три дня и три ночи.

Но вот явился султан. Спрашивает, доволен ли я, не нужно ли чего ещё. А я так и млею от удовольствия.

- Всё, – отвечаю, – есть, спасибо!

И вдруг я вспомнил о жене… Шутка ли, трое суток не думал о ней. Просто какое-то наваждение или гипноз. Но я взял себя всё же в руки и таким деловым тоном интересуюсь:

- Как там моя супруга себя чувствует? Надеюсь, вы её не забыли?

- Нет-нет, как можно? – отвечает хозяин дворца. – Мы о ней так же, как и о вас заботимся, вы же оба мои гости.

Вот когда чёрная мысль пронзила мою бедную голову. Кровь отхлынула от лица, и оно стало бледнее ленинградских белых ночей.

- Что значит так же, как обо мне? – спрашиваю я, и голос мой, кажется, перешёл на хрип. – Не хотите же вы сказать, что время её заполнено так же, как моё? 

- Конечно. А разве она этого не заслуживает? – удивляется персидский красавец. – Что ж она скучать должна?..

Ну, я ему не дал договорить. Уж, извините, не сдержался и проявил бескультурье.

- Зачем ей скучать? – ору. – Ведите её в музей, в парки, показывайте ей слонов, катайте на верблюдах. Мало что ли здесь экзотики?

- А ночью? – спрашивает он.

- Спать! Спать нужно! – возмущаюсь я.

- Одной?

И такие у него невинные глаза при этом вопросе, такие круглые и удивлённые, что я не выдерживаю, замахиваюсь рукой и… просыпаюсь.

В комнате темно. У меня на лбу пот, а круглые глаза султана так и удивляются, так и удивляются.

Протягиваю руку к жене, чтобы успокоиться, а рядом никого нет. Ну, уж этого я не могу вынести.

- Таня! – кричу, – Таня!

Дверь кухни открывается, и моя славная жёнушка испуганно спрашивает оттуда:

- Ты чего?

А я всё не могу успокоиться и едва не кричу:

- Ты что это там делаешь по ночам?

Таня смеётся, входит в комнату, нажимает на кнопочку (моё изобретение), и тяжёлые шторы на окне сами раздвигаются, впуская целый водопад солнечного света.

- Во-первых, я готовлю кофе, – говорит она. – Во вторых, уже давно не ночь, как видишь. А в третьих, и это главное, не кричи на меня: у тебя сегодня начался отпуск.

- Так, – отвечаю я ей в тон, – во-первых, сегодня же ты идёшь к своему директору и берёшь тоже отпуск. Во-вторых, я сразу после завтрака иду и покупаю вторую путёвку в дом отдыха на тебя. Чего я сразу не подумал? И в-третьих, поедем отдыхать только вдвоём. А то ишь…